Книга Pink Floyd. Закат дольше дня - Игорь Котин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я тогда чувствовал, что теперь мы объединены только физически. Наши тела здесь, но мысли и чувства – в другом месте. И все мы здесь только потому, что музыка позволяет нам жить, и хорошо жить, или же потому, что это стало привычкой – быть в Pink Floyd и действовать под этим именем…
Песня «Wish You Were Here»:
Люди связывают с этой песней множество своих личных переживаний. И зачастую не знают о чём она. Как и я. Я лишь могу предположить, о чём я писал. Но это не значит, что другие не могут трактовать её по-своему, находить в ней свой смысл.
Взгляд под верным углом:
Если бы мы не боялись расстаться, всё могло закончиться ещё в 75-м, когда мы работали над «Wish You Were Here».
Я ни единой секунды не жалею, что, в конце концов, ушёл. Я чувствовал, что оставаться дальше в Pink Floyd – неправильно и нечестно. Разве может называть себя командой общность людей, которые друг друга не выносят и не могут вместе работать? Я чувствовал, что теряю связь не только с Pink Floyd, но и с аудиторией.
В то же время я рад, что не ушёл в 75-м. Мы записали тогда отличную пластинку. Ну а «The Wall» вообще стала монументальным достижением – для всех нас. Да, я написал для неё песни, но и вклад Дэйва был огромен. Он – замечательный гитарист и вокалист. Вполне может быть, что все наши разногласия, все сложности наших противоречивых взаимоотношений пошли на пользу творческой динамике. Всё было так, как было.
Последние кирпичи:
Успех настиг нас, и к 1977 году мы уже начали играть на футбольных стадионах. Магия рухнула под весом масс. Мы стали привыкать к росту популярности. Я ощущал на себе возрастающее отчуждение в атмосфере алчности и эгоизма, вплоть до того вечера на Олимпийском стадионе в Монреале, когда котёл моих разочарований лопнул. Какой-то бешеный фанатичный подросток прорвался за сеть загона для человеческого стада перед сценой, воплем выражая восторг перед полубогами вне его досягаемости. Доведённый его непониманием и своим собственным попустительством, я выплюнул свою досаду ему в лицо. Позже, той ночью в отеле, потрясённый своим поведением, я встал перед выбором. Или не замечать этого привыкания, принимать «уютное оцепенение» и «безмагическое» существование, или взяться за поиск сути, пойти нехоженым путём, отправиться в весьма болезненное путешествие, дабы уяснить, кто я и на что годен. Стена стала картиной, которую я нарисовал сам для себя, чтобы сделать-таки этот самый выбор.
Воспоминание о «The Wall» (2002 год):
Я думаю, «The Wall» изумительно хорош. Боже! Что это была за идея! Она так прекрасно всё объединила. Я послушал альбом на прошлой неделе, и сцена суда меня по-прежнему захватывает. И, конечно, влияние Дэйва в этом альбоме было значительным. Несмотря на то, что произошло между нами впоследствии, я до сих пор очень уважаю его как гитариста.
Алану Паркеру:
По отдельности каждая часть фильма была мне очень интересна. Но когда я посмотрел всё вместе, то почувствовал, что недостаёт настоящей динамики. С другой стороны, кажется, что фильм ударяет вас по голове уже в первые десять минут и не прекращает бить до самого конца; нет ни одного спокойного места. Но – хотя я и считаю, что Боб Гелдоф сыграл очень хорошо, а Алан Паркер осуществил постановку с большой технической компетентностью, – мой наиболее серьёзный критицизм открылся позднее, когда я разобрался, в чём основная ерунда. Я не заинтересовался этим Пинком как героем; я не ощутил никакой симпатии к нему вообще. А если вас не волнует Пинк, тогда вас не могут волновать и его беды, связанные с тоталитаристской иконографией рок-н-ролла… Или погибший на войне отец, и всё остальное… И если я пришёл в кино, но меня не взволновал ни один герой, значит, фильм был плохой.
Клэптон в «The Pros and Cons of Hitch Hiking»:
Когда я приглашал Эрика, то не думал, что он согласится играть у меня. Я позвонил ему, он пришёл послушать демо и сразу сказал «да», к моему большому удивлению. И он проявил много инициативы. Фрагмент в конце первой стороны был его идеей.
