Книга Битва на Липице - Михаил Елисеев

Это привело к новой расстановке сил в Суздальской земле. За всеми этими событиями внимательно наблюдал еще один Всеволодович, Святослав. Он держал сторону Константина, но когда увидел, что дело приобретает затяжной оборот, крепко задумался. Все закончилось тем, что «Святослав иде от Костянтина к Юрьеви брату своему в Володимерь», как записано в Московском летописном своде XV века (т. 25, с. 109). Георгий этим воспользовался, принял брата с честью и дал ему в вотчину бывший удел брата Владимира – Юрьев-Польской.

Ситуация опять изменилась не в пользу Константина, поскольку против него снова объединились все братья, за исключением Владимира, но тот окопался в Москве и до поры до времени никуда не высовывался. Противостояние между Константином и Георгием пока еще не привело к кровопролитию, но это могло произойти в любой момент.

* * *

Гроза разразилась в том же 1213 году. В Московском летописном своде XV века о начале нового витка усобицы сказано так: «Начать Костянтин опять рать замышляти на братию» (т. 25, с. 110). Обратим внимание, что и в первом, и во втором случае инициатором вооруженного противостояния называется именно Константин. Получается, что из-за собственной недальновидности он вступил в конфликт с отцом, лишился великого княжения, а когда Всеволод умер, то решил поправить свои дела. Выглядит это, мягко говоря, некрасиво, а сам Константин производит крайне негативное впечатление. Для него на первом месте всегда собственное Я, а все остальное вторично. Если надо предать близкого человека, то он это сделает, не задумываясь, лишь бы ему лично от этого была польза.

Георгий же ведет себя совершенно иначе, действует по совести и справедливости и недаром со временем получит полную поддержку от младших братьев. Между тем говорить же о том, что в данный момент князь Георгий мог уступить великое княжение Константину добровольно, не приходится. Потому что дело было уже не конкретно в князьях, а в противостоянии боярского Ростова и стольного Владимира. И если бы Георгий сейчас вдруг решил уступить Константину, то владимирское боярство при полной поддержке общины столицы провозгласило бы великим князем либо Ярослава, либо любого кого другого из сыновей Всеволода. Но только не Константина, за которым стояла ростовская знать. Это был замкнутый круг, из которого не было выхода. Вот что сотворил старый князь Всеволод своими неразумными действиями в последние годы жизни.

Слухи о том, что Константин готовит рать для похода на Владимир, дошли и до Георгия. Великий князь стал собирать полки, а также позвал на помощь братьев Ярослава, Святослава, Ивана и князя Давыда Муромского. Но пока шла подготовка к походу, великий князь получил весть о том, что ратники Константина захватили Кострому. Причем не просто вступили в город и разграбили, а, согласно летописи, «пожже ю всю, а люди изимаша» (Московский летописный свод конца XV века, с. 110). Проще говоря, город спалили дотла, а всех жителей захватили в плен и увели на территорию Ростовского княжества. И опять Константин показывает себя с самой отвратительной стороны. Он уже воюют не конкретно с Георгием и братьями, а с простыми людьми, которые не имеют никакого отношения к его ущемленным амбициям. С военной точки зрения, захват Костромы не давал ему никаких преимуществ, поскольку в городе не было ни князя, ни дружины. Поэтому данный рейд можно расценивать только как очередную попытку навредить Георгию. Однако Константин добился прямо противоположного эффекта.

Ростовский князь забыл простую евангельскую истину: «взявшие меч, мечом погибнут». Он просто не подумал о том, что сотворенное им зло к нему же и вернется. В стольном Владимире отнеслись бы с полным пониманием к тому, чтобы разорил Константин волости новгородские, смоленские или рязанские. Но зачем обращать в дым и пепел собственную страну? Это было выше понимания владимирской элиты и еще больше отвратило жителей Владимира-Суздальского от Константина.

Великокняжеская рать выступила в поход. Константин снова не рискнул отойти от своей столицы и дал бой на ближних подступах к городу, в двух верстах от Ростова на реке Ишне. По приказу князя ростовские полки перекрыли все броды через реку. «И тако начяша Ярославля дружина и Гюргева битися о реку Ишьню, бе бо грязь велми, и про се бо нелзе поити Гюргю и Ярославу к граду Ростову. И ту убиша Ивана Радославичя» (Летописец Переславля Суздальского, т. 41, с. 130). Трудно сказать, кто такой Иван Радославич: скорее всего, он был воеводой у Георгия или Ярослава. Попытка прорыва через реку не удалась, но, тем не менее, после сражения враждующие рати в течение четырех недель стояли друг против друга.

Золотые ворота и земляные валы Владимира-Суздальского

Фото автора

Некоторая информация о противостоянии на реке Ишне сохранилась в Тверской летописи. Героем этого сражения оказался знаменитый ростовский воевода Александр Попович, которого некоторые исследователи отождествляют с былинным богатырем Алешей. Согласно летописным свидетельствам, для войска Георгия была «река Ишна как крепкая стена». Получается, что в этот момент война приняла затяжной и позиционный характер. Далее летописец восторженно сообщает о подвигах Александра Поповича: «Тогда Александр вышел из города и перебил многих людей великого князя Юрия. А кости их собраны в большие могилы, которые и ныне есть на реке Ишне, а также по другую сторону реки Усии: ведь с князем Юрием много пришло людей. А другие перебиты были Александром под Угодичами, на реке Узе, потому что богатыри Александра, делая вылазки с различных сторон, обороняли молитвами пречистой Богородицы город Ростов. Так великий князь Юрий многократно приходил во владения брата, но возвращался посрамленный» (Из Тверской летописи).

Впрочем, не все было столь гладко для Константина, как пытается представить тверской летописец. Князь Георгий часть своих войск распустил жечь и грабить ростовскую землю, а Константин этому помешать не смог: «и многа села пожгоша около Ростова» (Московский летописный свод XV века, с. 110). Та война, которую развязал Константин, теперь пришла на его земли. Суздальцы «много пакости сотвориша, села пожогшя, скот поимашя, жито пасошя» (Летописец Переславля Суздальского, т. 41, с. 130). В это время, воспользовавшись тем, что полки Георгия и Ярослава стояли на реке Ишне, активизировался их брат Владимир.

Ответ. Боевая сцена XII века

Рис. Н. Каразин, грав. Шюблер

Во главе дружины и московского ополчения он пошел в поход на город Дмитров, принадлежащий Ярославу. Однако в городе своевременно узнали о том, что на них идет вражеская рать, и приготовились к обороне. Жители не стали мелочиться и быстро сожгли вокруг Дмитрова посад, тем самым сразу обозначив всю серьезность своих намерений. Владимир этим был сильно обескуражен, а когда защитники сделали вылазку и потрепали его войска, то окончательно запаниковал. Летописец пишет: «Тогда же хотешя и Владимира застрелити» (Летописец Переславля Суздальского, т. 41, с. 131). Это окончательно переполнило чашу терпения князя, и он со своим полком обратился в бегство. Но беды Владимира на этом не закончились, поскольку «Дмитровци же вышедше из города, избишя зад дружины его» (Летописец Переславля Суздальского, т. 41, с. 131). Горе-воевода бежал до самой Москвы, где и затворился накрепко.