Книга Валтасаров пир - Роксана Гедеон

– Черт возьми! – не выдержал он. – Что же вы молчите?

– Что я должна говорить, монсеньор?

– Да что угодно. Мне, например, довольно странно было узнать, что вы сегодня встали так рано. Новобрачные обычно задерживаются в постели надолго.

Он полагал, что легко смутит меня, так, как это делал полтора года назад.

– Ваше высочество, – сказала я очень вежливо, – как брата короля я вас глубоко уважаю. Но, к сожалению, разговор с вами – это не исповедь, и вы – не архиепископ Парижский. Обсуждать подобные вещи мне с вами не пристало.

– Ах, так мы с вами разговариваем официально?

– Ну а как же иначе, ваше высочество?

– Вот это забавно! Это поистине забавно! Прекрасно, черт возьми! Или у вас память отшибло, дорогая моя, или вы с ума сошли. То, что было между нами, никак не вписывается в официальные рамки…

– Что было, то прошло, – заявила я, – и вы, монсеньор, сами подтвердили это, изволив подать мне руку для поцелуя на прошлой аудиенции.

Его глаза сузились от гнева. Ах, как оскорбляет гордую кровь Бурбонов то, что я не пожелала терять собственное достоинство!

– Хватит! – грубо сказал он. – Вы просто дура и шлюха, и я давно это знал!

– Вы сами приложили немало усилий для того, чтобы я стала такой, но я все же имею надежду, что ваши усилия пропали даром.

Меня не оскорбили его слова. Они были произнесены по причине бессилия, невозможности задеть меня иным образом… Когда не можешь убедить собеседника, лучше всего – унизить его. Усмехаясь, я смотрела, как граф д'Артуа нервно шагает между клумбами. Он свалил один горшок, и земля высыпалась ему прямо на ноги.

– Не беспокойтесь, ваше высочество, – сказала я, – это уберут слуги.

– Черт возьми! Уж не подумали ли вы, что я сам буду заниматься уборкой?!

– Разумеется, не подумала, монсеньор, – произнесла я. Наступила пауза. Граф д'Артуа вглядывался в мое лицо с гневом и удивлением одновременно – вглядывался, возможно, в надежде, что я отведу глаза. Но я оставалась спокойной и невозмутимой.

– Проклятье, – произнес он в бешенстве. – Подумать только, ведь это я создал вас! Вы были простенькой наивной девчонкой, а я сделал вас настоящей женщиной. И все для того, чтобы потом самому обжечься.

– Чтобы не обжечься, – отвечала я, – нужно поосторожнее обращаться с огнем, принц.

Он яростно махнул рукой, словно не желая обращать внимания на мои слова.

– Плевал я на ваши советы. Вы думаете, я здесь потому, что меня интересует разговор с вами? Мне безразлично, что вы скажете. Я здесь только по одной причине… Вы чертовски похорошели за прошедший год – во всем Версале нет женщины лучше вас! Черт побери! Вот почему я здесь. И меня бесит мысль о том, что вы вышли замуж за этого сопляка, это ничтожество… что ваши вкусы опустились до такого низкого уровня.

– Полагаю, мы будем говорить откровенно? – спросила я напрямик, ничуть не шокированная его словами.

Он трудно сглотнул, ничего не отвечая, – верный признак вспышки желания. Я сознавала, что выгляжу соблазнительно в прозрачном муслиновом пеньюаре, ночных туфельках на босу ногу и с золотистой волной волос, рассыпавшихся по плечам. Но, видит Бог, я ничем из этого не воспользовалась.

– Вы хотели знать, почему я так рано встала. Что ж, если мы решили отбросить приличия и говорить откровенно, я попрошу вас не беспокоиться: Эмманюэль справился со всем, что полагается делать в подобную ночь.

– И вы… вы пошли с этим молокососом! Представляю, как он был ловок!

– О да, – улыбнулась я, – после вашей школы я, возможно, сознаю то, что он не очень опытен. Но вы забываете одно важное обстоятельство.

– Какое?

– Я люблю Эмманюэля и рада, что стала его женой.

Он расхохотался – оглушительным презрительным смехом.

– Может, довольно заговаривать мне зубы? Вы – любите этого мальчишку? Когда только вы успели! Ну уж нет, я слишком хорошо изучил вас, чтобы поверить в эти небылицы. Вы кокетничаете, причем самым банальным образом, стараясь заставить меня ревновать…

– При всей вашей опытности, – съязвила я, – вы тоже не гнушаетесь этим простым способом. Как поживает ваша Дельфина де Кюстин? Вы ухаживали за ней между делом, но бьюсь об заклад, ничего не добились.

Я сразу поняла, что мои последние слова попали в точку. Глаза графа д'Артуа сверкнули.

– Я и не добивался, черт возьми! Эта наивная юная девица, бывшая провинциалочка, нисколько меня не увлекает.

– Но вы же увлеклись когда-то мной, хотя я была тогда еще моложе. Впрочем, простите меня. Я обещала ничего не вспоминать, и больше не вспомню. Я все забыла, будьте уверены.

Его лицо конвульсивно дернулось, он рванулся с места, широким быстрым шагом направился ко мне. Я не успела ускользнуть. Он схватил меня за плечи, прижал к стене.

– Забыли?

– Да.

– Все-все?

– До последней мелочи.

– Вы лжете.

Я опустила голову. В душу мне заползал страх. Я снова чувствовала, что дерзкий взгляд этих черных глаз действует на меня странно-магически. Это самоуверенное выражение красивого лица, плотно сжатые губы, которые так хорошо умеют целовать… Неужели снова?.. Неужели я снова становлюсь безвольной, безропотной, безответной, как полтора года назад? Я напряглась в его объятиях, но он удержал меня и сжал еще сильнее.

– Вы не могли забыть… Меня никто не забывает. Вам было хорошо со мной. Вспомните парижские ярмарки и ночи в Тампле, рестораны Пале-Рояль и таинственную комнату в Рамбуйе, где вы переживали такое наслаждение. Что, разве этого не было?

Я тяжело дышала, закрыв глаза, чтобы не смотреть на принца. Помимо моей воли на меня нахлынуло прошлое. Радость утреннего пробуждения, когда граф д'Артуа стягивал с меня одеяла или щекотал мои голые ноги… Он одевал меня, расчесывал мои волосы, развлекал меня и щедро оплачивал все мои развлечения. Я пребывала тогда в наркотически-чувственной неге, была погружена в океан любви, наслаждения, стыда и даже извращений – всего, что только может принести удовольствие.

– Мы были идеальной парой. Вам нужен я. Я все умею, у меня есть и властность, и одновременно внимание к вам. Вы были счастливы, отдаваясь мне. От вас требовалось послушание, умение быть побежденной и чувственной, способность учиться, и вы прекрасно со всем справлялись, а остальное я брал на себя… Мы были достойны друг друга. А что еще нужно в жизни, кроме как достойное партнерство?

Он ласкал меня, проникнув руками под корсаж пеньюара, прикасаясь губами к нежной впадинке под шеей. Но на меня его ласки не действовали. Я слушала только его слова и вспоминала, вспоминала… Только прошлое имело надо мной власть. Но власть непреодолимую, сверхъестественную. Меня словно затягивало в омут.