Книга Последний стожар - Дмитрий Емец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Пламмель и Белава! А третий явно телохранитель!» – узнала Ева и, словно и её могли узнать, уткнулась в свою тарелку.
Горгулья
Мы, современные люди, подобны карликам, устроившимся на плечах гигантов (древних), и поэтому мы можем видеть больше и дальше, чем последние. И это не благодаря остроте нашего зрения или могуществу нашего тела, а потому, что нас подхватили и подняли на высоту, свойственную великанам.
Пламмель и Белава прошли к столику, над которым повис огненный шар элементалей. Здесь между элементалями и Пламмелем состоялся разговор, хоть и молчаливый, но, если можно так выразиться, на повышенных тонах. Несколько раз Пламмеля окутывал огненный шар. Внутри шара что-то вспыхивало. Всякий раз после нахождения в шаре лицо Пламмеля выглядело совершенно красным, сердитым, с внутренними алыми трещинами, как незастывшая вулканическая магма. Одежда дымилась и тлела, лишь рыжие огненные волосы ничуть не страдали.
Ни малейших следов ожогов на лице Пламмеля Ева не замечала. А вот девушка, пожалуй, удовольствия от общения с элементалями огня не получала. Довольно скоро, сопровождаемая телохранителем-протоплазмой, она отошла к бассейну, где плескались русалки.
– Что-то у них не складывается. Пламмель их в чём-то убеждает, а они от него чего-то требуют… – шепнул Еве стожар.
Он явно нервничал. Не ограничиваясь натянутой на глаза бейсболкой и капюшоном, он извлёк булавку и поспешно заколол её в воротник. Головка булавки имела форму мышиного черепа с камешками в глазницах. Внешности она не меняла, морока не создавала, но вот с памятью того, кто в упор глядел на обладателя булавки, начинало что-то твориться: он через мгновение забывал, как тот выглядит. Опять смотрел, напрягался, чтобы запомнить – и снова этот человек выскальзывал из памяти, как мокрое мыло.
– Морок нельзя накладывать надолго, а то прилипнет! – пояснил Филат. – Слышала фразу «Маска прилипает к лицу»? Нет-нет, не срывай шляпку!.. Пару часов в день – это нормально. А вот если б неделю подряд проходила – точно стала бы бешеной бабкой.
– А твоя булавка?
– Булавка дело другое.
– А какие у Пламмеля дела с элементалями огня? – спросила Ева. Она внезапно забыла, как её собеседника зовут (Филипп, Филимон, Фи… Фи… Финист?), и это её смущало.
– Смотри не прямо на меня, а на моё отражение в чашке! – подсказал стожар. – Вспомнила, кто я?
– Да… Ты… ты…
– На отражение в чашке! – повторил он терпеливо. – На меня не надо!
Ева послушно уставилась на чашку.
– Отлично. Неудобно, зато с такой защитой нас даже подслушать толком нельзя… Хоть в любви признавайся!.. Какие дела с огневиками? Пламмель – единственный маг, которому доверяют элементали огня. Они народ замкнутый, сами по себе, но Пламмель для них свой… Да ты его самого видишь? Волосы, кожа? Он наполовину человек, а наполовину… Говорят, один из огненных элементалей в момент смерти передал ему свою силу…
– Зачем?
– Не знаю. Думаю, не просто так. Что ещё сказать про Пламмеля? Вспыльчивый, горячий. Кличка Ясень Перец, но лучше его так не называть.
– А волосы у него почему такие?
– Огненные и толстые? Огненные – это от элементалей огня. Будь они просто белковыми цепочками – свернулись бы от жара. А почему как проволока… это значит либо Пламмель сам слился с кем-то из первых, либо получил магию от Фазаноля, который слился с титаном. Так что с магией у него проблем нет и силы колоссальные. Но когда сливаешься – начинается дикая побочка. Волосы и много чего ещё…
«А у тебя почему такие брови?» – хотела спросить Ева, хотя и чувствовала, что правду ей не ответят.
