Книга Дети грозы. Книга 2. Ее высочество Аномалия - Мика Ртуть

«Я люблю тебя! Мне чихать, кто ты – принц или нищий, я люблю тебя!»

«Я люблю тебя, моя Гроза», – шепнул прохладный ветерок с реки и растаял.

– Нашему высочеству угодно пойти спать, шер Уго, – вздохнула Шу. – Проводите меня, сегодня был непростой день.

Там же и тогда же

Дайм шер Дюбрайн

«Я люблю тебя, моя Гроза», – шептал ночной бриз, шелестели листья, шуршали галькой речные волны у его ног.

«Я люблю тебя», – рвано, болезненно бился пульс в висках, и пальцы в перчатках сжимались, словно желая порвать лайковую кожу и вырваться из оков.

Оков императорской воли. Оков лжи. Оков проклятой печати.

Дайм сам не понимал, правду ли он сказал. То, что он чувствовал к Шуалейде, совсем не походило на рафинированную любовь к Ристане. Скорее – на жажду, на эйфорию, на шторм и сумасшествие…

Спасибо Каменному Садовнику, обучающему кадетов Магбезопасности тактике и стратегии разведывательных операций! Он так крепко вбил в кадетов правило «прежде чем лезть в пасть демону, подготовьте пути отступления», что Дайму и в голову не пришло понадеяться на счастливый случай. Прежде чем идти к Аномалии под балкон, он взломал ментальную защиту барона Уго и велел ему спрятаться в саду и караулить подопечную принцессу.

«Эти юные ветреные шеры, никогда не знаешь, что у них на уме, за ними глаз да глаз!»

Барон Уго явился вовремя, хоть Дайм в тот момент и готов был его убить. Еще немного, и Дайм рассказал бы Аномалии правду – не только о Люкресе, но и о приказах императора, и о печати. И сдох бы, как подзаборная шавка. В лучшем случае – один, в худшем – утащив ее с собой. Шис знает, какой запас прочности заложили Светлейший и Темнейший в его печать верности, и что будет с тем, кто попытается ее снять.

Проклятие. Вот правильное название – проклятие. Аномалия не ошиблась.

«Я сниму с тебя проклятие».

Как же хочется поверить в сказку! Так хочется, что сердце рвется на части от сумасшедшей, отчаянной надежды – и от понимания, какой он на самом деле мерзавец, раз втягивает наивную доверчивую девушку в эту отвратительную историю. Обманом втягивает. Что бы она ни говорила, но влюблена-то она в кронпринца, а не цепного пса. Шис. Еще немного, и цепной пес завоет!

Сжав виски пальцами, Дайм трижды повторил умну отрешения. Выть – нельзя. Страдать – некогда. Раз уж ввязался в игру, будь любезен идти до конца, светлый, мать твою, шер. Займись делом, и дурь как рукой снимет.

– Герашан! – успокоив дыхание и отрешившись от привычной боли, (нечего было непочтительно думать о печати!) позвал Дайм.

– Я здесь, полковник. – Капитан Герашан неслышно подошел и встал рядом, также глядя на едва угадывающийся вдали левый берег Вали-Эр.

– Мне нужно точно знать, есть ли еще какие-то улики против Бастерхази и не тянется ли след в Метрополию.

– Бастерхази изготовил амулет, об этом я вам докладывал, больше его с этим покушением ничего не связывает. Все остальное сделал барон Наба. Мне не удалось вытащить из него воспоминаний о контактах с самим Люкресом или его людьми.

– Даже если воспоминания стерты, я их достану, – зло усмехнулся Дайм: как приятно, когда есть противник, с которым ты можешь хоть что-то сделать!

– Сомневаюсь, что эти контакты были. Покушение – чистой воды дилетантство, – пожал плечами Герашан.

– И мой братец, как всегда, чище самой Светлой. Ладно, что ты навесил на барона Наба?

