Книга Война для Господа Бога - Илья Те

Даже великий Двенадцатый апостол, он же Господь Хепри, он же первый Его Величество Единый Король Эшвена, предшественник Бориноса на бургосском престоле, являлся для Сабина не богом и не демоном, а представителем какой-то более высокой цивилизации и обладателем неизвестных Эшвену технологий – не более того. Тем более контрастной казалась перемена, произошедшая с бывшим виликом при обращении с Гором. Он теперь не только «выкал», обращаясь к нему, но и вообще относился со всяческим пиитетом, вплоть до пожатия руки и отдачи чести при прилюдной встрече или публичном прощании.

Единственный раз, когда они удосужились перекусить на привале, Сабин даже снизошел до того, чтобы разделить с Гордианом и его офицерами скудный походный стол, чего ранее никогда не случалось.

Прогресс одним словом! Пропагандируемые свобода и равенство в действии – ни больше, ни меньше. Тем не менее Гор не обольщался и старался не думать о Сабине как о друге. Все-таки вилик – он вилик и есть, хоть и бывший. Вертухай, одним словом.

Все три дня скачки они подъезжали к поместьям, лихо влетали в широко распахнутые ворота, не слезая с коней сгоняли из бараков людей на площади и провозглашали их свободными. Затем Фехтовальщик снимал ошейники и сервы учиняли пир в честь освободителей, выкатывая бочки с вином, пивом и особо ценимым Брандом зеленым бренди-тинзой, который Гордиан на дух не переносил.

Да, повсюду их встречали с ликованием. И практически нигде они не видели ни шательенов, ни мало-мальского сопротивления. Благоразумные собственники поместий и школ заблаговременно предупрежденные о приближающейся войне с сервами резво сваливали на юг, подальше от ареала восстания. А оставшимся без присмотра сервам не-зачем было сопротивляться вестникам свободы, каковыми чувствовали сейчас себя Гор со товарищи. Более того, в нескольких местах, наслышанные о магических способностях электричества по деактивации хомутов, Гора и его отряд встречали люди с уже «сожженными» ошейниками и с самопровоз-глашенной свободой. Гору оставалось только расстегнуть бездействующие, но неразрушимые оковы и позволить людям сорвать их с шеи. Казалось бы, мелочь, однако, когда он уезжал, люди валились наземь пачками, как трава от ветра и, что греха таить, было приятно осознавать свою значимость и свою способность делать людей счастливыми в таких огромных количествах.

В общем, пока все шло славно. А на десятый день пути пришло известие, что Бронвена пала, и Сабин, считая свою миссию исполненной, отправился с незначительным сопровождением в сторону боссонской столицы.

– До свиданья, мой друг, – сказал он Гордиану на прощанье и горячо обнял его. – Заканчивайте свои дела и приезжайте в нашу новую столицу. Я буду вас ждать.

Фехтовальщик кивнул. Неистовое уважение и столь откровенно демонстрируемая дружба такого известного лидера Партии равных, как Сабин, по-прежнему удивляли его, но за эти дни он успел к ним привыкнуть.

– Я тоже, – просто ответил Гор.

– Да здравствует Республика Равных! – Сабин сжал кулак.

– Да здравствует Свобода. – И Гор сжал свой.

Сабин уехал, а утром одиннадцатого дня отряд Гордиана и Бранда выехал к вилле Рэя Брегорта.

Глава 7Боже, храни Короля!

Трэйт ошибся. Гарнизон Бронвены не стал запираться ни в укрепленных частях центра города, ни занимать позиции на готовых бастионах оборонительной линии. Узнав о страшном поражении своего сенешаля, габелары оставили казармы и в полном составе отбыли на юг, к Риону, где Боссон заканчивался и начинались земли Артошской марки.

Вести о неудачном для королевских войск сражении благодаря конной почте достигли города раньше, чем туда прибыли сами незначительные остатки корпуса возмездия и лично генерал Жернак. Воспользовавшись этим, габелары тихо ушли, не желая умирать на стенах боссонской столицы и не дожидаясь однозначного приказа к обороне города от своего сенешаля.

Жернак пребывал в ярости, однако крыть ему было нечем. В отсутствие сенешаля командир гарнизона мог сам принимать решения, а никаких инструкций на случай поражения генерал ему не оставлял. Да и кому всего несколько дней назад даже в самом кошмарном бреду могла прийти в голову сама мысль о поражении от сервов?

Однако после ухода гарнизонных войск ситуация стала катастрофической. Работая в бешеном темпе, Жернак собрал всех солдат, кто после сражения вернулся в Бронвену, а не отправился домой, а также всех годных к военной службе свободных граждан. Исключая разве что шательенов, для которых его указы мало что значили. В результате несчастный сенешаль «наскреб» от силы тысячи две никуда не годных вояк. Они были либо слишком подавлены морально (как собранные им с поля Ташской битвы солдаты), либо совершенно не имели представления о воинской выучке и дисциплине, как рекрутированные горожане.

Трэйт подошел к городу всего через восемь часов после прибытия Жернака и спустя всего сутки после ухода гарнизонных войск и сразу выслал парламентеров.

В своих мечтах Жернак множество раз обыгрывал эту ситуацию и был уверен, что немедленно вздернет сервов, посмевших обращаться к нему с требованием о сдаче его столицы. Однако после бессонной ночи, бешеной скачки и, как выяснилось, бесплодной работы по подготовке обороны такое вызывающее поведение по отношению к представителям победителя уже не казалось ему столь дерзким и показательным поступком, как еще совсем недавно. С двумя тысячами никуда не годных бойцов оборонять крупнейший город северной части эшвенского континента представлялось просто не невозможным. Жернак не был идиотом и прекрасно понимал бессмысленность подобной попытки.

После недолгих переговоров город был сдан. С огромным караваном из свободных жителей Бронвены, взявших с собой пожитки и наиболее преданных рабов, согласившихся уйти с хозяевами, прихватив золотую казну марки, но оставив нетронутыми военные арсеналы, Жернак покинул столицу.

Мимо тракта, по которому двигался караван беженцев, стройными рядами стояли сервы, держа наизготовку мушкеты и пики, а перед их строем, гарцуя на белом жеребце победителя, беглецов провожал взглядом рабский полководец. Жернак осмелился остановиться и посмотреть на него. Внимательным взором теперь уже бывший сенешаль обежал могучую фигуру своего противника. Закрытую золоченой кирасой широкую грудь, простое крестьянское лицо и мудрые, суровые глаза. Сильный враг. Боже, храни короля!

И старый эшвенский генерал, подняв правую руку… отдал честь. Затем круто развернулся и поскакал догонять свою немногочисленную пехоту.

Трэйт мысленно посочувствовал генералу. Несмотря на всеобщее упоение победой, дацион признавался самому себе, что блистательной викторией на Ташских болотах он обязан не собственному военному гению и не бездарности сенешаля как полководца, а невероятному стечению обстоятельств и идиотизму гвардии.

Армия Свободы оказалась более дисциплинированной, отлично выполнила тактические маневры и проявила взаимодействие различных родов войск, но – не более того. Если бы Жернак наплевал на гвардейцев и не бросился сломя голову спасать свою кавалерию, он имел бы время выстроить пехоту надлежащим порядком, и кто знает, чем бы обернулся тот день. Припоминая крутой нрав кардинала и бесноватый темперамент Его величества, старика Жернака вряд ли теперь ждет в Бургосе горячий прием. Хотя, может быть, и горячий, учитывая традиционную привычку нашей Апостольской церкви не просто рубить нарушителям своей священной воли головы, а делать из них горелое барбекю, публично прожаривая на костре.