Книга Эксплеты. Лебединая башня - Ирина Фуллер

Когда музыка затихла, женщина протянула вперед бархатную подушечку, на которой лежал деревянный резной молоток. Девочка взяла его и медленной поступью прошла к большой двери, главному входу в Астардар. Она трижды постучала, звук эхом разнесся по всему внутреннему двору школы.

Директор, что стоял рядом, громко спросил:

– Кто стучит в двери науки? – И его мощный голос был слышен всем вокруг.

– Я, каждый ученик, – звонко отозвалась девочка.

– Что ты ищешь?

– Через прилежность и упорный труд я хочу получить знания.

– Входи. – Дан Дольвейн толкнул тяжелую дверь, и та поддалась. – И пусть каждый, кто ищет того же, войдет следом.

Девочка скрылась в холле школы, и вслед за ней вереницей потянулись ученики, возглавляемые учителями. Омарейл, воодушевленная торжественностью момента, почувствовала легкую дрожь, перешагивая порог Астардара.

Принцесса уже бывала внутри, но тогда ей довелось увидеть только ту часть, где находился кабинет директора. Теперь же она оказалась там, где располагались учебные классы. Три трехэтажных крыла были выстроены буквой «П» вокруг внутреннего дворика. Четвертое крыло, южное, то самое, которое обрамляло главные ворота, использовалось для хозяйственных нужд и проход через него был закрыт. Войдя в главный холл, посетитель оказывался у широкой деревянной лестницы, на первой площадке которой огромное окно с яркими витражами приковывало к себе все внимание. У окна лестница разделялась на две, но обе они вели на просторную площадку второго этажа. Лестницы на третий этаж казались гораздо скромнее и находились там, где восточное и западное крылья встречались с северным.

Большие окна длинных коридоров открывали вид на внутренний дворик, по другую же сторону располагались учебные классы. Они скрывались за дверьми из темного дерева.

Госпожа Зарати сопроводила своих подопечных на второй этаж, где самая дальняя дверь восточного крыла оказалась приглашающе открыта.

Небольшие парты со стульями стояли в четыре ряда, и ученики, обходя застывшую у входа Омарейл, быстро занимали свои места.

Госпожа Зарати, воспользовавшись растерянностью новой ученицы, представила ее всем, а затем жестом предложила пройти к свободной парте у окна в самом конце класса.

Сорок пять минут Омарейл слушала лекцию о многочисленных правилах и условиях, приправленную наставлениями и напоминаниями о важности двенадцатого класса. Эйфория уступила место любопытству, а то, в свою очередь, скуке.

Как только раздался звон колокола, госпожа Зарати отпустила учеников, и те быстро покинули кабинет. Май задержался, чтобы дождаться Омарейл.

– Что сейчас будет? Куда все пошли? – спросила она взволнованно.

– Следующий урок – «Риторика». Я покажу, где это.

Затем, когда они уже оказались в коридоре, он окинул взглядом одежду Омарейл и чуть скривился.

– А ты почему не в форме? – спросил он.

Омарейл объяснилась.

– Белка не любит, когда нарушают правила, – ответил на это Май.

Его опасения не были напрасными. В классе «Риторики», который был светлее и просторнее кабинета госпожи Зарати, все сидели не за партами, а на скамейках, и Омарейл досталось место на первом ряду. Учитель, тучный мужчина лет пятидесяти, с большой лысиной, которую обрамлял обруч волос на висках и затылке, хмуро посмотрел на нее и сказал:

– Неподобающий вид.

Пару секунд в ее душе боролись несколько желаний: оправдаться, ответить дерзко, просто смолчать. Но ей все же удалось сосредоточиться и вспомнить, что это был урок «Риторики». Первое, что ей всегда велел делать ее учитель по ораторскому мастерству – встать. И она встала. Затем требовалось дождаться, когда внимание слушателей будет приковано к выступающему (в тиши ее комнат это давалось Омарейл особенно легко). И ученики, и учитель почти сразу обратили внимание на вставшую девушку, но та молчала еще несколько секунд, пока пауза не стала напряженной и пока все не затихли, ожидая продолжения.

– Согласна, – сказала она, копируя емкую манеру высказывания учителя.

Раздались приглушенные смешки. Учитель глядел на нее около четверти минуты, все с жадностью ждали, чем окончится этот диалог. Наконец, он кивнул и бросил:

– Садитесь. – Затем начал урок.

Май остался под впечатлением, Омарейл видела это по взглядам, которые он бросал в ее сторону еще какое-то время.

Урок ей не слишком понравился, так как вместо того, чтобы учиться говорить, выступать, дискутировать, ученики слушали рассказ о риториках прошлого. К концу занятия она начала откровенно скучать, а скамейка, казавшаяся вначале такой чудной идеей, стала лишь причиной боли в спине.

На перемене она пожаловалась Маю, что ожидала большего, но он лишь пожал плечами. Он считал, что урок был вполне обычным, в меру скучным, в меру бессодержательным – чего еще она хотела от школьных занятий?

– Где я могу взять расписание? – уточнила она, когда они подходили к кафе на первом этаже.

– Возьми мое. – Он достал из кармана смятый клочок бумаги.

Брезгливо приняв его, Омарейл задумчиво произнесла:

– Разве тебе оно не понадобится?

– А, – отмахнулся Май, – я уже его выучил.

Она удивленно подняла бровь.

– Ты все запоминаешь так быстро?

– Только что-то незначительное. Все, что стоит помнить, вылетает у меня из головы сразу же.

В школьном кафетерии было полно народу. Голоса трех сотен учеников слились в один неразборчивый гул. Май подхватил растерявшуюся Омарейл под руку и потащил вперед, расталкивая других. Никто не возражал: кажется, такой способ перемещения был вполне нормальным в этом месте. Все пихались, расталкивали других и сражались за свободные места за столиками.

Май посадил Омарейл у окна, «охранять», а сам отправился за едой. Вскоре он появился с тарелкой булочек и двумя чашками какао.

– Не думаю, что смогу съесть столько, – протянула Омарейл.

Озадаченно взглянув на нее, Май ответил:

– Это я себе. Тебе вот, – он взял сверху аппетитную улитку с корицей и протянул ей. – Вы же, девчонки, никогда не едите больше одной булки зараз.

Следующие десять минут Омарейл изумленно наблюдала за тем, как с тарелки исчезали две слойки с изюмом, пирожок с яблочным джемом, песочная полоска, черничный кекс и вафля. Она оглядела фигуру Мая – он был подтянутым и спортивным.

– Куда все это девается? – уточнила она, с подозрением глядя на его плоский живот.

– Учеба высасывает из меня кучу энергии, – пояснил он. – Если я не поем, к концу уроков просто свалюсь замертво. Умственная работа требует тонну калорий.

В это было трудно поверить, но Омарейл пришлось. Она развернула перед собой клочок бумаги, который Май назвал расписанием, и попыталась прочитать изображенные там каракули.