Книга История Англии - Андре Моруа

6. Вскоре система «разъездных» судов породила Common Law — общее право, то есть такое право, которое одинаково повсюду. Феодальные и обычные суды судили, основываясь на местных обычаях, но судья, переезжавший из графства в графство, стремился навязать всем лучший обычай. Местные обычаи не были уничтожены, но как бы сплавлены в тигле общего права. Центральный суд регистрировал прецеденты, и, таким образом, в Англии очень быстро сложилось национальное законодательство, охватывавшее бо́льшую часть судебных случаев. Наряду с общим правом выжила (и существует доныне) дополнительная правовая система, суды справедливости, которые в силу королевской прерогативы судят не согласно обычаю, но, наоборот, исправляют недостатки или несправедливости обычая. Принцип справедливости означает, что король в некоторых случаях может «нарушить закон, дабы обеспечить правосудие». Дело по нормам общего права начиналось с мандата, writ, направленного от имени канцлера шерифу либо обвиняемому, а дело по нормам справедливости — с обращения к королю посредством петиции.

7. Надо сказать пару слов о классификации преступлений. Самым ужасным из всех считалась великая измена (high treason), то есть попытка убить или свергнуть короля (поскольку идея измены по отношению к государству еще не могла зародиться в Средние века). Наказание, которому подвергался изменник, кажется нам жестоким, но надо вспомнить, что от особы короля зависели благополучие и мир в стране. Преступника, привязанного к хвосту лошади, волокли до места казни, вешали, разрубали на куски, а куски выставляли в многолюдных местах. Въезд на Лондонский мост долгое время украшали отрубленные головы изменников. Малой изменой (pretty treason) считалось убийство господина его слугой или мужа женой; она также наказывалась смертью. Ересь и колдовство, то есть измена по отношению к Богу, теоретически тоже должны были караться смертью, но фактически никогда не карались до XV в., когда преследование ереси из-за вызванного ею смущения в умах породит религиозную жестокость. Среди «вероломств» (так называемых фелоний — тяжких преступлений) надо отметить убийство, вооруженное нападение и воровство. Они карались смертью или увечьем: потерей руки, ушей или глаз. Если человек, раненный на войне, был осторожен, он старался обзавестись свидетельством о происхождении своего увечья, потому что появившийся в городе однорукий или одноногий без такого свидетельства изгонялся как рецидивист. Небольшие правонарушения наказывались выставлением у позорного столба или в колодках (stocks — разновидность канги, имевшаяся в каждом городе), что позволяло отдать преступника на поругание (а частенько и избиение) народу. Болтливых или злоязычных женщин привязывали к стулу, закрепленному на конце жерди, и окунали в пруд.

8. Обязанность поддержания порядка в современных обществах лежит на двух различных ведомствах: на органах юстиции и на полиции. Полиция предупреждает беспорядки и арестовывает преступников. Кто играл эту роль в Средние века? Порядок обеспечивался совместными усилиями. Генрих II возродил ополчение (фирд) и потребовал посредством «Ассизы о вооружении» (1181), чтобы всякий свободный человек обзавелся военным снаряжением и поклялся употреблять его для служения королю. Снаряжение было более-менее полным и соответствовало достатку человека: самые бедные имели только копье, железную каску и куртку с нашитыми металлическими пластинками. Система коллективной ответственности делала контроль над злоумышленниками довольно легким. За любого виллана, принадлежавшего какому-либо дому, нес ответственность хозяин; остальные должны были объединяться в группы по 10 человек. При этом каждый из десятки становился на колени и клялся на Евангелии, что будет подчиняться своему предводителю, а также что он сам не является ни вором, ни товарищем вора и никогда не был скупщиком краденого. В случае преступления именно десятка должна была представить преступника правосудию; если же она не могла этого сделать, то ей присуждался штраф. Когда преступник убегал, односельчане преследовали его до границы своей «сотни», трубя в рог и крича, — это называлось hue and cry и было в некотором роде кличем загонщиков. Прибыв к границе, преследователи передавали ответственность следующей «сотне». Это была полицейская эстафета. Если преступнику удавалось укрыться в церкви, его защищало право убежища. В таком случае он имел право вызвать в церковь коронера, то есть представителя короны, и в его присутствии «отречься от королевства». Во время этой церемонии преступник клялся покинуть Англию и никогда в нее не возвращаться. Коронер называл ему порт отплытия, и тот сразу же уходил, держа в руке деревянный крест, чтобы всем было понятно, кто он такой. Ему надлежало отправиться кратчайшей дорогой в ближайший порт и сесть там на первое же судно. Если попутного судна не было много дней, преступнику полагалось каждое утро заходить в море по колено в знак своей доброй воли. Если же он не соблюдал свою клятву, то объявлялся вне закона и мог быть убит у всех на глазах. Это право убежища порождало многочисленные злоупотребления, и жители Лондона жаловались, что в некоторых церквях и особенно вокруг Вестминстера развелось слишком много неприкосновенных преступников, сбивавшихся в шайки и выходивших по ночам, чтобы грабить честных людей.

