Книга Жестокий ангел - Шэрон Кендрик

Должно быть, он почувствовал ее напряжение, так как все еще держал руками ее раздвинутые ноги. Подняв голову от ее груди, он посмотрел на нее. В его глазах светилось блаженство.

– Итак, – он вздохнул, и это был вздох победителя, – никого не было. У тебя никого не было, да, Крессида?

Она попыталась возразить. Боже, что за чудовищное самообладание! Задавать вопросы в такую минуту!..

– Не останавливайся, – прошептала она.

– Ответь! – Он дышал ей прямо в лицо.

– Нет.

Она застонала, когда он вновь приник к ней. Их тела слились в танце любви. Его сильные порывистые движения возбуждали ее, и он повторял их со всею своею страстью до тех пор, пока не ощутил судорожные движения ее лона. В восторге, запрокинув голову, Крессида выкрикнула его имя. В этот момент Стефано ворвался в нее с новой силой и, наконец, утолив свою жажду, опустил голову ей на грудь. Крессида крепко обнимала его.

Несколько минут и он, и она молчали. Он с трудом сдерживал дыхание. Она обнимала его, не желая, чтобы он ушел, удалился от нее, как часто делал это в прошлом. Крессиду наполняла обычная земная радость от ощущения затихающих спазмов внутри ее, после того как Стефано заронил в нее свое последнее семя.

Наконец он поднял голову и посмотрел на нее, улыбаясь.

– Итак, тебе нравится видеть, как я теряю над собой контроль? Овладеть тобою с поспешностью мальчишки, которому некогда даже раздеться и брюки его болтаются вокруг щиколоток?

Она закрыла глаза. Ей не хотелось ничего анализировать. Она жаждала еще раз насладиться этим необыкновенным чувством. Ей хотелось, чтобы он снова и снова занимался с ней любовью. У нее была единственная ночь с ним, и ей не хотелось ничем омрачить ее. Открыв глаза, она вгляделась в его лицо и тонким пальцем коснулась его полной нижней губы. Он поймал ее палец своими крепкими белыми зубами.

– Я… я… – Она не находила слов.

Он тихо засмеялся.

– В чем дело, cara mia?[3]– спросил он. Глаза его блестели.

В эту ночь Крессида была с ним на равных, и заявить о своей любви – значит нарушить хрупкий баланс равенства. Ее тело может говорить ему о ее любви.

– Я хочу тебя, – сказала она и вновь почувствовала его внутри себя.

Не нарушая близости, он отнес ее в спальню и, только когда уложил на кровать, высвободил свою плоть.

– О! – произнесла она разочарованно.

Он засмеялся, блеснув в полумраке своей белозубой улыбкой.

– На этот раз я разденусь. Потерпи, красавица. Ожидание будет вознаграждено. Как только я освобожусь от своей одежды, ты увидишь, как сильно…

Глядя на темные волосы на его плоском животе, она упивалась красотой его наготы. Она уже так давно не видела великолепных линий этих гладких крепких рук, длинных ног, крепких бедер, которые, казалось, будут такими вечно, и широкой груди. «Я люблю тебя», – думала она. Он снял часы и положил их на небольшой столик у кровати. И тут она узнала знакомое выражение его лица, полуопущенные веки скрывали темные глаза, а изгиб губ говорил лишь о том, что он хочет обладать ею, и как можно скорее.

Через секунду он оказался рядом с ней в постели и ногами стал раздвигать ей ноги. Не сдержавшись, она протянула руку и коснулась его плоти. Он вздрогнул. Вероятно, от удивления. Ведь в прошлом она никогда не позволяла себе первенства, ее всегда сдерживал его очевидный опыт. Он отстранил ее руку и крепко прижал ее к своей груди.

– Тебе не нравится? – прошептала она.

Он взглянул на нее с некоторой грустью и поднес ее руку к своим теплым губам.

– «Не нравится?» – Он покачал головой. – Дорогая, я обожаю это, но сегодня я собираюсь заниматься с тобой любовью всю ночь, а если ты будешь со мною такое вытворять, боюсь, я потеряю голову. Поняла?

Крессида закрыла глаза. Если бы она сильно постаралась, то могла бы принять страсть, от которой так смягчился его голос, за нежность. Отдав себя во власть его поцелуя, она сделала неожиданное открытие: когда Стефано любил ее, то очень легко было представить, что ссор и горечи никогда не было.

Серый рассвет просачивался сквозь окна. Крессиде никак не удавалось разлепить глаза. При воспоминании о ночи, проведенной со Стефано, на губах у нее появилась блаженная улыбка. Он сказал, что будет любить ее всю ночь, и это не было пустой угрозой. Занимаясь любовью, они оба всякий раз пылали страстью, но в прошлом Стефано всегда сдерживался, словно боялся причинить ей вред, щадил ее. В эту же ночь он вел себя иначе. Он любил ее так, будто открывал для себя секс, как нечто совершенно новое. Его любовь с легкостью поднимала ее до небес и возвращала на землю. За эти годы она изголодалась по любви, и ее сексуальный аппетит сравнялся с его.

В затуманенной голове Крессиды будто звякнул колокольчик, предупреждая об опасности. Годы воздержания от любви. Она мгновенно открыла глаза и осмотрелась. Что такое? Она лежит не на измятой постели в маленьком деревянном домике, из окон которого видны великолепные горы Италии. Нет. Она лежит одна на узкой кровати. Своей кровати. В своей квартире. Тихий стон вырвался из ее груди. Что же она наделала?

О Боже, чего она только не наделала! Она позволила Стефано привезти ее домой и заниматься с ней любовью.

Позволила? – насмехался циничный внутренний голос. Да ведь она сама в нетерпении сорвала с него одежду.

А теперь в кровати рядом с ней пусто. Он оставил ложе любви и очень скоро навсегда исчезнет из ее жизни.

Что же она наделала? Вся работа впустую. Все эти дни, недели и месяцы, когда она так старалась вычеркнуть его из своей памяти. Все эти подушки, промокшие от слез. Она уже начинала верить, что наконец для нее настанет новая жизнь, период после Стефано. Но увы! Все старания были напрасны. С непостижимой поспешностью она отбросила все прочь.

Она услышала, как завернули кран, и поспешила прикрыть глаза. Возможно, он возвращается к ней в постель… Но спустя несколько минут Стефано тихо вошел в спальню одетый. У нее защемило сердце. Холодок пробежал по коже, когда она увидела, как он завязал галстук, а потом тихо надел мягкие кожаные туфли.

– Я не сплю, – сказала она. – Совсем не обязательно ходить на цыпочках.

Он взглянул на нее, и ей показалось, что он чувствует некоторую неловкость.

– Я не хотел будить тебя, – сказал он и взял со стола массивные золотые часы. Взгляд у него был настороженный. – Боюсь, мне надо ехать. У меня дела.

В такую рань? Кому это он морочит голову? Ей захотелось закричать или разрыдаться. Все что угодно, только не поддаваться боли, готовой поглотить ее. Что же теперь, хотелось бы ей знать. Почему это мы молчим, делая вид, что прошлой ночи не было? Не проще ли собрать остатки гордости и увидеть, как ее растопчут, когда она задаст вопрос, который был готов слететь с губ? Вопрос, за который она себя презирала. Ей хотелось знать, есть ли будущее у их любви, или это был просто момент дикой слабости, его похоти и ее нетерпения – оба потеряли голову.