Книга Лучшая рабыня для тирана - Лаура Тонян

Неужели я не поняла ничего о человеке, с которым провела прошлую ночь? Неужели... я ошиблась?

— Такая худенькая, но бедра смачные! — трогает Тарханов меня своими отвратительными руками.

Они, как щупальца, залезают мне под юбку, чувствую, как трогают краешек трусиков, сжимают внутреннюю часть бедра. Ненавижу его!

Машина вдруг тормозит, и это отвлекает от меня монстра в человеческом обличии. Виталия прорывает на ругань, адресованную человеку за рулем.

— Ладно, пошли, — он рявкает, открывает автомобильную дверь и тянет меня за собой, болезненно обхватив пальцами предплечье.

Ему приходится волочить меня на себе, поскольку ноги отказываются идти. Сквозь мутную пелену на глазах рассматриваю окрестности, но все погружено во тьму. Промозглый ветер забирается за шиворот пижамы и прогоняет дрожь. Я чувствую сладковатый запах сырого асфальта после дождя и наличие поблизости мусорных контейнеров. От смрада, витающего в воздухе, меня скручивает в приступе тошноты.

— Эй, не смей! — Тарханов орет, когда слышит мои рвотные позывы. — Бляяя...

Ускоряет шаг и подхватывает на руки.

Звуки, доносящиеся с улицы, приглушаются и вовсе меркнут по мере того, как далеко Тарханов несет меня вдоль коридора. Я думаю, что это коридор. Узкий и с превосходным эхо. Неровные, поспешные шаги мужчины отскакивают от стены и разносятся в двух направлениях: вперед и назад.

Открывается дверь. Слышу, как металл, из которого она сделана, скрипит от старости. Петли явно давно не смазывали. Затем Тарханов обменивается с кем-то несколькими предложениями: указывает, куда нести «товар» дальше.

Меня перекладывают из рук в руки, будто тряпичную куклу.

Язык вяжет. Во мне все меньше сил, чтобы удерживаться на поверхности и не провалиться в бездну бессознательности.

Комната, в которую я попадаю, теплая, и в ней много плача. Слезы вперемешку с горькими всхлипами доносятся буквально со всех сторон, как и напуганное перешептывание высоких голосов.

Меня укладывают на что-то мягкое, и я закрываю глаза. Проигрываю борьбу смертельной усталости, погружаясь в глубокий сон.

Глава 25

Моя жизнь превращается в кошмар, и я нуждаюсь в пробуждении.

Я нуждаюсь в луче света, который прорежется сквозь черноту и вытащит меня из сущего ада.

Понятия не имею, сколько часов, или суток проходит с момента, как я попадаю в логово чудовищ: таких же, как Тарханов. Они кишат, будто тараканы. Истина такова, что ими переполнен мир. В нем больше грязи и монстров. Добро — исчезающий вид. Деньги — рычаг хаоса.

Меня держат под веществом, которым воспользовался Виталий, чтобы я не сопротивлялась. Жидкость, поступающая через одноразовые шприцы в мой организм, очищает разум от переживаний и страхов.

Я не боюсь. Честно.

Лишь бы увидеть напоследок Артемку, а после — будь что будет.

Может, этот наркотик никогда не выветрится из моей крови. Может, меня напичкают им до смерти прежде, чем произойдет что-то более отвратительное и унизительное.

Они — монстры с человеческими лицами — продают невинность. Распоряжаются жизнями девушек, словно это самая незначительная в мире задача, а проще только раздавить пальцем букашку.

Тарханов уготовил для меня такую участь.

Или все-таки Тиран?..

Это перестает иметь всякое значение, когда меня раздевают до нижнего белья, выводят в центр помещения, ставят под мощный прожектор и оставляют в одиночестве. Мои руки скованы наручниками, по щекам текут слезы, в глазах двоится и троится.

Торжественный мужской голос, который раздается из динамика с характерным шипением микрофона, назначает начальную ставку.

Сорок тысяч долларов.

Я пытаюсь осмотреться, но ноги подкашиваются. Я падаю, не сумев удержать равновесия. На высоких каблуках это крайне сложная задача. Не могу подняться. Так и остаюсь сидеть на четвереньках, но кто-то выходит и ставит меня на ноги.

— Шестьдесят тысяч долларов!

Поднимаю голову и смотрю на ослепительный белый свет.

— Семьдесят тысяч. Восемьдесят. Сто!

Голос не замолкает.

Цена за мою честь и жизнь стремительно повышается.

— Триста тысяч долларов!

Я чувствую, что вот-вот упаду снова.

— Триста тысяч раз, триста тысяч два, триста тысяч три. Продано!

Меня уводят из темной комнаты с черными стенами и полом. Ведут вдоль холодного коридора с мигающими флуоресцентными лампами. Что-то накидывают на плечи — длинное и жесткое. Наверное, плащ, или мантию. Это все равно не согревает. Внутри меня вечная мерзлота.

Я делаю глубокий вдох, когда оказываюсь на улице. Человек, лицо которого расплывается, как бы я ни пыталась приглядеться к его чертам, ведет меня к автомобилю. Сажает внутрь и закрывает за мной дверь.

В салоне есть кто-то еще. Он сидит напротив, пряча свой лик в темноте, но я чувствую на себе его изучающий взгляд.

— Move, — мужской тенор отдает приказ, и автомобиль плавно трогается с места.

Все, на что я способна, — прислониться лбом к окну и закрыть глаза. Не обращаю внимания на попутчика, который так же не предпринимает попыток заговорить со мной. Он держится на расстоянии, не выходя из тени.

Почему-то уснуть не получается. Я готова впасть в вековую спячку. И никогда не просыпаться. Зачем видеть мир, если он наполнен мерзостью и страданиями?

Не спасают мысли об Артеме.

Я... начинаю забывать его личико.

Вскоре автомобиль тормозит, и меня вновь тормошат.

— Are you ok? — звучит голос с другого конца салона.

Наконец, незнакомец показывается из тени и смотрит на меня со смесью беспокойства и сочувствия.

Молодой смуглокожий мужчина выходит из машины, разворачивается, протягивая ко мне руки, и помогает выйти наружу. Прижимает к своему боку, крепко обвивая за талию, и я разглядываю его вблизи.

Он не русской национальности. Может быть, араб? От него приятно пахнет, и он ведет меня прямо к высокому зданию, верхушка которого скрыта за темными облаками в ночи.

Из глубины моего горла вырывается сиплый смешок, когда я перевожу взгляд и натыкаюсь на яркую вывеску с надписью «ЮПИТЕР», которую прежде миновала десятки раз.

Я не могу закрыть свой рот, и вскоре короткие смешки перерастают в неконтролируемый, истерический смех.

Почему я вновь оказываюсь в этом месте?

— Ника!

Я мотаю головой, когда до меня доносится крик Архипова.

Это галлюцинация? Я все себе вообразила? Создала в чертогах разума безопасный островок, закрывшись от внешнего мира и реальных угроз.