Книга Тёмная лощина - Брайан Кин

Дом Шелли Карпентер находился по левую сторону аллеи, напротив железной дороги, и представлял собой небольшой домик на две семьи с грязной алюминиевой обшивкой и черной кровлей, отчаянно нуждающейся в ремонте. Ржавая сетка посреди двора делила его надвое, хотя с обеих сторон голой почвы и высохших сорняков было больше, чем зеленой травы. Кое-где виднелись выброшенные упаковки из-под гамбургеров и сигаретные окурки. Некоторые из голых пятен земли были завалены камнями и битым стеклом, отчего они выглядели совсем жалко. Но несмотря на удручающий внешний вид и безразличие хозяев к собственному газону, вклад Шелли в это место угадывался безошибочно. На ее стороне гостей встречали ярко раскрашенный садовый гном и глиняный олененок. Сплетенное из прутьев приветствие «Добро Пожаловать» висело на входной двери, а на коврике перед дверью было написано «Перед входом вытрите лапы». На одном из окон первого этажа была наклейка, на которой пожарных предупреждали, что внутри дома кошка. В то же время соседняя часть дома выглядела угнетающе безлико.

Большой Стив и я медленно подошли к половине дома, принадлежащей Шелли. Окна зашторены, на крыльце лежит кучка газет. Почтовый ящик переполнен рекламой: предложение новой кредитной карты, реклама новых окон, пачки всяческих купонов и бланки для ставок. Я отвернулся, почувствовав себя виноватым в том, что заглянул в чужую почту. Заметив желтый лист бумаги, прикрепленный ко входной двери прямо под приветственным знаком, я узнал уведомление о пропуске почтовой доставки. Получается, в последние три дня Шелли не забирала почту и газеты, даже пропустила посылку. Плохой знак.

Ее пустые мусорные баки стояли на обочине. Мусор вывозят по понедельникам. Уже наступила среда, а она всё еще не убрала их с дороги, что грозило небольшим штрафом и письменным выговором. Оставленные мусорные баки — еще один плохой знак. Они источали особый аромат, но за ним угадывался еще один запах.

Я открыл ворота. Ржавые петли заскрипели. Я вышел на тротуар и пошатнулся от ударившей в нос вони: терпкий, мускусный, напоминающий то ли сардины, то ли нашатырный спирт. Я узнал его. Так же пахло ранним утром в нашем дворе, когда Большой Стив вел себя странно, а еще раньше — в лощине, когда парень в костюме сатира мочился на себя и Шелли.

Животный запах. Не знаю, как еще его описать.

Я сделал было еще один шаг, но поводок натянулся и дернул меня назад. Большой Стив отказывался идти. Он упорно сидел на месте и натягивал поводок. Ошейник скользил по шее, угрожая задушить его.

— Пошли, мальчик, — настаивал я. — Давай же.

Вместо того, чтобы встать, он поднял морду, понюхал воздух и завыл. У меня мороз пробежал по коже от воя, который напомнил мне о последнем походе в лес. В то утро он вел себя так же. Внезапно, несмотря на яркий солнечный свет и то, что мы были вдали от леса, я испугался.

— Стив, что, черт возьми, ты делаешь? Прекрати!

Он снова завыл. Затем потянул поводок. Я заволновался, что он может выскользнуть из ошейника и убежать.

Пока я затягивал ремешок, позади распахнулась дверь. На крыльце появилась пожилая соседка Шелли, сердитая на нас обоих. На ней был белый фартук с вышитыми спереди двумя руками, сложенными в молитве и словами «Хвала Ему». Одной рукой она вцепилась в поручень крыльца, а другой отгоняла Большого Стива и меня, будто мы были комарами.

— Заткни свою собаку, — приказала она. — Идет мой сериал!

Большой Стив продолжал выть.

А затем задрал лапу.

— Эй, — рявкнула женщина. — Какого черта он тут гадит! У тебя, что, проблемы? Думаешь, наш двор — личный туалет твоего пса?

— Простите, — я попытался извиниться, стараясь перекричать продолжающего выть Большого Стива. — Меня зовут Адам Сенфт, я…

— Да знаю я, кто ты, — она прищурилась. — Пишешь эти детективы…

— Да, мэм. — Я улыбнулся. Она, очевидно, читала меня, вероятно, была поклонницей, так что успокоить ее, как мне представлялось, было плевым делом.

— Я так понимаю, вам нравятся мои книги?

— Нет. Дерьмо, как по мне. Единственное, что я читаю, это воскресную газету и книги из книжного магазина «Свет Христианства». И свою Библию.

— О, — я на мгновение замешкался, не зная, что сказать дальше. — Я ищу Шелли. Она дома?

— Нет, она не дома. Я видела ее в понедельник утром, и с тех пор ее дома не было.

— Вы уверены?

— Естественно. Ее не было дома последние несколько дней. Я это точно знаю, потому что обычно слышу сквозь стену этот отвратительный рэп. Она работает в дневную смену в продуктовом магазине, и каждое утро ставит это дерьмо, снова и снова. «Йоу-йоу-йоу». Кровь идет ушами. Никто больше не слушает настоящую музыку. Только этот ниггерский шум.

Меня передернуло, когда я понял, что в маленьких городках Пенсильвании по-прежнему можно встретить ограниченных расистов-ублюдков, к тому же в фартуках с вышитыми религиозными лозунгами. Большой Стив прекратил выть, но остался напряженным и всё еще тянул поводок. Он отчаянно хотел уйти.

— Простите, миссис… — я сделал паузу, не зная ее имени.

— Снайдер. Хейзел Снайдер.

Я улыбнулся своей лучшей улыбкой, той, которой улыбался редактору и Таре, когда хотел, чтобы вышло так, как нужно мне.

— Простите, Хейзел.

— Миссис Снайдер.

Видимо, моя лучшая улыбка не сработала.

— Верно. Миссис Снайдер. Мне очень важно поговорить с Шелли. Вы случайно не знаете, куда она пошла или как я могу с ней связаться?

— Нет, — прорычала она. — Я не знаю. Я уже сказала, что ее не было дома с утра понедельника. Не знаю, куда она ушла. Наверное, испугалась и уехала из города из-за этих двух пропавших без вести. Меня это не удивило бы.

— Может, у нее есть мобильный телефон?

Старуха фыркнула.

— Если и есть, то мне об этом неизвестно. Эти штуки вызывают рак мозга.

Я наклонился и погладил Стива, пытаясь успокоить его. Он отскочил, всё еще не желая заходить во двор.

— Что-нибудь еще? — спросила соседка Шелли.

— Нет, — сказал я. — Спасибо, миссис Снайдер. Извините, что побеспокоил вас.

Вместо того, чтобы ответить, она просто усмехнулась и вернулась к себе. Дверь хлопнула о дверной косяк. Я услышал, как она выкрутила громкость телевизора. По всей видимости, вой помешал ей наслаждаться «Днями нашей жизни».

Я повернулся к Большому Стиву. Он сидел на тротуаре, а позади него растекалась лужа мочи. Он вильнул хвостом и посмотрел на меня.

«Паршиво вышло, да, хозяин?»

— Это ты виноват. В тебя что, бес вселился, чтобы так выть? Мы же далеко от лощины!

Он сделал всё возможное, чтобы большие карие глаза источали всю скорбь этого мира. Затем опустил голову и глянул в ту сторону, откуда мы пришли, намекая, что пора возвращаться домой.