Книга Цена ошибки - любовь - Константин Фрес

Головка его напряженного члена ткнулась в ее бедро, Саша нетерпеливо вильнула бедрами, устраиваясь поудобнее, чтобы мужчине было легко проникнуть в ее тело. Ян чуть приподнялся, его пальцы вновь скользнули по ее раскрытому лону, мокрому от желания, и в следующий миг его член скользнул в ее тело. Мужчина удовлетворенно вздохнул, его ладонь приподняла ягодицы девушки, делая ее еще более открытой и доступной, и он вжался в ее тело, проникая глубоко мелкими частыми толчками, слушая горячие выдохи Саши, чувствуя, как ее пальцы стиснули его плечи, цапапнули ноготками влажную кожу.

— Моя, — хрипло произнес он, целуя ее разгоряченные податливые губы. — Я сразу с первого взгляда понял, что ты — моя… моя…

Саша не ответила, тонко постанывая. Каждый толчок в ее тело, каждое новое проникновение она встречала горячими вздохами, жадными движениями бедер, ласковыми ладонями, разглаживающими его напряженную спину.

— Я хочу тебя… хочу тебя…

— Девочка сладкая… нежная девочка моя…

Ее словно укачивало на волнах, нетерпеливые движения сменились неторопливыми и плавными, она находила его губы и приникала к ним долгим поцелуем, стараясь скрыть свои стоны. Но тогда он ласкал ее рот своим языком, проникая меж горячих губ так чувствительно и страстно, что Саше казалось — он ласкает ее всюду одинаково, и она пошире расставляла под ним ноги, принимая его жадно, страстно, прижимаясь к его животу своим со всей страстью и позволяя ему ласкать свой рот так же откровено и бессовестно.

— Девочка упрямая моя…

Как же хотелось ласкать ее, гладить, проникать в ее тело так чувствительно, чтоб она вскрикивала и сжимала колени, дрожа, выдыхая его имя! Он приподнялся, удерживая ее колени разведенными, и его движения стали жесткими и сильными. От нахлынувших на нее ощущений Саша вскрикивала, извиваясь, руки ее тискали покрывало на постели, поясница ее выгнулась и она, двигаясь навстречу мужчине, прижималась к нему все плотнее, вскрикивая от удовольствия на грани боли.

Его рука легла в самый низ ее живота, пальцы тронули розовый лобок, пощекотали возбужденнный клитор, и девушка замерла, пережидая самое первое, самое острое ощущение от этой чувствительной ласки. Ян почувствовал, как девушка сжалась, стала узкой и мокрой, как она стала настойчиво двигаться, ласкаться сама о его пальцы, постанывая уже откровенно и беспомощно, прибижаясь к пику ощущений.

— Малышка моя…

Он обхватил ее бедра, поднял, и Саша прогнулась, как тугой лук, опираясь о постель лишь лопатками, прижимаясь к мужчине низом живота. Движения любовников стали резкими, сильными, Саша со стонами изгибалась, насаживаясь на член любовнику, кусала губы, душа стоны и крики, чувствуя, как он сжимает ее напряженные бедра и толкается в ее тело сильными резкими толчками.

— Еще, еще, пожалуйста, еще!

От невыносимых ощущений Саша сжалась, стиснув коленями тело мужчины, и он ускорил движения, слушая ее хриплые крики, полные удовольствия, чувствуя жадные сокращения ее горячего узкого лона.

И все-таки, Саша ушла.

После утоленной страсти, после жадных поцелуев, распятая на постели и обласканная, бьющаяся под телом мужчины, сладко стонущая от невыразимого наслаждения, беспомощная, принимающая его снова и снова, она, уставшая, на несколько минут осталась одна.

Слушая, как в ванной льется вода, Саша некоторое время лежала, прикрытая простыней, переводя дух и считая бешенно бьющийся пульс. Губы ее горели от поцелуев, в ушах все еще звучали слова признания, которые Ян шептал ей, но…

Когда Ян вышел из душа обернувшись полотенцем, ее в номере уже не было — как и ее вещей. Где-то вдалеке, в коридоре, он услышал топот ее быстрых каблучков и закрывающиеся двери лифта.

