Книга Грань времени - Райса Уолкер

Они двигаются так около тридцати секунд, а затем первая женщина резко опускает руки. Когда каждая женщина в строю перестает раскачиваться, возникает эффект домино, и я едва сдерживаю смех, потому что они очень напомнили мне фанатов, делающих волну на игре «Вашингтон Нэшионалс»[7], на которую папа взял меня прошлым летом.

Высокая женщина резко распахивает глаза и кричит: «Кореш! Наш любимый Кореш! Мы не скорбим о твоей кончине».

Толпа гудит, соглашаясь, и Кирнан придвигается ближе к моему уху, шепча:

– Энни Ордуэй, но они называют ее Виктория Грация. Это означает «победа благодатью» или что-то в этом роде. Заместитель Кореша, по крайней мере сейчас.

– Ибо, – говорит женщина, – как шестой Мессия, Иисус, воскрес на третий день, так и седьмой Мессия воскреснет в этот рождественский день. Мы ждем твоего второго пришествия, наш пророк, чтобы построить наш Новый Иерусалим, наши Небеса здесь, внутри Земли.

Кирнан тихонько хихикает.

– Это Энни, она одна из тех немногих, кто еще верит в полую Землю.

– Чего?

– Позже расскажу. Тсс… – он поднимает ладонь и наклоняется вперед. – Просто следи за ванной. Через три, две, одну…

За ванной вспыхивает ярко-синяя вспышка, и появляется молодая девушка. Она тоже одета в белое, но ее наряд больше похож на тогу, собранную на талии и плечах. На золотой цепочке блестят голубые лучи ее ключа ХРОНОСа. Ее руки разведены в стороны, голова запрокинута назад, и очень знакомые темные локоны ниспадают на плечи.

Пруденс. И она вся светится. Дело не только в медальоне. Ее кожа и одежда буквально светятся, как полированный металл.

Девушка возле стойл беззвучно падает в обморок, но никто этого не замечает. Все они смотрят вперед, большинство из них улыбается, и все загипнотизированы видением за ванной с останками.

Однако Энни Ордуэй не выглядит счастливой. Она выглядит ошеломленной и немного смущенной, как и две других сестры. Замешательство длится всего несколько секунд, а потом Ордуэй опускается на колени. Как по команде, остальные сестры тоже падают, а за ними и все остальные, собравшиеся в конюшне.

– Это краска, – шепчет Кирнан с некоторым презрением, и я мысленно возвращаюсь в 1893 год, к его восьмилетней версии, когда он смотрел на мои алые ногти и рассказывал мне, что, по словам его матери, только падшие женщины наносят краску. – Фосфоресцентная краска. Видишь луч над ее головой и то, как он отдает фиолетовым?

Я киваю.

– Портативный инфракрасный фонарь с таймером, установленным на полночь.

Толпа внизу поначалу стояла в тишине, но все же несколько выкриков типа «Хвала Господу!» и «Хвала Корешу!» начинают раздаваться с разных сторон. Постепенно восклицания принимают характер крещендо[8].

Пруденс протягивает руки к людям, стоящим перед ней на коленях. Мне не видно ее лица, пока она снова не откидывает голову назад. Она моложе, чем была тогда, когда я встретила ее на выставке. И либо она прирожденная актриса, либо убедила себя в этом, потому что ее лицо, жутко похожее на мое, светится не только фосфоресцентной краской, но и улыбкой неземной радости.

– Встаньте, дети Кира! Встаньте, возрадуйтесь и следуйте за мной по Пути!

Толпа вскакивает на ноги, и Ордуэй делает шаг вперед. Она разводит руки в стороны.

– Добро пожаловать, сестра по Корешу! Я Виктория Грация, и я приветствую тебя в нашем Единстве.

Улыбка исчезает с лица Пруденс, ее сменяет выражение сурового сострадания.

– Я хорошо тебя знаю, сестра Энни. Ты получишь мою благодать и мое терпение, когда хорошенько потрудишься, чтобы замолить свои грехи.

Улыбка на лице Ордуэй исчезает.

– Мои… грехи?

– Да. Ты и… эти две, – говорит Пруденс, указывая глазами на двух других сестер и кивая, – виновны в грехе похоти. Ты пыталась ввести в искушение брата Кира, но я стою здесь как доказательство того, что его душа осталась чистой. Он избежал уз смерти и греха.

Мне трудно поверить в то, что какая-либо из этих трех женщин соблазнительница. Самой младшей не меньше пятидесяти, и все три укутаны от шеи до лодыжек. Раздаются судорожные вздохи, а затем в конюшне слышится приглушенный гул, когда один сосед шепчется с другим.

Две сестры в самом дальнем от гроба конце делают шаг назад от остальных. На голове у них венки: у той, что пониже, – красные бутоны роз, у другой – розовые. Сначала они, кажется, спорят, потом Розовый Венок выходит вперед и обнимает ту, что пониже. Они молча стоят, на мгновение прижавшись друг к другу головами, лоб в лоб, и обхватив друг друга за плечи.

Мой взгляд снова устремляется в центр сарая, когда одна из женщин, которых Пруденс назвала грешницами, падает на колени, склонив голову, и начинает рыдать. Вторая женщина оглядывается на остальных в сарае, делает глубокий вдох и присоединяется к ней на покрытой соломой земле.

Ордуэй пристально смотрит на них, нащупывая за спиной стул. Она опускается на него с таким видом, словно ее вот-вот вырвет.

Пруденс не скрывает улыбки перед униженными женщинами, и ее лицо одновременно фальшиво и искренне сияет:

– Не падайте в ноги, сестры. Всегда есть надежда для тех, кто раскается.

Она бросает быстрый взгляд на Энни Ордуэй, все еще сидящую с вызывающе вздернутым подбородком. Затем Пруденс снова смотрит на двух мужчин, стоящих на коленях.

– У вас еще есть время на то, чтобы ваши души достигли совершенства. Смерть не может претендовать на чистое сердце.

– Если Кореш воскрес, то почему его тело все еще здесь? – бросает вызов Ордуэй.

Пруденс наклоняет голову, одаривая Ордуэй покровительственной ухмылкой, прежде чем снова улыбнуться толпе.

– То, что лежит здесь перед тобой, – бесполезная скорлупа, пустая оболочка. Я стою перед тобой как брат Кир, сестра Пруденс, Кореш – называй меня как хочешь. Мы все едины в Кире. И те, кто последует за мной по Пути, получат ту же награду.

Я чувствую, как тело Кирнана напрягается рядом со мной. Я смотрю на него, но он качает головой, предлагая сконцентрироваться на сцене, разворачивающейся внизу. Тем не менее он хватает меня за руку и крепко сжимает, когда две женщины, прижавшиеся друг к другу в тени, расходятся в разные стороны. Розовый Венок быстро шагает к задней стене и хватает что-то с полки рядом с уздечками, в то время как другая движется в центр света, прямо к Ордуэй и Пруденс. Красный Венок указывает бледным пальцем на Энни Ордуэй, но та не сводит глаз с Пруденс.