Книга Департамент «Х». Кибер-террор - Сергей Самаров

– Ничего удивительного, – вздохнул Владимир Алексеевич. – Авторитет церкви патриарху не нужен. Он человек неглупый и понимает, что авторитет будет только тогда, когда церковь станет сильной и единой, и он всеми доступными способами против нее борется. Если ты помнишь, еще Бжезинский говорил, что победить Россию можно только после того, как будет уничтожена православная церковь. Вот патриарх и выполняет заказ. Чей только?

– Тех же, кто всю остальную Россию изводит, – сказал Виктор Алексеевич, – кто такого министра обороны поставил, что армия стонет… Но я тебе о другом рассказать хотел.

– Говори.

– Ко мне два следователя приезжали. Поочередно. Как будто это дело расследуется двумя ведомствами, не знающими, что другие делают. Один из наших, из райцентра. В возрасте уже мужик. Он сразу мне сказал, что звонил твоему генералу, и тот дал устные показания, которые еще следует запротоколировать…

– Я в курсе.

– Потому наш следственный комитет к тебе и не спешит. А потом приезжал молодой. Номер машины нашей области. Я подозреваю…

– Следственное управление областного ФСБ, – подсказал младший брат.

– Да. Ты знаешь?

– Видимо, тот же тип, что ко мне заявлялся. Сюда, домой. Наш генерал выяснил, откуда он.

– Скользкий, надо сказать, молодой человек.

– Сопли всегда скользкие, особенно во власти… И что он?

– Его интересовали какие-то документы, касающиеся расстрела царской семьи. Дескать, эти документы были у отца Викентия. И задавал мне совершенно конкретные вопросы по поводу содержания этих документов. Хотел уверить меня, что батюшка читал мне конкретные тексты. Может быть, он и читал, но я отказался категорически. По моему мнению, этот следователь не убийц отца Викентия ищет, а на самого батюшку материалы собирает. Компромат… В лучшем случае, он ищет документы, которые могут стать причиной своего рода социального взрыва.

– У меня про документы не спрашивал, но вопросы задавал по той же схеме и по той же теме: не говорил ли мне батюшка о расстреле царской семьи и об убийстве Григория Распутина, и еще что-то по той же тематике. Да и про ритуальное убийство тоже. К сожалению, отец Викентий ничего не читал мне. Но этот сопливый следак пытался в протокол записать то, что хотел бы услышать. Я подписывать отказался и выгнал его. А что за документы? Ты в курсе?

– Я разговаривал с благочинным[8], он приехал заниматься похоронами отца Викентия. Отец Феофан человек серьезный, он поддерживал нашего отца Викентия. Если бы не благочинный, отца Викентия, как собирались многократно, давно бы за штат отправили[9]. Я рассказал о разговоре со следователем. Отец Феофан тоже имел с ним беседу и тоже ничем поделиться не пожелал. На мой вопрос о документах ответил, что отец Викентий переслал в Священный Синод на рассмотрение ксерокопии документов, доказывающих, что убийства Григория Распутина и царской семьи являются ритуальными религиозными убийствами.

– А почему в Священный Синод? – удивился подполковник. – Насколько я понимаю, это вопрос исторической правды, и он уже многократно обсуждался, но пока отвергается историками, несмотря на многочисленные доказательства.

– Это еще и церковный вопрос, – возразил старший брат. – Дело в том, что Николай Второй причислен к лику святых в ранге страстотерпца. То есть убитого своими соотечественниками за веру. В том же случае, если бы было совершено ритуальное религиозное убийство, царя должны были бы провозгласить великомучеником. И у отца Викентия были на руках воспоминания кого-то из участников убийства, причем в тексте имелись прямые ссылки и на убийство Распутина. Именно по этой причине батюшка настаивал на рассмотрении данного вопроса на заседании Священного Синода. Так отец Феофан сказал. Но из канцелярии Священного Синода даже ксерокопии документов, присланных отцом Викентием, куда-то исчезли, хотя они были зарегистрированы в журнале входящих документов. Правда, зарегистрированы почему-то в числе прошений. Наверное, потому, что батюшка просил рассмотреть документы.

