Книга Открытый Заговор - Герберт Уэллс

Во многих отношениях это правительство представляет собой необычайно интересную новинку. Оно борется с огромными трудностями, как внутренними, так и внешними. Поразительно, но когда оно взлетело к вершине высшей власти, его интеллектуальная гибкость оказалась сильно ограничена острой необходимостью в единомыслии и последующем подавлении критики по законам военного времени. Интеллектуально и морально оно оказывается отделенным огромной пропастью от миллионов безграмотных, которыми оно правит. Правительство, возможно, более открытое для научных и творческих концепций, чем любое другое и, безусловно, более склонное к экспериментам и инновациям, не может предпринять многие проекты из-за экономического истощения страны во время Великой Войны, а также из-за технической и промышленной отсталости населения, из рядов которого оно вынуждено черпать кадры. Более того, оно борется внутри самого себя между концепциями современной научной социальной организации и смутной анархической мечтой, в которой «государство» должно исчезнуть, а освобожденный пролетариат, вольготно размножающийся и сплевывающий, навсегда заполняет просторы времени. Традиция долгих лет бесплодной оппозиции к Западу запятнала мировую политику марксистского культа, и это ее вредное и раздражающее качество вызвало враждебность всех правительств в доминирующей атлантической системе. Марксизм никогда не имел ничего, кроме смутных представлений об отношении одной нации к другой, и новое российское правительство, несмотря на все его космополитические фразы, все более явно предстает наследником навязчивых идей царского империализма, используя коммунистическую партию так же, как другие страны использовали христианских миссионеров, чтобы поддерживать пропагандистское правительство для продвижения своих планов. Тем не менее советское правительство продержалось уже более двенадцати лет, и кажется, что оно скорее будет эволюционировать, чем сохраняться в прежних формах. Вполне возможно, что оно будет развиваться в сторону концепций Открытого Заговора, и тогда Россия сможет снова стать свидетелем конфликта между сторонниками новых идей и «староверами». До сих пор Российская Коммунистическая партия вела обширную пропаганду своих идей во всем остальном мире, и особенно на своих западных границах. Многие из этих идей сейчас банальны и устарели. Возможно, не за горами то время, когда волна пропаганды потечет в обратном направлении. Коммунистическая партия льстит своему тщеславию, воображая, что ведет пропаганду мировой революции. Может быть, ее судьба – это развитие по тем направлениям, которые позволят ее наиболее разумному элементу легко ассимилироваться с Открытым Заговором для достижения мировой революции. По мере распространения и роста Открытого Заговора ему понадобится полигон для обкатки экономических идей, заложенных в его концепциях, и, возможно, именно в России, в Сибири это удастся осуществить с гораздо меньшими препятствиями, чем где-либо еще в мире.

Какой бы строгой критики ни заслуживали руководящие стратегии и практические методы нынешнего советского правительства в России, факт остается фактом: оно устранило со своего пути многие из основных препятствующих элементов, которые по-прежнему сильны в более высокоорганизованных обществах Запада. Оно освободило обширные территории от родового монархического правления и частного контроля над крупными экономическими интересами. И оно показало как Китаю, так и Индии захватывающее зрелище социально-политической системы, способной отбросить многие из наиболее характерных черт торжествующего западного строя и при этом сохранить свои собственные. В те дни, когда Япония столкнулась с необходимостью модернизации общества, еще не существовало моделей для подражания, которые не были бы обществами атлантического типа, основанными на методах частного капитализма, и, как следствие, японцы перестроили свои дела по чисто европейскому образцу, учредив парламент и приведя свою монархию, социальную иерархию, деловые и финансовые методы в соответствие с этой моделью. Крайне сомнительно, чтобы какое-либо другое азиатское общество стало сейчас заниматься подобной зеркальной имитацией, и этот разрыв с европеизацией произошел во многом благодаря русской революции.

Но из этого не следует, что такой разрыв обязательно приведет непосредственно к Открытому Заговору. Если говорить о менее высокоорганизованных обществах России и Китая с их специфическими интересами и предрассудками, то здесь мы имеем дело с гораздо более широким невежеством и гораздо более ужасающей дикостью нравов. Россия – страна десятков миллионов крестьян, которыми правит небольшая кучка интеллигенции в несколько десятков тысяч. Только эти несколько десятков тысяч человек доступны для идей построения нового мира, и в деле привлечения русской системы к активному участию в мировом заговоре можно рассчитывать только на это небольшое меньшинство и на его влияние через соответствующее образование на мириады стоящих ниже индивидов. По мере того как мы движемся на восток от европейской части России, доля здравомыслящих интеллектуалов, к которым мы можем обратиться за пониманием и участием, уменьшается до мизера. Уберите эту мизерную долю, и вы останетесь один на один с варварством, неспособным к социальной и политической организации выше уровня военного командира или атамана разбойников. Россия сама по себе по-прежнему отнюдь не застрахована от дегенеративного процесса в этом направлении, а надежда на то, что Китай вырвется из него без какого-либо насильственного вмешательства, является надеждой, за которую конструктивный либерализм цепляется без всякой гарантии.

Поэтому мы оставляем Россию, Китай и общества Центральной Азии и обращаем наши взоры к атлантическому миру. Только в этом мире мы найдем диапазон, размах мысли и свободу дискуссий, необходимые для адекватного развития Открытого Заговора. Именно в этих сообществах он должен начаться, и в течение долгого времени его основная деятельность должна будет развиваться и диффузно распространяться именно из этих центров. Он будет развиваться среди непрекращающейся интеллектуальной борьбы и благодаря этой борьбе останется живым. С практической стороны, слабость современного коммунизма во многом проистекает из того, что он пытается сосредоточить всю свою интеллектуальную жизнь и директивную деятельность в Москве и тем самым отрезает себя от свободных и открытых дискуссий в западном мире. Марксизм потерял мир, когда он перешел в Москву и перенял традиции царизма так же, как христианство потеряло мир, когда оно перешло в Рим и переняло традиции цезаря. Марксистская идеология, окопавшаяся в Москве и обороняющаяся от острой критики, может становиться все более и более догматичной и антипрогрессивной, повторяя свое священное кредо и отдавая невыполнимые приказы пролетариату во всем мире и, таким образом, может оставаться в закукленном состоянии до тех пор, пока нарастающая волна Открытого Заговора не накроет ее, не растворит ее и не проглотит все, что сможет переварить.

Индия, как и Япония, отрезана от основной части азиатского мира. Но в то время, как Япония стала формально вестернизированной нацией в сообществе таких наций, Индия остается миром в самом себе. На одном этом полуострове можно найти почти все типы сообществ: от племени дикарей из джунглей до огромного разнообразия варварских и средневековых княжеств, от потогонных фабрик, эксплуатирующих детей и женщин, до энергичной современной коммерциализации Бомбея. И над всем этим главенствует британский империализм, оказывая сдерживающее и контролирующее влияние, поддерживая мир, укрощая эпидемии, увеличивая поставки продовольствия за счет орошения, и тому подобное, и не прилагая почти никаких усилий для пробуждения интереса к современным идеям. Британия в Индии не является пропагандистом современных веяний: все они остались по ту сторону Суэца. В Индии британец – правитель столь же твердый, самоуверенный и нетворческий, как и римлянин. Старые религиозные и социальные традиции, сложные обычаи, касты, табу и неприкасаемые этого причудливо перемешанного, но не однородного сообщества, хотя и несколько дискредитированы иностранным влиянием, но все еще контролируют умы людей. Они оказались, так сказать, замаринованы в соусе британского раджи.