Книга МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - Леонид Млечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хороший дипломат — это пишущий дипломат, думающий и пишущий, — говорит Александр Бессмертных. — Много думающих, но не так много пишущих. Много пишущих, но поменьше думающих. Когда сочетание того и другого, тогда получается хороший дипломат.
Игоря Иванова коллеги считают стопроцентно надежным человеком. Он известен способностью запоминать документы целыми страницами. Говорит очень четко и ясно.
Эдуард Шеварднадзе перевел Иванова в общий секретариат министерства, где он проработал пять лет, пока в 1989 году не возглавил это подразделение, которое является штабом МИД. Принял должность, которая требует почти круглосуточного присутствия на рабочем месте. И каждый в министерстве знал, что, когда где-то в мире начинался кризис, Иванову можно смело звонить в любое время: он на месте.
В нем не было комплекса приближенного, который горделиво вышагивал по мидовским коридорам: я каждый день общаюсь с божеством, которое вы видите раз в год. Игорь Иванов всегда подтянут, сдержан, внимателен. Но в те годы действовал с точностью хорошо запрограммированного компьютера. Людям со стороны Иванов казался несколько суховатым, закрытым и недоступным.
— Я думаю, это было связано с психологическим фактором, таким как постоянное общение с начальством, перед которым вы предстаете в застегнутом сюртуке, — говорит его бывший начальник Александр Бессмертных. — Это непроизвольно распространяется на отношения с другими.
Вообще-то в частной жизни Игорь Иванов веселый и компанейский человек. Но он умеет отделить внеслужебную сферу от службы, где он должен быть застегнут на все пуговицы. А так — ничто человеческое ему не чуждо.
В 1990 году, в эпоху грандиозных перемен, Иванов твердо сказал, что в МИД не должно быть партийной организации, потому что министерство проводит политику не одной партии, а государства. В 1991 году, после стольких лет каторжной работы в центральном аппарате, он получил право уехать послом в Испанию. Он, в частности, подготовил Мадридскую конференцию по Ближнему Востоку, в которой приняли участие и арабы, и израильтяне и которая была важным этапом в поисках мира в этом регионе.
Но в 1993 году Козырев вернул его в Москву. Андрей Владимирович признавался потом:
— Жаль, конечно, было его отзывать, потому что Иванов заслужил право побыть послом в любимой стране, но здесь он был нужнее.
В декабре 1993 года Иванов стал первым заместителем министра.
— Как же вам удавалось ладить со столь разными министрами? — спрашивал я Игоря Сергеевича.
Иванов улыбнулся:
— Вообще говоря, это естественно для дипломата. Я действительно работал с шестью министрами, но не старался под них подладиться. Считал своим долгом придерживаться своей точки зрения и ее отстаивать. Возможно, именно это им и нравилось.
Иванов, что характерно, не сказал публично ни единого слова осуждения в адрес своих предшественников, хотя знает о них больше других.
Евгений Примаков в бытность министром не влезал в детали мидовской жизни, так что несколько лет повседневные вопросы, в том числе кадровые, решались его первым заместителем Игорем Ивановым. МИД — это большой и сложный коллектив, сотни посольств, сотни различных подразделений, тысячи людей, и Иванов знал всех и вся лучше департамента кадров. Хотя в министерстве десять тысяч сотрудников, он мгновенно вспоминал нужного человека и давал ему точную характеристику.
Между первым заместителем и министром дистанция формально небольшая, но на самом деле принципиально важная. У первого зама всегда есть возможность переложить ответственность на министра, укрыться за его спиной. Иванов в роли первого зама чувствовал себя прекрасно, не думал, что когда-нибудь сменит Примакова, считал, что министр — фигура политическая. Когда в высотном здании на Смоленской площади Игорь Сергеевич стал человеком номер один, ему уже не надо было ни под кого подстраиваться. Но и решать все предстояло самому. Иванов говорил в те дни:
— Да, за такой спиной, как спина Примакова, чувствуешь себя комфортно. Теперь такой спины нет. Ответственности больше. Это не прибавляет времени для сна.
И еще ему пришлось самостоятельно выстраивать отношения с сильными мира сего — в аппарате правительства и в администрации президента. Это тоже особое искусство.
Все, кто знает Иванова, считают его стопроцентно надежным человеком. Его отличают трудолюбие, организованность и четкость — редчайшие в государственном аппарате качества. Новые министры часто приходят с желанием все переделать, отринуть сделанное предшественником и начать жизнь по-новому. Игорь Иванов не упускал случая подчеркнуть, что он продолжит линию Примакова.
— Теперь, когда вы хозяин в министерстве, — спрашивал я тогда Иванова, — что вы хотите изменить? Наверное, у вас были идеи, которые давно хотели реализовать, да не могли?
— У нас в министерстве сложилась при Примакове творческая атмосфера, — ответил Иванов. — Поэтому не было таких вопросов, которые я не мог тогда поставить, а теперь могу. Я искренне говорю о преемственности политики и пытаюсь продолжать то, что мы раньше делали вместе.
Андрей Козырев старался сдерживать свои эмоции, говорил шепотом. Евгений Примаков представал перед публикой хмурым и мрачным. Игорь Иванов очень хорошо улыбается, чем вызывает искренние симпатии. Это тоже неплохое оружие в дипломатии. Поэтому его за глаза называли «министром улыбок и объятий», хотя приветливость и открытость вовсе не равносильны уступчивости на переговорах.
Игорь Сергеевич такой вежливый, воспитанный, интеллигентный человек, сокрушались тогда, а ему приходится иметь дело с жесткими американскими дипломатами. Трудное дело.
— Не стоит противопоставлять жесткость и интеллигентность, — говорил мне тогдашний представитель России в ООН Сергей Викторович Лавров. — Можно мягко стелить, да жестко будет спать. Дипломатия должна быть дипломатичной. Жесткой позиция должна быть по сути, а не по форме.
«Впервые я увидела Игоря Иванова, — пишет Мадлен Олбрайт, — когда он был заместителем Евгения Примакова. Тогда он показался мне несколько официозным. Позднее, когда он сменил Примакова на посту министра иностранных дел и мы узнали друг друга лучше, я смогла оценить его ум и обаяние. Однако, как и Примаков, он также умел быть неуступчивым…»
Что отличало переговорный стиль министра Иванова? Есть очень жесткие переговорщики, которые упорно стоят на своем, засядут в траншее и отстреливаются до последнего патрона. Иванов из их числа? Или же при его более живом темпераменте он не станет отсиживаться в траншее, а найдет способ атаковать с фланга?
Сам Иванов, подумав секунду, ответил мне так:
— Нельзя быть либо жестким, либо мягким переговорщиком. Надо использовать весь арсенал дипломатических методов. Все зависит от ситуации, от партнеров. Поэтому дипломату так нужен опыт.
