Книга Ремесло Небожителей - Игорь Вереснев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– …умерла? – закончила фразу Бед-Дуара Небожительница. – И я так думала. Теперь сомневаюсь. Переверни лист.
Генерал выполнил распоряжение. Он почти догадался, что сейчас прочитает. И не ошибся. На обороте портрета значилось:
«Имя: Эдаль Волич.
Год рождения: 984-й.
Место рождения: Устричная Бухта, Песчанская волость, Юго-Западный округ.
Год смерти: 1000-й.
Место смерти: Берестовье, Верхотурьевский округ».
Он усмехнулся криво:
– Четыре года, как в могиле. Её уже черви съели.
– Что-то осталось. Привези мне её череп, например. Небесные лекари сумеют определить, действительно ли это она. Я должна быть уверена в её смерти. – Ва-Лои помедлила и добавила: – Но если вдруг окажется, что она до сих пор жива… Неважно. Всё равно привези мне её череп.
– Небожители опасаются какой-то наземки? Беднорождённой девки из глухой деревни? – Бед-Дуар вопросительно приподнял бровь. – Чем же она такая особенная?
– Ты задаёшь много лишних вопросов. Я ведь тоже могу полюбопытствовать. Кто ты такой, генерал? Откуда ты взялся в Княжграде? Ты не похож на тарусийца, черноволосый, скуластый.
– С удовольствием удовлетворю ваше любопытство, госпожа. Я горец, все мои предки служили великому князю. Не их вина, что положили головы на этой службе, не дожив до первой мены.
Ва-Лои помедлила:
– Хорошо, и я отвечу. Власть Небожителей безукоризненна, потому что они не верят в случайные совпадения. Доволен?
Бед-Дуар кивнул:
– Что ещё я должен сделать? Чьи ещё черепа вас интересуют?
Небожительница вновь засмеялась:
– О, я была бы не против получить ещё парочку. Но такая работа ни одному псу не по зубам. Достаточно, если ты их разыщешь, мы сделаем остальное. Их портретов у меня нет, но ты не обознаешься, увидев их. В Наземье они известны как Светлые Боги, хотя сами предпочитают называть себя Наблюдателями.
Ближе к вечеру третьего дня дилижанс подъехал к Княжграду. Чем ближе к столице, тем многолюднее становилось окрест, тем больше людей подсаживалось на станциях. Ламавин даже свободное место в купе продал с выгодой, хоть Эдаль и возражала. Попутчик – мелкий мануфактурщик – им попался разговорчивый. Всю оставшуюся часть пути не уставал хвастать, что устроил уже четвёртую мену назад. Теперь хочет взять наложницу из беднорождённых, неменяную, но чтобы красавицей была первостатейной. В городе таких не осталось, но в деревнях найти можно, если не полениться. «Что такое «наложница»?» – удивился незнакомому слову Ламавин. Мануфактурщик с готовностью объяснил, что наложницу используют вместо жены, но никаких прав у неё нет. Постарела – можно прогнать и взять другую, а не давать монеты для мены. В Княжграде новая мода появилась – брать наложниц вместо жён, торговцы панджвурские завезли. Ясно, что приживётся, потому как выгодно.
То ли от болтовни этой, то ли от накопившейся за дорогу усталости у Трая разболелась голова. Вздохнул с облегчением, когда дилижанс въехал под длинный навес, остановился, и возница рявкнул, что это конечная.
Если б Трай попал в Княжград прежде, чем побывал в Небесье, он бы и рот раззявил от изумления, разглядывая всё вокруг: дома сплошь каменные, часто в два-три этажа – и это почитай на самой окраине, улицы, мощённые не брусчаткой, как в Берестовье принято, а ровными плитами, и вдоль домов тропка плитками выстлана – чтобы людям по грязи не шлёпать. Ещё большая невидаль – вдоль улиц столбы поставлены с фонарями. Они как раз выгрузились из дилижанса, когда за стёклами фонарей начал разгораться, делаясь всё ярче, белый эфирный свет. В Берестовье такое разве что в зажиточных домах увидишь, а здесь – прямо на улице. Богато живут княжградские. Не так, как в Небесье, но богато.
