Книга Секретные войны Советского Союза. Первая полная энциклопедия - Александр Окороков

Каковы же могли быть последствия такой атаки?

Известно, что 26 октября генерал армии Плиев распорядился доставить боеголовки на позиции, но не присоединять их к ракетам. При нанесении бомбового удара он должен был запросить разрешение на ядерный удар Москву, это 3-5 минут; на ответ кремлевского руководства – еще какое-то время. При получении сигнала на пуск ракет требовалось до трех часов для подсоединения боеголовок, потому что ракеты Р-12 не были оружием постоянной боевой готовности. За это время, как считают военные эксперты, почти все выявленные ракеты действительно были бы уничтожены.

Однако американская разведка не располагала полной информацией – расположение некоторых ракетных позиций ею не было выявлено. Это дает основание полагать, что не менее трети потенциала – 12- 14 ракет – могло быть запущено. В этом первом и последнем пуске на территорию США было бы сброшено до 1 мегатонны, то есть 50 Хиросим. Но этот прогноз не учитывает возможностей бомбардировщиков и фронтовых крылатых ракет, имевшихся в непосредственном распоряжении генерала армии Плиева. Так что катастрофа в случае ядерного удара была неминуема, она вызвала бы мощный ответный удар по Советскому Союзу и, скорее всего – планетарный Апокалипсис.

К счастью, этого не произошло. Руководители СССР и США – Н.С. Хрущев и Дж. Кеннеди начали активные переговоры. В итоге была достигнута договоренность о выводе с острова советского наступательного оружия – баллистических ракет Р-12 и бомбардировщиков Ил-28. Американская сторона в свою очередь обязывалась не вторгаться на Кубу и ликвидировать свою ракетную базу в Турции.

"Карибский кризис" был преодолен. Однако знаменитые "тринадцать дней" (с 16 по 28 октября) оставили после себя тяжелое наследие. Хотя ядерной войны удалось избежать и в диалоге между Хрущевым и Дж. Кеннеди найти компромисс, напряженность сохранялась долгие годы. Она резко осложнялась тем, что советско-американская сделка была заключена в крайней спешке, без консультаций с Гаваной, что вызвало понятное возмущение и глубокую обиду молодого и самолюбивого кубинского руководства. В целом поведение СССР (хотя открыто об этом не говорилось) было расценено кубинским руководством как капитуляция под нажимом США, вызванная нежеланием Москвы рисковать своей безопасностью ради защиты Кубы. "Мы поняли, – с горечью скажет об этом позднее в закрытой речи сам Ф. Кастро, – как одиноки были бы в случае войны" [1584]. Самая резкая критика советских действий прозвучала в устах Че Гевары во время вечерней беседы с Микояном 5 ноября. "Че" описал деморализующий эффект развязки кризиса на революционное движение во всей Латинской Америке и прямо назвал действия СССР "ошибочными", процитировав сказанные для своих слова Ф. Кастро: "США хотели уничтожить нас физически, но Советский Союз в письмах Хрущева уничтожил нас юридически" [1585]. Немалую лепту в разжигание недовольства действиями Советского Союза внесли и "китайские ревизионисты". Об этом, в частности, говорилось в шифротелеграмме из Гаваны посла СССР на Кубе и резидента КГБ А.И. Алексеева от 3 ноября 1962 года.

В ней отмечалось:

"Как и следовало ожидать, китайцы не преминули воспользоваться временно сложившейся невыгодной для нас обстановкой.

Правительство и пресса КНР выступили с льстящими возбужденным кубинцам псевдореволюционными заявлениями, которые стали появляться в кубинских газетах.

Сотрудники посольства КНР "вышли в массы" и начали призывать к сопротивлению агрессору своими силами.

Пытаясь повлиять на сентиментальные чувства кубинцев, многие из них группами стали посещать донорские пункты, чтобы сдать свою кровь и "кровью скрепить китайско-кубинскую дружбу". Однако эти дешевые приемы пропаганды большого успеха не имели, хотя и усиливали еще больше замешательство кубинцев.

Следует констатировать, что замешательство коснулось не только простого народа, но и ряда кубинских руководителей" [1586].

29 мая 1963 года в результате продолжительных советско-кубинских переговоров по настоятельной просьбе кубинской стороны было подписано секретное соглашение об оставлении на острове символического контингента советских войск – мотострелковой бригады. Все военнослужащие, как военные специалисты, в своей деятельности замыкались на старшего Группы, который в разные периоды являлся одновременно старшим специалистом при Министерстве Революционных Сил Кубы и главным военным советником. Эту должность занимали: генерал-лейтенанты А. Дементьев, И. Шкадов (1964-1967), И. Биченко (1967-1970), Д. Крутских (1970-1974), И. Вербицкий (1974-1976), С. Кривопляс (1976-1981), генерал-полковники В. Кончиц (1981 – 1985), А. Зайцев (1985-1990) и Г. Бессмертных (1990-1994). В период 1962-1964 годов с помощью советских военных специалистов в кубинских РВС было подготовлено 4580 специалистов ВВС и Войск ПВО Кубы. Были сформированы и развернуты органы военного управления Центральной и Западной бригад противовоздушной обороны, в том числе: 17 зенитных ракетных и 4 технических дивизионов, 2 технические батареи, 1 центральная лаборатория и 2 мастерских по ремонту артиллерийского вооружения. В этот период было сформировано 2 радиотехнических батальона и 7 радиолокационных рот [1587]. Большую работу проделали советские военные специалисты и других родов войск.

Всего же с 1960 по 1991 год на Кубе выполняли свои служебные обязанности, помимо личного состава ГСВК и мотострелковой бригады, 11 293 советских военнослужащих (в том числе 506 генералов, 9015 офицеров, 351 прапорщики мичман, 559 сержантов и солдат срочной службы). В СССР на 1 января 1995 года прошли подготовку 5905 кубинских военнослужащих, в том числе для СВ – 4652 человека, ПВО – 1440, ВВС – 3380, ВМФ – 2721, тыла – 926 и др. – 2786 человек [1588].

Однако, несмотря на, казалось бы, "братские" связи между странами, негативные последствия "Карибского кризиса" так и не были окончательно преодолены. В последующие годы они неоднократно сказывались на взаимоотношениях между Кубой и СССР, хотя внешне и продолжали быть дружескими.

Первое значительное похолодание в отношениях относится к концу 1967 года. По Кубе прокатилась волна арестов. Под репрессии попали многие правительственные функционеры, принадлежавшие в прошлом к Народно-социалистической партии Кубы (НСПК) (под таким названием до 1961 г. выступали кубинские коммунисты), и даже члены ЦК новой коммунистической партии Кубы. В вину арестованным вменялись фракционная деятельность, критика лидеров кубинской революции и сотрудничество с "иностранной державой". Под такой формулировкой, что особенно и не скрывалось, подразумевался Советский Союз.