– Но найти их не смогли?

– Не смогли. Даже дома обыск был, как матушка рассказывала. Все перерыли, даже в собачьей будке искали. До того ли ей сейчас, в такое время, когда сына хоронит! А они без чувств… Искать приехали…

– Будем надеяться, что не найдут, а документы попадут в руки добрым людям, – сказал Владимир Алексеевич. – Обвинение хоть кому-то предъявили?

– Сначала говорили, что строители виноваты, хотя улик против них никаких. Оружия не нашли. Пуля от пистолета Макарова, с глушителем. Я следователя спрашивал – нашего, районного. Говорит, что убийца сработал очень чисто и вся надежда на заключение баллистической и трассологической экспертизы. Если только пистолетный ствол где-то еще «засветился». Других концов у них нет.

– Тяжелый случай…

– Тяжелый.

– Если профессионал работал, вряд ли найдут.

– Хотели бы найти, прислали бы квалифицированную бригаду из Москвы. Здесь есть хорошие сыскари. А если не хотят, сваливают работу на местных. А у них и опыта никакого…

– Похороны когда?

– Завтра. Я потому к тебе и заехал, что спросить хотел. Не поедешь?

– Боюсь, генерал не отпустит. После угрозы этого сопливого следователя меня занесли в список подозреваемых; Апраксин мне даже охрану выделил, чтобы избежать любой потери времени при подготовке к операции.

– Куда готовишься отправиться?

– За границу.

– Ну, ладно… Пей чай, а то уже остыл, наверное. Мне пора. Надо собираться. В ночь поеду, ночью дороги свободнее.

Глава пятая

Проводив брата, Владимир Алексеевич снова разогрел чайник, потому что не любил остывший чай, и долго сидел на кухне, раздумывая над ситуацией, которая могла бы возникнуть после опубликования тех самых документов, которые ищет следователь ФСБ. Сам Владимир Алексеевич пошел бы с другого конца: стал бы искать пропавшие из канцелярии Священного Синода копии документов. Вполне вероятно, что именно они и стали поводом для убийства. В самом деле, ведь не ектенья же толкнула убийц на такие кардинальные меры.

Аналогичные проступки честных священников у всех на слуху, и стали в последнее время достоянием гласности. Свежи в памяти склоки вокруг детского приюта при Боголюбском монастыре во Владимирской области. Пресса и телевидение по чьей-то указке сверху раздули грандиозный скандал, а затеял его благочинный Суздальского района. Про него самого, поклонника рок-музыки и приверженца татуировок, мало кто говорил что-нибудь хорошее. Одно время даже в педофилии обвиняли, но дело то ли не доказали, то ли успешно замяли. Наверное, для такого случая и замяли, чтобы в свое время использовать. И использовали. Благочинный поднял скандал об издевательствах в монастыре над детьми из приюта. Было следствие. Никакого криминала не нашли, возбужденное уголовное дело закрыли. И люди недоумевали, зачем все это было затеяно. И только позже стала понятна истинная подоплека. Духовник Боголюбского монастыря священник Петр Кучер, оказывается, пел ектеньи точно так же, как делал это убиенный отец Викентий. Это оскорбляло высшие духовные чины. Был устроен скандал, в результате которого отца Петра Кучера вывели за штат, хотя и оставили за ним право проживания при монастыре. Уволили и настоятельницу. Сам виновник скандала был лишен должности благочинного, но, как поговаривали, вовсе не за этот скандал, а за прежние грешки, но при этом остался настоятелем церкви, в которой служил и раньше. Такие люди, ничем не гнушающиеся, берущие на себя грех клеветы и подлога, могут еще сгодиться церковной власти.