– Как обычно, полковник. Охрана, слежение, клятва о неразглашении с граничным условием «офицер МБ». Так что откровенный разговор с вами ему никак не повредит.

– Что ж, будем надеяться, что гильдия ткачей еще до него не добралась. Герашан, ты должен знать: Бастерхази последний раз прикасался к амулету больше трех лет назад. Из сокровищницы его достал мальчишка с псарни, сам мальчишка пропал после того, как всем под большим секретом рассказал, что его берет на службу очень высокопоставленная особа. Он похоронен в Лощине Памяти, так что допросить его не сможет даже Бастерхази.

Герашан тихо выругался, помянув слишком умных дилетантов. А Дайм усмехнулся про себя: когда Ристана не строит из себя невинную беспомощную овечку, она достойна уважения. Не любви, нет. Но уважения и понимания – да. Из нее вышла бы прекрасная королева или не менее прекрасная маркиза Дюбрайн, но не судьба. И если она не внемлет голосу разума и продолжит строить интриги против Каетано и Шуалейды, придется удалить ее с политической арены, а возможно, и отправить на внеочередное перерождение. Вряд ли Бастерхази станет ее защищать, раз уж он сделал ставку на Шуалейду и самого Дайма.

Так же, как сам Дайм, он поставил на Шуалейду все. Даже больше, чем все.

Жаль, нельзя прямо попросить Бастерхази объяснить ситуацию Шуалейде! Ни Бастерхази, ни Герашана, никого. Император был достаточно предусмотрителен, чтобы отдать четкий приказ. Тот разговор, еще до поездки в Сашмир, Дайм запомнил дословно. Да что там, он мог в любой момент вернуться в него и просмотреть, как движущиеся картинки из писем Шуалейде. И, чего уж врать самому себе, жалел, что тот разговор не состоялся на месяц раньше – до того, как Дайм впервые увидел Аномалию. Тогда все могло бы повернуться совсем иначе…

Впрочем, все и сейчас еще может повернуться иначе. Стать простым, понятным – и привести Дайма к вожделенной свободе от печати верности.

– …Ты ни в коем случае, никоим образом не раскроешь Шуалейде тайну своего имени, пока она не выйдет за Люкреса. – Император удостоил своего бастарда приватной беседой в Малой гостиной, за утренним шамьетом. – Ни ты сам, ни твои подчиненные или друзья. Ни вслух, ни мысленно, ни письменно. Надеюсь, ты хорошо понимаешь, Дамиен, насколько важен этот брак для империи.

От доброй отеческой улыбки хотелось кричать и крушить все вокруг, но Дайм лишь почтительно кивнул:

– Хорошо понимаю, ваше всемогущество.

– Твой брат планирует сам просить ее руки после Весеннего бала, как только она получит Цветную грамоту. Подготовь почву и сделай все возможное, чтобы Шуалейда согласилась. Если она откажет Люкресу, я буду крайне тобой недоволен.

Дайм снова склонил голову и мысленно повторил умну отрешения. Он дважды вызывал неудовольствие императора – не крайнее, а так, легкое. И оба раза молил Сестру, чтобы она позволила ему сдохнуть. О том, на что будет похоже «крайнее неудовольствие», он не желал даже думать.

– Если ты все сделаешь как должно, я дам тебе герцогский титул и позволю взять старшую Суардис в супруги. Подданным понравится двойная свадьба. А когда Шуалейда родит Люкресу одаренного наследника, ваш с Ристаной сын станет его наперсником, защитником и опорой. Кровь Брайнонов должна быть едина, Дамиен.

Злые, насмешливые боги!

Дайм много лет мечтал о том, что ему сейчас обещал император, готов был горы свернуть, чтобы снять второй слой печати, жениться на Ристане и обзавестись наследниками. Служить и поддерживать единственного из своих братьев, кто относился к нему как к брату, а не как к цепному псу.