Тишина. Ночь. Одииночество.

В ярости Ян долбанул кулаком по стене, так, что снес кожу с костяшек пальцев, но боль не отрезвила; он почти не почувствовал ее. Сердце его от злости колотилось так же сильно, как всего полчаса от любви, когда он целовал горячие губы девушки, дрожащей под ним на пике наслаждения, льнущей к нему раскрытыми мягкими бедрами.

— Да какого черта, — простонал он, сцепив зубы, — какого черта?! Что за детские глупые игры?!

Неужто ошибся? Неужто та горячность, с какой обнимала его Саша, ее жадность, ее удовольствие, с которыми она принимала его — это всего лишь искусное притворство, такое же деланное, как пластмассовая красота Лили? И теперь девушка убежала, набивая себе цену, ожидая, что он бросится за ней сломя голову и будет упрашивать остаться?

— Взрослые ж люди, — сквозь зубы шипел Ян злобно, одеваясь и застегивая пуговицы на менжетах сорочки. — К чему эти глупые выходки, можно же поговорить!

Не верит ему, боится? Но он ясно дал понять, что с Лилей у него все закончено. Как еще донести до этой трусихи мысль, что он не просто зашел к ней на пару часов — потрахаться?! Или это пресловутая женская солидарность? Обида за подругу? Стыд перед ней?

— Да что за бред!

Но, так или иначе, а Саша ясно дала понять, что не останется с ним. "Нет" — таков был ее ответ, даже после того, как она жалобно стонала под ним, обнимая его, сжимая его тело коленями.

— Как вам, черт подери, удается это?! Как можно сейчас кончать и шептать "да, хочу, возьми меня!", а через час без объяснений сбежать, заливаясь слезами?! Невероятно!

Ян расхохотался — больше от злости, чем от абсурдности ситуации. На душе было препогано — так, словно его обманули, нет, хуже — так, будто он обманулся сам, купился как юный мальчик, поверил в искренность и натуральность чувств Саши, которая краснела, бледнела и терялась перед ним, прятала глаза и неловко поправляла волосы, убирала упавшие пряди за уши, что делало ее похожей на прилежную ученицу…

— К черту, — яростно рыкнул он, срывая с вешалки свое пальто. насколько он помнил, пальто оставалось лежать на полу, а значит, это Саша его подняла перед тем как убежать. Подняла и аккуратно поешала. Надо же, заботливая какая, повешала. — Одного поля ягоды, обе притворяются. Не хватало еще начать играть в их игры…

Одевшись, кипя от ярости, Ян рывком открыл дверь… и нос с носом столкнулся с Мишей. Молодой человек, чуть покачиваясь на нетвердых ногах, перебирал ключи, подбирая тот, что отопрет двери в номер. Увидев генераьного на пороге, молодой человек удивленно вскинул голову, глянул на разозленного Яна мутными, нтрезвыми глазами.

— Простите, — пробормотал он невнятно, — я ошибся, видимо…

Ян смерил пошатывающееся тело презрительным взглядом и чуть качнул головой.

— Не ошибся, — грубо ответил он и, отодвинув плечом Мишу, пошел прочь.

Миша, удивленно хлопая глазами, не сразу насмелился войти в номер. Некоторое время он все еще стоял на пороге и заглядывал внутрь, вытягивая шею как гусь, пытаясь рассмотреть, что там, внутри делается или услышать хот какой-то звук, но, как будто, все было тихо.

Зачем генеральный приходил? Первой мыслью миши было — Сашка провинилась. А генеральный притащился, чтобы отчитать ее, и теперь она сидит, зажавшись где-нибудь в уголке и тихонько плачет. Миша ступил было на порог, но тут же в нерешительности отдернул ногу, словно ожегшись, не решился войти. Казалось, грозный дух генерального, мечущего громы и молнии, все еще витал здесь, и может покарать, если Миша осмелится приблизиться и утешить провинившуюся Сашу. Но, постояв еще немного за дверями, мучительно вслушиваясь в тишину, Миша окончательно убедился, что в номере никто не плачет, и, наконец, осмелился войти.