Книга К дальним берегам - Джил Грегори

— Лиззи, ты меня удивляешь. Я надеялся услышать от тебя что-то вроде благодарности в ответ на то, что раскрыл цель нашего путешествия, а ты даже не соблаговолила сказать мне спасибо! Это невежливо с твоей стороны и задевает меня гораздо больше, чем все твои колкости.

— Спасибо! — буркнула она саркастически.

Бурк громко расхохотался, и непроизвольно, не очень решительно на ее губах также заиграла ответная улыбка. Некоторое время продолжалась пауза. Их глаза встретились, и Элизабет вдруг явственно услышала, как по палубе застучали первые капли дождя. Потом начался настоящий ливень. Ветер усиливался, корабль стало раскачивать все с большей силой, оловянная посуда на столе зазвенела и начала подскакивать. А они все сидели и смотрели друг на друга, не в силах оторвать глаз и потеряв всякое представление о времени.

Вдруг раздался резкий устрашающий удар грома, и волшебное очарование их молчаливой беседы было мгновенно разрушено. Элизабет торопливо поднялась со своего места и начала собирать посуду. Бурк тоже встал, но не спеша и лениво. Его лицо все еще оставалось задумчивым. Он направился к письменному столу и взял книгу. Когда Элизабет решилась снова оглянуться в его сторону, ей показалось, что капитан полностью погружен в чтение. Между тем разыгрался шторм. Но он казался Элизабет теперь таким далеким! Она чувствовала рядом с собой присутствие таинственного человека — мучительно близко, как будто они остались на корабле вдвоем, или нет, не на корабле, а в целом океане. И вдруг ее как громом поразила неожиданная мысль, что скоро наступит длинная, мучительная ночь, которая принесет с собой большие перемены.

Глава 7

Наступило утро, хмурое и унылое, дождь лил не переставая, а ветер терзал и без того истрепанные паруса «Шершня». Проснувшись, Элизабет обнаружила, что Бурк уже давно покинул каюту, и очень удивилась, с беспокойством думая о том, почему он не разбудил ее, как обычно. Она выпрыгнула из постели, натянула на себя, серые штаны и рубашку, но в уме все время перебирала события, произошедшие с ней в течение последних дня и ночи.

Теперь для нее особый интерес представляли слова. Бена Тукера о капитане Бурке. Ее совершенно не удивил тот факт, что «женщины, — по словам Бена, — кружатся вокруг него, как рой ос». В конце концов он был безусловно красивый мужчина, в нем чувствовалась определенная элегантность, которую не могли скрыть ни строгая и насмешливая манера поведения, ни замкнутый характер. Нет, то, что женщины тянулись к нему, совершенно не удивляло ее. Но гораздо больше, чем это, ее беспокоили слова матери Бена Тукера, предрекающие, что Александр Бурк никогда не женится — «после всего, что с ним случилось». Интересно, что же могло с ним случиться? Сам Бен Тукер высказал предположение, что Бурка вообще не интересуют женщины. Но Элизабет думала по-другому. Почему, собственно, не интересуют? Может быть, его обманула какая-нибудь легкомысленная девица? И тогда становилось понятным, почему он так холоден и сдержан в отношениях с ней, почему испытывает к ней такое недоверие и враждебность. Ее охватило жгучее любопытство, когда она подумала об этом. У Элизабет возникло неодолимое желание обязательно найти ответ на свой вопрос и понять в конце концов, в руки какого человека она попала. Последняя ночь только добавила противоречивости к его и без того загадочной персоне. Сперва, обнаружив, что она и Бен стоят на палубе, взявшись за руки, и весело смеются, он впал в настоящее неистовство. Затем, после ее истерического припадка, его настроение каким-то непонятным образом изменилось. Он успокоился, стал очень любезным собеседником — даже пригласил пообедать с собой! Потом Элизабет вспомнила странный и непонятный момент, когда Бурк работал за письменным столом, но поминутно поднимал голову, чтобы окинуть ее взглядом, а она, занятая починкой своего голубого платья, все время чувствовала от этого какую-то скованность и тоже украдкой бросала на него недоумевающие взгляды. Ночью они вместе легли в широкую постель и, несмотря на сильную качку и завывания ветра, все время чутко прислушивались к дыханию друг друга, как будто главным для каждого из них теперь стало присутствие рядом другого. Нервы у Элизабет были натянуты, глаза беспокойно вглядывались в темноту. Она знала, что и Бурк не спит, но страх пересилило другое чувство, незнакомое, которое ей очень трудно было определить. Теперь ее смущали и тревожили собственные чувства. Но вместе с тем она не желала пока искать им объяснения. Прошло много времени, прежде чем ей удалось заснуть, но даже когда Элизабет заснула, ее мучили тяжелые и беспокойные сны. Она только не знала, что Александр Бурк вообще не спал этой ночью.

И вот теперь, одевшись, Элизабет, как всегда, встряхнула простыни и одеяло и аккуратно застелила широкую постель. Однако мысли о предыдущей ночи не давали ей покоя и были прерваны только скрипом входной двери. Сердце от этого звука забилось сильнее. Александр Бурк вошел в каюту, промокший до нитки. Лицо его казалось измученным, волосы в беспорядке свисали на лоб.

— Доброе утро, Лиззи, — сказал он слабым голосом.

— Доброе утро, — ответила она. — Вы не разбудили меня сегодня утром. Вы чем-то недовольны? Что-то случилось?

— Случилось? Да нет. Просто идет дождь, и все равно нет никакой возможности работать на палубе. Мне нужно починить несколько рубашек, ты могла бы заняться этим сегодня.

Она кивнула и принялась убираться в каюте. Ей показалось, что Бурк снова надел железную маску, и стена ледяной вежливости еще раз выросла между ними. «В конце концов, — размышляла Элизабет, — он не злится на меня, и слава Богу». С его стороны было очень мило не будить ее сегодня так рано. Интересно, знал ли он о том, что она почти не спала этой ночью?

Время шло, дождь не собирался прекращаться. Элизабет зашивала белые шелковые рубашки, а Бурк приходил и уходил, занятый делами. Ему нужно было произвести обход корабля, дать указания команде, что-то записать в своих бумагах. Ближе к полудню Элизабет набралась храбрости и обратилась к нему с одной просьбой. Некоторое время она колебалась, обдумывая возможные последствия своего поступка, а потом смело взглянула ему в глаза и попросила разрешения навестить капитана Милза, который содержался под охраной. Бурк в задумчивости помедлил с ответом, а потом пожал плечами.

— Не вижу в этом никакого вреда. Я предупрежу охрану, чтобы сегодня тебя пропустили.

Элизабет почувствовала нечто похожее на облегчение и через некоторое время уже пробиралась по скользкой, намокшей палубе на другой конец «Шершня». Она зябко куталась в белый плащ, снова защищающий ее от непогоды, хотя свою элегантность и красоту он потерял. Наверное, для матросов Элизабет представляла забавное зрелище — тоненькая фигурка, закутанная в просоленный, грязный плащ, из-под которого временами, когда особенно сильный порыв ветра откидывал полу, выглядывали серые шерстяные штаны и рубашка. На ней были грубые кожаные ботинки, казавшиеся огромными на ее маленьких ножках. Руками она изо всех сил придерживала капюшон, который постоянно сдувало порывами ветра и из-под которого выбивались непослушные пряди длинных золотых волос. Но Элизабет совершенно не думала о своей внешности и почти ничего не видела из-за дождя, хлеставшего ей в лицо. Она думала только о том, как хорошо снова увидеть круглое румяное лицо человека, который ей нравился и которому она доверяла.