Разрыв с Pink Floyd:
В музыкальном отношении я чувствовал себя в группе незначительным и глупым. Но спустя годы понял, что имею вполне изощрённый, сложно устроенный музыкальный мозг, улавливаю такое, чего не замечают другие.
В окружении тех людей присутствовала очень ядовитая атмосфера, главным образом, рядом с Дэвидом и Риком, которые пытались меня ослабить, как-то подавить, мол, «знай своё место». Они заявляли, что у меня нет музыкального слуха и понимания музыки. Они были раздражительно-высокомерными «застрельщиками». Потому что чувствовали себя очень незначительными, так я думаю. Но не хочу их как-то принижать, ставить на место. В наши совместные годы, независимо от характера общения, мы, безо всяких сомнений, делали сообща по-настоящему хорошую работу.
Я бы предпочёл, чтобы они не поехали в турне с моими песнями, но так случилось. И в какой-то степени это не было так уж плохо, потому что они сохранили жизнь музыке Pink Floyd.
Оптимизм «Amused to Death»:
Если бы альбом заканчивался пессимистично, вряд ли бы я стал его делать. Я верю, что в нём есть что-то, что поможет людям. Верю: то, что мы делаем, имеет смысл. Мы способны найти выход. Ты не должен сдаваться. Ты должен продолжать борьбу, иначе перестанешь быть человеком…
Разрушение Стены (2002 год):
На сцене я стараюсь думать как можно меньше и просто наслаждаться контактом с публикой, что для меня несколько внове. Раньше я очень осторожно относился к такому контакту. Я не был уверен, что этот контакт искренний. Как написано во многих книгах, журналах, статьях, особенно в семидесятых годах я вообще чувствовал себя отделённым от аудитории, что и выразил в «The Wall». Теперь же круг замкнулся. Но всё же я по-прежнему против шоу на больших площадках. Оптимально играть для 20000 человек (тогда общение получается более глубоким). Для большего я не готов…
Ведомые небесами (2002 год):
Сразу после Рождества 2001 года я был на пикнике, на берегу острова Мюстик. И вдруг увидел там Ника Мэйсона, с которым не разговаривал пятнадцать лет. Я подумал: «Это какой-то нонсенс!». Я незаметно подобрался и принялся массировать ему шею. Ник удивлённо обернулся и, увидев меня, был близок к тому, чтобы свалиться в обморок. Мы разговорились, и он пригласил меня на обед… Я, признаться, с радостью принял приглашение, ведь когда-то мы были очень близкими друзьями…
Жизнь вне Pink Floyd и обретение мудрости (2002 год):
Я столкнулся с тем, что неинтересен публике. В восьмидесятых на мои концерты почти никто не ходил. Лишь в Нью-Йорке, Лондоне и Лос-Анджелесе я собрал много народу. В других городах с посещаемостью концертов возникали проблемы. Дело в том, что остальные в это же время путешествовали под маркой Pink Floyd, что создавало для меня определённые проблемы. Я не хотел больше с этими проблемами сталкиваться и концертную деятельность прекратил. Я почувствовал, что бьюсь головой в кирпичную стену, что мне очень не понравилось. Вновь же я начал концертировать после того, как успешно выступил на благотворительном концерте Дона Хенли в 1992 году. Получил массу положительных эмоций. Я стал забывать, что я исполнитель, а теперь вспомнил про это. К тому же я теперь понял природу большинства проблем, с которыми я столкнулся в своей жизни. По разным причинам я был многого лишён, когда был маленьким ребёнком, и только теперь стал освобождаться от комплексов. Мне уже почти 60 и только теперь я начинаю вести себя как взрослый. Я достиг пика зрелости с психологической точки зрения.
Комментарий к шоу «In the Flesh» (2002 год):
В 1999 и 2000 годах я много ездил по Штатам. И каждый раз исполнял песни словно впервые. Я не делаю новых аранжировок, песни нравятся мне такими, какие они есть. Некоторые соло мы восстановили просто потому, что они мне нравятся. Всё-таки некоторые номера Дэйв сделал просто здорово. Вы знаете, я не хожу на концерты Боба Дилана с того момента, как перестал понимать, что за песни он играет. Стоишь на концерте и думаешь: «Что это он играет?» Потом вдруг улавливаешь,
