Книга Долина папоротников - Евгения Бергер

И это по-настоящему настораживало...

Зачем она солгала? Что скрывала?

Мысли об этом пришлось отложить на время: девушка припомнила встречу с Джексоном и очень надеялась свидеться с ним перед отъездом, попросить прощение за оскорбительное поведение мужа. Однако, как бы сильно она этого ни желала, встреча так и не состоялась... Молодой человек, должно быть, еще спал (рассвет только занимался), писать же ему она не могла.

С тяжелым сердцем покинула Лиззи гостиницу и заняла место в экипаже... Поэзия, и прежде утратившая для нее интерес, сейчас и вовсе была позабыта: она сидела, уставившись в окно на проплывающие мимо пейзажи, и их холмистая монотонность убаюкивала ее. Равнины ее родного Хартфордшира, бескрайние вересковые пустоши здесь отступили, сменившись горными кряжами на горизонте и вьющейся средь поросших травою холмов ленты дороги. Все было новым, все было другим...

– Вы любите море? – нарушил тишину Аддингтон и поглядел на жену.

– Полагаю, что да, – отозвалась она в ленивой задумчивости. – Мы дважды ездили в Брайтон дышать целебным морским воздухом, и оба раза я восхищалась пейзажем.

Мужчина чуть улыбнулся, как делал это довольно часто.

– Поверьте, такого моря, как здесь, в Брайтоне не найти, – заметил он несколько ностальгически. – Море – оно ведь живое, дышащее, способное говорить с нами на своем особенном языке, и понять его можно только в тиши, с глазу на глаз, если хотите, там, где уста досужего отдыхающего не смущает наш слух своими нескромными дифирамбами.

Лиззи было в новинку слышать такое: все ее близкие и друзья родились и выросли в Хартфордшире посреди полей и лесов, море казалось им праздной забавой летнего времени, приятной интермедией посреди жизненной суеты, и уж точно никто и никогда не говорил о нем столь вдохновенно. Как бы описывая живого человека...

– Вы любите море, – констатировала Элизабет. – Именно потому, полагаю, и купили поместье на берегу?

Аддингтон подтвердил:

– Вы правильно угадали: море в моей крови, мы едва ли способны разлучиться. – Добавил через мгновение: – Уверен, и вам оно придется по душе. Вы с ним во многом похожи... Та же экспрессия, те же порывы.

И Лиззи смутилась от этих слов: тетушка любила говаривать: «Истинную леди отличает способность держать себя в руках. Пусть неуправляемый дилижанс несется прямиком на тебя, сумей придержать шляпку и тихонько шагнуть в сторону». Элизабет никогда этого не умела: с трудом сдерживала порывы, а, не сдержав, расплачивалась недобрыми последствиями.

Она невольно взглянула на нежеланного мужа – последствие одного из порывов, которому лучше бы никогда не поддаваться, –  молча вздохнула. Комплимент, если он таковым являлся, был более, чем неоднозначен...

– Осталось совсем чуть-чуть...

Голос супруга казался голосом нетерпеливого любовника, готовящегося ко встрече с возлюбленной, даже Джейн, тихая, неприметная Джейн, заерзала на месте, стиснула беспокойные руки и поглядела в окошко кареты.

Около мили назад они проехали указатель на Кардифф, свернули направо, как бы намереваясь объехать город по кругу, и покатили мимо огромных камней, разбросанных в живописном беспорядке.

– Долина папоротников, – прошептала вдруг Джейн. – Дом уже близко.

Элизабет поглядела на нее в видимом удивлении.

– Разве ты тоже отсюда? – спросила она. – Как получилось, что ты оказалась в Хартфордшире?

Служанка поглядела на Аддингтона и отвела взгляд, он неожиданно ответил за нее.

– Я познакомился с Джейн в свой прошлый приезд на побережье. Она нуждалась в работе, и я поспособствовал этому...

Он познакомился с Джейн?

Помог ей с работой?

Лиззи почувствовала дурноту. Такую, что к самому горлу подступила... Слова «Но разве тогда вам требовалась горничная для жены?» почти сорвались с ее языка, однако Аддингтон предупредил их ударом трости о стенку экипажа.

– Вот и Раглан, – произнес он торжественным голосом, распахивая дверцу остановившегося экипажа. – Наконец-то на месте! – и подал Элизабет руку.

Лицо Аддингтона выражало истинное удовольствие, никогда прежде девушкой не виденное, он втянул воздух всей грудью, глубоко выдохнул.

– Пахнет солью, вы чувствуете это? – спросил со счастливой улыбкой.

И Лиззи призналась:

– Разве что самую малость.

А сама поглядела на свой новый дом: на серые замшелые камни высоких бастионов, донжон, вздымавшийся в небеса, и пустые глазницы бойниц, глядящих на нее не столько с угрозой, сколько с осуждением.

Она тяжело сглотнула... Попыталась взять себя в руки.

– Вам нравится новый дом?

– Ну... я... пожалуй, стоит присмотреться получше...

Она совершенно не ожидала подобного: новое имение ее мужа оказалось старым, разрушающимся замком романского стиля! Старым, осыпающимся замком, и близко не схожим с елизаветинским стилем, на который Элизабет так рассчитывала. Когда муж рассказывал о новом приобретении, а рассказывал он довольно немного, да и то разве что о его удачном соседстве с морским берегом, ей представлялись просторные комнаты с высокими белеными потолками, украшенными золотой лепниной, тканые обои на стенах и огромные окна, пропускающие обилие солнечного света.

Это же сооружение – назвать его домом не поворачивался язык – напоминало жуткий доисторический кошмар, от одного взгляда на который ломило кости от холода и пронизывающих сквозняков, гуляющих по его коридорам. Оно казалось доживающим век дряхлым мастодонтом, готовым вот-вот испустить дух...

Элизабет почувствовала себя обманутой, лишенной того единственного, на что она, за неимением сердечного расположения к мужу, рассчитывала в этом браке: быть хозяйкой достойного дома, приветить в котором гостей не было бы зазорно.

И вот перед ней это...

– Вам понравится, я уверен. Нужно только увидеть море! Пойдемте.

Аддингтон поймал ее за руку и потянул за собой.

– А как же наш экипаж? – попыталась воспротивиться Лиззи, не сочтя его поведение достойным джентльмена. Еще ни один мужчина не позволял себе с ней подобных вольностей! Пусть даже на ней были перчатки.

И Аддингтон распорядился:

– Направляйтесь в конюшню, Томас, и позаботьтесь о лошадях. Мы с миссис Аддингтон немного пройдемся!

– Немного пройдемся... – проворчала Лиззи себе под нос, едва успев подхватить сорванную ветром шляпку. Джейн оказалась права: день выдался ветреным, а здесь, на побережье, он и вовсе казался неистовым. Хлопал краями ее плаща, развевающимися за спиной, словно парус, затруднял шаг, облепив ноги дорожным платьем, а прихваченная морозцем трава и без того пружинила под ногами... Муж же тянул ее за собой, словно строптивое животное, и казался по-настоящему счастливым. Казалось, он впервые за долгое время вернулся в родную среду...