Государственная печать Генриха II. XII в.

9. Учитывая все это, надо признать, что на большей части Англии в XII в. царил «добрый мир». И этот мир в значительной мере был заслугой короля. Судьи были честны, только когда их контролировал суровый король. Одному светскому судье, насмехавшемуся над медлительностью церковных судов, священник ответил: «Если бы король был так же далек от вас, как папа от нас, вы бы тоже не были слишком расторопны», — и тот со смехом признал его правоту. Но если виллан наслаждался этим королевским порядком, многие представители знати и даже духовенства сожалели о добрых старых временах, когда герцог Нормандский еще не был королем Англии. «Ибо ничто так не воодушевляет человеческое сердце, как радость свободы, и ничто так не ослабляет его, как угнетение и рабство», — сказал однажды Джеральд Валлийский юстициарию Гланвилю. Если бы король проявил слабость или действительно позволил себе ослабнуть из-за авантюр в чужих краях, это неизбежно вызвало бы реакцию баронов. Но Генрих II оставил Англии после своей смерти самое сильное правительство в Европе. «Он возродил каролингский опыт, но притом точность отладки механизма, настройка тона и хода — все это напоминало Римское государство или, если угодно, современное государство».

VI. Сыновья генриха II. Смерть короля. Ричард львиное сердце. Крестовый поход и плен. Иоанн безземельный

1. Конец Генриха II был трагичен. Сыновья, между которыми он желал разделить свою империю, ненавидели друг друга и предали его. «Разве ты не знаешь, — ответил один из них посланнику короля, — что такова уж наша натура, доставшаяся нам от предков и укоренившаяся в нас, — всякий брат у нас будет бороться против брата и всякий сын против отца». Двое старших, Генрих и Джеффри (Годфри, Жоффруа), умерли еще при жизни короля, но Джеффри оставил сына, Артура Бретонского. Третий, Ричард, строил козни против отца вместе с новым королем Франции Филиппом Августом, хватким и холодным молодым человеком, который, исполнившись решимости отвоевать свое королевство у этих анжуйцев, ловко воспользовался их раздорами. Генрих II, старый, одинокий и печальный король, испытывал привязанность только к четвертому сыну, Иоанну. Поскольку он оставлял Ричарду Англию и Нормандию, то Аквитанию хотел приберечь для Иоанна. Этот план привел в ярость Ричарда, который был скорее похож на мать, Альенору Аквитанскую, чем на отца, а потому держался за эту провинцию больше, чем за все остальное королевство. Неожиданно он принес вассальную клятву королю Франции за все континентальные земли отца от Ла-Манша до Пиренеев. Генрих II, загнанный Филиппом Августом в Ле-Ман, вынужден был бежать из объятого пламенем города. Но Ле-Ман был местом, где он родился и где был погребен его отец, граф Анжуйский. Покидая город, он проклял Бога. И пока он скакал галопом по бездорожью, его преследовал сын Ричард. В Шиноне король так занемог, что был вынужден остановиться. Туда же приехал и канцлер, которого он отправил к Филиппу Августу с письмом, а заодно привез список английских изменников, обнаруженных им при дворе короля Франции. Его возглавлял Иоанн, королевский любимчик. Видя, что отец в опасности, он тоже предал его. «Ты уже довольно сказал! — крикнул король. — Я больше не забочусь ни о себе, ни о мире». После чего начал бредить и вскоре умер от кровоизлияния. Генрих II был великим королем, циничным, реалистичным, суровым, но его правление (1154–1189) в конечном счете было благодетельным для Англии.