– Почему ты помогал Фазанолю? – спросила она, по-прежнему глядя не на Филата, а в чашку.
Стожар вертел в руках солонку. Высыпал из неё соль, разравнивал её тонким слоем и рисовал на соли зубочисткой. Рисунки его были стремительны и точны. У каждого лица или предмета он подмечал две-три главные черты, которые и создавали этот предмет, передавая самую сущность и отделяя его от тысяч других лиц и предметов. Стожары – великие и терпеливые созерцатели. Внимательное наблюдение со временем рождает жадный интерес к жизни. Как может быть скучно человеку, для которого в каждом цветочном горшке или в пролетающей моли – бесконечность неповторимой Вселенной, всех деталей которой не вычерпаешь и за столетие?
– Это длинная история, – сказал Филат, когда Ева уже не ждала ответа. – Я завалил одно дело. Магзели меня накрыли. Мама, выручая меня, ушла по магии в минус. Никогда нельзя уходить по магии в минус. Это кредит, выдаваемый мгновенно, но совершенно изуверский. Лучше сдохнуть с голоду или проковыривать бетонную стену ложкой, чем брать магический кредит. Запомни это, раз уж ты теперь с нами…
– И что было дальше?
Зубочистка начертила маленький дом на окраине леса. Просто покосившуюся крышу и пару деревьев. Этого хватило, чтобы воображение дополнило всё остальное.
– Мама сильно болела. Магический кредит – это не банк, который продаёт твоё имущество, и даже не амбалы с дубинами… В конце концов, банк можно как-нибудь надуть, а амбалов поколотить их же дубинами… С кредитом же это не прокатит. Магический кредит сам возвращает себя, выпивая из человека силы, высасывая его как водоглот. Тут уж стожар ты или нет – никакой разницы. Из-за этого отрабатывать кредит пришлось мне… А что я мог? Щенок почти… Все рыжьё, которое я добывал, шло на погашение этого кредита. Чем больше ты выплачиваешь – тем больше ты можешь платить и, следовательно, тем больше ты должен… Не ищи справедливости! У магического кредита своя логика… А однажды на пороге у нас вырос Пламмель и предложил работать на Фазаноля…
– И вы согласились?
Зубочистка Филата нервно заскользила по соли. Появился женский профиль – женщина выглядела строгой и сильной, но вместе с тем незаметно улыбалась.
– Пришлось. Фазаноль как-то уладил вопрос с кредитом. Мама выздоровела, но мы оказались у него в долгу. И вскоре он потребовал отдачи долга. Он дал маме поручение, связанное с нырком в Теневые миры. И там ещё Албыч был каким-то боком с этим связан. Правда, не знаю каким… – Стожар быстро взглянул в соседний зал и торопливо опустил глаза, зная, что трёхконтурные големы уровня Албыча всегда уловят направленный взгляд, даже если он нацелен им в спину.
– Она не говорила тебе, в чём состоит задание?
– Нет. Но накануне вскользь упомянула, что, если сделает то, чего требует Фазаноль, мы уже ничего не будем ему должны и сможем с ним порвать. Но мама не вернулась…
– Она погибла? – тихо спросила Ева.
Филат неловко шевельнул плечом:
– Не знаю… С Теневыми мирами всё очень сложно. Никто даже не знает, сколько их. Это как сон, внутри которого бесконечная череда других снов… Но есть правило. Если маг не вернулся оттуда через полчаса – он не вернётся уже никогда… А мама не вернулась. Изредка Фазаноль намекал, что мог бы вернуть маму, если я кое-что для него сделаю… Но, когда я выполнял задание, он обманывал и требовал чего-то ещё… – Стожар энергично провёл рукой, стирая всё, что начертил на соли. Начерченный мир, только что такой реальный, исчез. Теперь на столе была просто соль.
