Книга Песня Птицелова - Василиса Павлова

До зверинца идти оказалось недолго, всего два поворота за восточные строения. Сашка уже немного ориентировался в городке, поэтому намеренно сделал крюк и прошел мимо теплиц. Лед не сразу понял его маневр, недовольно муркнул, когда Сашка повернул не в ту сторону. Пришлось взять его на руки, шепнуть на ухо: «Юльке надо сказать, что все в порядке, чтобы не волновалась».

Она увидела их издали. Сашка не стал заходить, отвлекать, просто поднял вверх большой палец и сказал, обращаясь ко Льду:

– А вот теперь в зверинец. Веди, брат!

Прежде эта огромная расчищенная площадка, вероятно, предназначалась для ракетных установок и могла вместить не одну батарею. Сейчас же здесь располагались огромные вольеры, в которых рычали, визжали, толкались, скалили зубы самые разные представители мира животных-мутантов. Сашка смотрел на них, раскрыв рот, и мысленно прикидывал, насколько прочны запоры и металлические решетки-ограждения. Лед невозмутимо шел вперед, не обращая внимания на собратьев в клетках.

Из невысокого кирпичного здания, примыкающего к площадке с животными, вышел коротышка в очках, немного напоминающий Дока Брауна из «Назад в будущее». Скорее всего, это был один из двоих ученых, которых упоминала Юлия.

– А, Лед! – обрадовался коротышка. – Привел болвана?

– Сам ты болван! – не удержался Сашка и продолжил словами Василия Теркина: – Я солдат еще живой!

Очки ученого поползли на лоб. Вид у него был такой, будто с ним только что заговорила лошадь.

– Простите, пожалуйста, – извиняющимся тоном забормотал он. – Живых-то как раз здесь совсем мало, и я никак не ожидал, что ко мне направят столь ценного человека. Вы, вероятно, новичок?

– Вероятно, – согласился Сашка, но обороты не сбавил. Ему не понравилось пренебрежение, с которым ученый отозвался о серых «братьях», хотя он и сам неоднократно мысленно называл их болванами. Может, из-за теплого отношения к ним Юльки его так это задело?

– Профессор, профессор! – Из здания выскочил второй ученый, чуть моложе первого и значительно выше. – Кажется, получилось!

Коротышка просиял и, забыв о посетителях, быстро направился к входу в постройку. Сашка упрямо последовал за ним. Не оставаться же ему разглядывать саблезубых волков или гигантских лисиц, чьих хвостов хватило бы на целый полушубок. Тявкали эти лисы, кстати, совсем по-собачьи. Лед внутрь не пошел, предпочел ждать снаружи.

Внутри оказалась лаборатория. Ученый повыше, размахивая руками, что-то объяснял коротышке, а тот слушал и одновременно смотрел в микроскоп. Сашка кашлянул, привлекая внимание. Профессор вскинулся и, вспомнив о новичке, стал суетливо представлять его коллеге:

– Да, это наш новенький, живой. Солдат, если не ошибаюсь. А это мой помощник, лаборант. Прошу любить и жаловать. Живых здесь, как я уже говорил, мало, стараемся держаться вместе. Располагайтесь, молодой человек. Хотите чаю? Нам сестра-настоятельница выделяет персональный термос. И хлеб свежий, угощайтесь.

Ученый всячески демонстрировал радушие.

– Александр, – представился Сашка.

Профессор и лаборант как по команде повернулись к нему. В глазах обоих явно читались удивление и испуг.

– Молодой человек, – холодно сказал профессор, – если это провокация, то весьма глупая. Мы чтим здешний устав и не хотели бы неприятностей. Во имя Камня!

Повисла напряженная пауза. Сашка только собрался объяснить присутствующим, что никакой провокации нет, как профессор продолжил, слегка смягчив тон:

– Если же вы просто не в курсе, раз новенький, то спешу сообщить вам, что имен здесь нет. Все равны перед Камнем, и только избранным доступна честь именования. Поэтому большая просьба не упоминать свое имя и не провоцировать других. Нарушение запрета карается визитом палача.

Сашка чуть по лбу себя не хлопнул. Ну да, Юлька же упоминала об отсутствии имен в секте, в том числе и о себе говорила: «когда-то звали Юлия». Он тогда еще подумал, что безымянность для оглушенных – еще куда ни шло, но для живых этот запрет выглядел дико. Александр так и не смог с этим смириться и упрямо называл Юлию по имени, обижаясь, что она не делает того же в ответ.

– А Камень? Почему он, например, сестру-настоятельницу однажды по имени назвал? – вдруг вспомнил он.

Ученые переглянулись.

– Вы еще не поняли? Камень может нарушать любые запреты, в том числе, разумеется, и свои собственные. Называя кого-то по имени, он оказывает ему честь.

Кажется, ученые мужи сообразили, что он не провокатор, а всего лишь новичок, пытающийся разобраться в здешних правилах. Во всяком случае, напряжение ушло, лаборант придвинул Сашке стул, налил чая в жестяную кружку, а сам снова что-то забормотал, обращаясь к профессору.

– А Лед? Почему у него есть имя? – снова вспомнил Сашка. Юлия уже отвечала на этот вопрос, как раз назвав кота избранным. Было очень интересно, что ответят новые знакомые. Профессор снова оторвался от микроскопа, присел рядом.

– А вы знаете историю этого кота? Нет? Тогда расскажу. Принес его сюда, в Зону, еще покойный батюшка нашей уважаемой сестры-настоятельницы. Тогда это был просто белый котенок с голубыми глазами. Мутация началась достаточно быстро, и мы уже готовы были его поместить в клетку с другими животными, но изобретатель уговорил нас попробовать испытать экспериментальную вакцину, останавливающую дальнейшие изменения. Надо сказать, это был пока единственный удачный эксперимент. Лед остался котом, но с уникальной способностью трансформироваться в нужный момент времени, то есть у него контролируемая мутация. Камень сам нарек его Избранным.

– Как вам удалось сделать его разумным? – спросил Сашка.

– Кого? – не понял профессор.

– Льда, – уточнил Александр. – Он же разумен?

Профессор невесело усмехнулся и покачал головой.

– Молодой человек, не преувеличивайте. Он всего лишь хорошо выдрессирован и привязан к людям. У вас что, никогда в прошлой жизни котов не было?

Сашка молчал, не понимая, какая схожесть, кроме внешней, между обычными котами и уникальным экземпляром по имени Лед. Кот-брат однажды спас ему жизнь, появлялся всегда в нужный момент, предупреждал об опасности. Да и сейчас, когда он объяснил, зачем нужно заглянуть в теплицы, разве Лед его не понял? Чем же это можно объяснить, кроме разума? Инстинктами? Как-то непохоже.

– Лед действительно умный кот. Только называть его разумным – заблуждение. Он лишь животное, хотя и уникальное. Кстати, иногда достаточно агрессивное. Нас он, например, не любит. И мне, и лаборанту неоднократно приходилось отведать его когтей, когда мы брали у него кровь на анализ. Причем делал он это просто так, без мутаций и применения лишней силы, из озорства. Любое продолжение эксперимента с ним – это сплошные уговоры.

– Вы сами себе противоречите, профессор, – указал Сашка. – Только что вы сказали, что Лед – просто животное, и вдруг уговоры.