Книга Способен на все - Люси Монро

– Ты – мой друг, – повторил Хотвайер с нажимом на последнем слове. – И для меня это кое-что значит.

Он встречался со многими женщинами за свою жизнь, но немногих он называл друзьями.

– И для меня тоже.

– Значит ли это, что ты меня простила? Клер кивнула, но в глаза смотреть избегала. Хотвайер приподнял ее голову так, чтобы у нее не осталось иного выбора.

– Честно?

Клер закрыла глаза, словно захлопнула перед ним дверь в свою душу.

Он наклонился к ее лицу, и губы их почти соприкоснулись. Он знал, что пользоваться ее сексуальным влечением к нему нечестно, но в данный момент все средства были хороши, лишь бы восстановить добрые отношения. Словами он ничего не добился.

– Клер, – прошептал он у самых ее губ. Она ответила едва слышно, с придыханием: -Что?

– Открой глаза и скажи, что ты меня простила.

Она взмахнула ресницами, и Хотвайер увидел, что ее светло-карие глаза подернула дымка страсти.

– Я прощаю тебя.

Он застонал, внезапно позабыв, о чем они говорили, и прижался губами к ее губам. Он продолжал целовать ее, пока она не растаяла, прижимаясь к нему, пока дрожь желания не охватила его. Он был готов взять ее прямо здесь и сейчас.

Залаяла собака, вернув их к действительности. Они были в парке, у всех на виду.

Новобранец и тот не стал бы вести себя так на задании. Что, если в тот момент, когда он, Хотвайер, забыв обо всем на свете, целовал Клер, кто-то подкрался бы к ней и убил ее?

Хотвайер неохотно отстранился".

– Скоро приедут копы.

– Да.

– Нам пора возвращаться в дом.

– Угу, – вяло и как-то сонно сказала Клер. Хотвайер улыбнулся. Ему льстила ее реакция на его поцелуй. Довольный, он повел ее к дому.

Поскольку делать до приезда полиции все равно было нечего, они уселись на диван и включили телевизор. Хотвайер положил руку Клер на плечи, а она свернулась калачиком у него на груди. Хотвайеру было приятно, и он решил, что не станет переживать из-за невесть откуда взявшейся странной потребности все время прикасаться к Клер.

Хотвайер бездумно щелкал пультом, переключаясь с канала на канал, когда Клер вдруг его остановила:

– Подожди, я ее знаю.

– Кого?

– Вернись на местный бесплатный кабельный канал. Хотвайер вернулся назад, и на экране возникла пожилая женщина, беседующая с молодым человеком.

– Это же Куини! Что, скажи на милость, она делает на телевидении?

– Кто такая Куини?

– Моя приятельница из Бельмонт-Мэнора. Из интерната для престарелых.

Женщине со взбитыми седыми волосами и бледно-зелеными глазами было не меньше семидесяти. Ну и приятельница у Клер! Но Хотвайера это не удивляло. Клер была доброй, и пожилые люди, с которыми она работала, наверняка любили ее ненавязчивое общество.

– О чем она говорит? – спросил у Клер Хотвайер. – О какой конспиративной деятельности правительства?

– Понятия не имею. Тихо. Давай слушать. – Клер выхватила у Хотвайера пульт и прибавила громкость.

Куини совсем не производила впечатления милой пожилой леди. Глаза ее покраснели и горели гневом.

– Я абсолютно уверена в том, что это дело тайных правительственных служб. Лестер имел информацию, которая могла представить власти в весьма невыгодном для них свете...

Глава 8

– Итак, напоминаю вам, дорогие телезрители, что у нас в студии местная жительница Куини Гантер, близкая подруга недавно скончавшегося Лестера Уилсона, – говорил репортер, глядя в камеру. Затем он повернулся лицом к Куини: – Вы полагаете, что в смерти вашего друга кто-то замешан?

– Должно быть, сегодня новостей совсем нет, раз такое показывают, – протянул Хотвайер. Между тем Куини на вопрос репортера ответила утвердительно.

– Это местный канал. Участникам передачи платят по часам. Куини когда-то вела на нем свое ток-шоу. У нее еще остались старые связи.

– Мой бедный Лестер, это я виновата в его смерти, – сказала Куини. Она выглядела по-настоящему расстроенной. – Я написала заметку о его деятельности, и вот двумя неделями спустя его не стало.

– Вы не против поделиться содержанием вашей заметки с телезрителями?

Хотвайер невольно задался вопросом, какова аудитория у этой программы. Едва ли такого рода передачи вызывают интерес у многих. Другое дело – реалити-шоу.

– Я узнала, что мой дорогой друг был в юности наемным убийцей, – сообщила Куини, и даже сейчас, в минуты скорби, глаза ее возбужденно загорелись. – В основном он работал на правительство, но выполнял и частные заказы.

– И вы считаете, что правительство прикончило его, чтобы он молчал?

– Прикончило, – брезгливо прокомментировал Хотвайер. – Кто пишет реплики для этих ведущих?

Клер укоризненно нахмурилась, давая понять, чтобы of. замолчал.

Куини страстно закивала: – Да.

– С тех пор много воды утекло. Кому какое дело до того, что происходило лет сорок назад? И кто бы стал мстить за дела сорокалетней давности!

Куини окинула молодого ведущего ледяным взглядом. Его замечание явно отдавало отсебятиной.

– Я видела дневник Лестера. Последний заказ у него был в начале восьмидесятых.

Хотвайер натянулся как струна. Молодой ведущий заерзал на неудобном стуле.

– И все же и это событие произошло двадцать лет назад.

– Молодой человек, у моего Лестера были связи в правительстве, и, если бы они раскрылись, кое-кому было бы весьма неловко.

– А где сейчас его дневник?

– Пропал. – Куини произнесла эту фразу таким тоном, словно сам факт пропажи уже доказывал насильственный характер смерти Лестера.

– Вы в этом уверены? Может, дневник забрали уже после его смерти?

– Он пропал ночью накануне смерти моего друга. Лестер мне говорил. Он переживал из-за этого. Мы вместе с ним обыскали его комнату, и потом я обыскала его комнату уже после случившегося с ним сердечного приступа. Дневник определенно пропал...

Вскоре интервью закончилось, и Хотвайер выключил телевизор.

– Бедная Куини, она себя винит, – печально сказала Клер.

Хотвайер встал и окинул Клер внимательным взглядом. Он мысленно перебирал возможные сценарии.

– Почему?

– Она написала статью в «Газету ветеранов», в которой клеймила правительство за то, что те оплачивают киллеров.

– Так об этой заметке она говорила в начале интервью? Она была опубликована в «Газете ветеранов»?

– Да.