Ламавин решил разместиться в ближайшей гостинице. Эдаль пыталась объяснить, что чем дальше от станции, тем дешевле обойдётся постой, но компаньон упёрся – оплата городского извозчика могла съесть всю разницу, если не знаешь, куда ехать. А переться пешком с двумя баулами ему было лень.
Впрочем, гостиница оказалась не плоха, и цены вполне сносные – всего в два раза выше берестовских. Они сняли два соседних номера на третьем, дешёвом, этаже, мальчишка помог поднять вещи и был вполне доволен полученным за труды медяком. Как оказалось, Ламавин распорядился доставить оба баула – и свой, и Эдали – в один номер. Трай обрадовался было, что будет избавлен от еженощного храпа, но не прошло и двух минут, как обескураженный приятель присоединился к нему. Эдаль не спешила «сдавать крепость».
Номером Трай остался доволен. Пружины на койках не скрипят, ножки у стульев не шатаются, постель чистая и сухая. Даже собственная умывальная комната имелась, а в ней – раковина, душ с холодной и горячей водой и клозет, в точности такой, какими ему довелось попользоваться в Небесье. Хотя всё это не главное в гостиничном номере. Главное – водятся ли здесь клопы? Об этом известно станет только ночью, когда мерзопакостные твари выйдут искать пропитание. Трай очень надеялся, что клопов в гостинице нет, и значит, цена в четыре форинта за номер вполне справедливая. Тем более форинты были не его, а Ламавина.
Спустя час они, умытые с дороги, переодевшиеся в свежее, спустились в трактир. Здесь было шумно и многолюдно, в воздухе висел сизый дымок от курительных трав и запах жареного мяса. Друзья протолкались к столику возле окна и едва расселись, как подскочил половой с картой блюд. Есть с дороги никому не хотелось, к тому же Эдаль заявила, что набивать животы перед сном вредно, особенно Ламавину, получившему вместе с телом бакалейщика его одышку, потому заказали они лишь жареных колбасок и козьего сыра. Зато с выпивкой Ламавин не удержался, взял полуштоф клюквенной настойки – напиток к югу от Серединного хребта редкий и оттого дорогой. Половой подсказал, что клюквенку принято закусывать солёными грибами и расстегаем с дичью. Грибы и расстегай были немедленно присовокуплены к заказу.
Настойку, грибы и сыр подали тотчас, колбаски и расстегай просили обождать. Ламавин ждать не хотел, разлил по первой – «С приездом!». Выпили. Клюквенка оказалась крепкой – куда крепче портвейна. Трай от неожиданности закашлялся, Эдаль замахала руками, словно пыталась загнать в рот прохладный воздух. А Ламавин побагровел и удовлетворённо хрюкнул: «Хорошо!»
Через минуту и Трай понял, что хорошо. Проглоченная настойка разлилась по телу живительным теплом, трактирный шум как-то отдалился, стало уютней. «А они тут, на севере, не дураки, – признал Ламавин, – знают, что пить для сугреву». И, не откладывая, разлил по второй. Выпили и эту, поспешно закусывая грибами и сыром. Затем подоспели колбаски, расстегай, и сделалось совсем превосходно. Наливка развязала языки, они болтали о всякой ерунде, смеялись, вспоминая поездку, и даже забыли, зачем, собственно, пожаловали в Княжград.
Человечка в сером сюртуке Трай заметил не сразу. Тот стоял у окна и таращился на посетителей трактира. Потом Трай сообразил, что таращится он не на всех подряд, а на одну-единственную посетительницу – на Эдаль. Человечек явно был удивлён. Трай не понял – что он такого дивного углядел? Может, в Княжграде не принято, чтобы женщины выпивали наравне с мужчинами? Так нет же – вон за тем столиком компания с двумя барышнями, и вон там дама к стопке прикладывается. Он снова посмотрел на незнакомца. Тот понял, что обнаружен, воровато зыркнул на парня, развернулся и заспешил по своим делам. Трай тут же о нём забыл, а Ламавин, сидевший к окну спиной, любопытствующего и вовсе не заметил.
