Книга Верная - Элис Хоффман

Кажется, что больной в бессознательном состоянии, но когда санитар сказал ему несколько слов по-русски, его глаза вздрогнули за сомкнутыми веками.

– Он отвечает, – сказала Шелби.

– А вам-то что за дело? – спросил санитар.

– Так, ничего особенного. – В сущности, Шелби испытывала к незнакомцу те же чувства, что и к собакам, которых спасала. – Продолжайте говорить с ним.

Санитар задал вопрос. Больной простонал и что-то пробормотал в ответ. Молодой человек дал Шелби знак покинуть палату.

– Лучше не вникать в некоторые вещи слишком глубоко, – сказал он ей. – Сходите пообедайте. В кафетерии очень вкусное буррито. Попросите курятину.

– Что он сказал?

– Что он волк и хочет умереть.

– Но он ведь не волк. – Шелби в настоящее время проходила курс сравнительной зоологии наряду с курсом биологии на продвинутом уровне.

– Сказал, что он волк и хочет умереть. Вам надо было это знать? Теперь вы знаете. Между прочим, он просил, чтобы я его пристрелил. Я ответил, что мы в Нью-Йорке. Здесь так не делают.

– Он бредит.

– Возможно. Но вы теперь должны дать своим волосам вырасти, как обещали. И вы станете красивой, мисс Яйцевидная Голова, и вынуждены будете поблагодарить меня.

– Как звучит слово «wolf» по-русски?

– «Волк».

После того как санитар ушел, Шелби вернулась в палату. Она слышала прерывистое дыхание человека-волка и знала, что не должна была вмешиваться. Но мысль, что он не вполне человек, что он дикое животное, заставила ее подойти ближе. Шелби думала о том, что ощущаешь, когда спасаешь кого-то, вспомнила, как быстро она бежала, когда забрала Блинки и Генерала, как колотилось ее сердце, когда она освободила Пабло. Она благодетель, хотя сама не понимала этого. Шелби спела песню «Над радугой», которую когда-то давно пела ей мама. Она пела ее, пока не поняла, что человек-волк уснул.

Рядом с больницей на тротуаре ее ждал Харпер Леви.

– Вы куда-то исчезли, – сказал он.

– Русский мужчина сказал, что он волк.

– Если бы он был им, я бы смог ему помочь. Canidae, семейство псовых, то же самое, что у домашней собаки.

Шелби и Харпер направились в сторону Юнион-сквер, но на работу они не пошли. Вместо этого они выпили кофе и еще долго сидели в парке, не желая расставаться. Они забыли о времени, словно этот день – сон, который хотелось продлить как можно дольше.

Когда Шелби ночью улеглась в постель рядом с Беном, она увидела сон о волках и о белом мире снега и льда. Ей приснилось, что волосы у нее длинные, до самой талии, и каждый день, просыпаясь, она расчесывает их тысячью движений расчески, потому что обещала это незнакомцу.

Глава 5

Для разрыва с Беном понадобилось несколько месяцев. Он просто не желал замечать намеки. Шелби поздно приходила домой, а то и вовсе ночевала у Маравелль, иногда не разговаривала с Беном по два-три дня, а он по-прежнему ничего не понимал.

Волосы Шелби начали отрастать. Они теперь были короткие и колючие, девушка выглядела свирепо, как терьер. Она боялась сказать Бену правду. Шелби думала о ночах, когда они гуляли под снегом в Хантингтоне. Вспоминала, как он всегда потакал ее желаниям, когда они переехали в Нью-Йорк, как он был к ней великодушен. Шелби ждала, когда Бен завершит учебу. Это, наверно, ужасная идея, но она не хотела мешать его занятиям. Они были вместе уже больше четырех лет.

Они достигли такой точки в своих отношениях, когда большинство пар официально вступают в брак, но вместо этого Шелби объявила Бену, что между ними все кончено. Это произошло в том самом ресторане в Верхнем Ист-Сайде, который его мать выбрала для празднования окончания учебы Бена. Теперь он полноценный фармацевт, и его родители гордятся им.

Ресторан назывался «Коралловый риф», внутри него было темно, словно посетители погрузились на дно моря.

Как только они расселись, Джуди Минк взяла Шелби за руку и сказала:

– Итак вы вместе. А что дальше?

Понятно, она надеялась обрести невестку. Артур, отец Бена, тут же предложил заказать спиртное. Он старался не смотреть на Шелби. Она не винила Артура за отсутствие симпатии, понимая, что к концу дня его отношение к ней ухудшится еще сильнее.

Шелби пожаловалась, что испытывает головокружение, и это было вовсе не вранье. В таких случаях Бен, как джентльмен, всегда провожал ее до туалета. Шелби слишком с этим затянула, а если подождет еще немного, то ее вырвет. Она давно жила во лжи, и сейчас ненавидела себя даже больше, чем обычно.

– Да, милая, – сказал Бен с ухмылкой, когда Шелби заперла дверь. Он решил, что она надумала заняться с ним сексом прямо здесь – эксцентричный подарок по случаю окончания учебы. Бен наклонился, чтобы поцеловать Шелби, прежде чем она успеет увернуться, и спросил: – Тебе не кажется, что мои родители будут недоумевать, куда мы подевались?

Он такой высокий, добрый и глупый, что Шелби была едва способна это вынести. Она не сказала ему, что уже какое-то время встречается с другим мужчиной или что не была уверена в их отношениях с самого начала. Шелби не призналась, что впадает в ужас при мысли о том, чего хотят все женщины, – о предложении вступить в брак, обручальном кольце. Бен так и не услышал то, что она сотню раз пыталась сказать ему. Дело всегда заканчивалось тем, что она отворачивалась от него в постели или выходила из комнаты, когда он продолжал что-то рассказывать. Он и сейчас ничего не понял, когда она сообщила ему, что между ними все кончено.

– Кончено? Из-за того что моя мама произнесла эту глупую фразу? Она не хотела сказать ничего обидного. И очень хорошо к тебе относится. Да просто любит. Вероятно, планирует устроить свадьбу или что-нибудь в этом роде.

Шелби отрицательно покачала головой. Ей было трудно смотреть Бену в глаза. Когда она все же заставила себя сделать это, возникло щемящее чувство, но она пошла до конца.

– Мы расстаемся. Твоя мама привыкнет, что мы живем порознь.

– Моя мама? – удивленно переспросил Бен. – А как же я?

– Ты знаешь, о чем я говорю. Все смирятся с тем, что наши отношения закончились.

– Почему именно сейчас? – спросил Бен.

– Пришло время сделать это. – Раздался стук в дверь: какой-то другой посетитель ресторана захотел воспользоваться туалетом. – Уйдите! – крикнула Шелби.

Бен почувствовал себя уязвленным. На нем черный костюм, который он специально купил по этому случаю. После выпуска его мать сделала не меньше тысячи снимков с ним в шапочке и мантии, и сын беспрекословно вытерпел это. Теперь он был заперт вместе с Шелби в кабинке общественного туалета, такой маленькой, что локти упирались в стену.

– Как раз сейчас? Когда мои родители сидят в ресторане и заказывают на обед полосатого окуня?