Книга По волнам жизни. Том 1 - Всеволод Стратонов

Я откланиваюсь.

Прихожу к Коншину:

— Я согласен на предварительное назначение контролером.

— Ну вот и отлично!

— Но я надеюсь, ваше превосходительство, что это действительно будет недолго?

— Конечно! Несколько месяцев.

Потом меня продержали контролером шесть лет…

— Теперь вам надо условиться с директором канцелярии, куда вам поехать для практики перед экзаменом.

Директор канцелярии Бэр — лощеный и до крайности слащавый. Говорит, точно струю патоки льет на собеседника. Во многих отношениях — двойник Петерсона, недаром они были и сослуживцами.

Он умел обходить начальство и, вероятно, пошел бы по службе далеко, если бы впоследствии не заболел психически.

— Ну, давайте, будем выбирать. Новгород — не годится. Тверь — тоже не годится… Москва… Вот разве Орел. Ничего не имеете против Орла? Там есть такая хорошая гостиница… К сожалению, близко от рынка. И управляющий отделением банка хороший человек. Так согласны?

— Согласен!

Экзамен

В Орле я действительно почувствовал себя неплохо. Впервые пришлось побывать в типичном губернском русском городе, со скопленными вместе зданиями губернских присутствий и с укладом жизни старого русского порядка.

Многое мне, проведшему жизнь на окраинах или в больших центрах, казалось непривычным. Удивляла резкая смесь культурности и еще глухого старинного провинциализма. Удивляла, в частности, приветливость русских торговцев, после дерзкого часто к русским отношения кавказских торговцев.

Впрочем, с местной жизнью я мог сталкиваться только поверхностно, так как всецело должен был посвятить себя работе. В месячный срок я должен был разносторонне изучить всю банковскую практику и вместе с тем изучить теорию: торговое и гражданское право, политическую экономию, двойную бухгалтерию, несколько десятков томов циркуляров Государственного банка и пр.

Во главе отделения стоял Сергей Иванович Астафьев, очень милый, любезный человек. Он не был чужд науке, так как раньше работал немного научно по химии, тотчас по окончании университета. На эту же прикосновенность к науке с некоторой гордостью указывали мне банковые служащие. Они вообще относились хорошо к Астафьеву.

С. И. как-то настолько возвышался над остальным персоналом, что он подавлял собою ближайших сотрудников — контролера, бухгалтера. Даже для меня они были мало заметны. Астафьев всегда широко шел мне навстречу, и благодаря ему я за короткий срок приобрел много опыта.

Когда я уставал от работы, было скучновато. Астафьев жил в семейном отношении замкнуто, а остальные чиновники были неинтересны, да и смотрели они на меня, как на человека, случайно попавшего в их среду, но ей чуждого.

Любимым местом отдыха было для меня орловское кладбище, запорошенное снегом. Здесь покой и тишина хорошо гармонировали с моим настроением.

Так прошел месяц, и я возвратился в Петербург. Заявил о своей готовности подвергнуться экзамену на право управлять отделением банка.

Экзамен был назначен на 12 декабря. Случай был не совсем обыкновенный, так как экзаменовался человек в возрасте 41 года и притом имевший за собой заметное служебное прошлое. Поэтому экзаменационная комиссия была громадная: собрались все директора отделов, все старшие и младшие инспектора, директор канцелярии… Председателем комиссии был назначен Никитин.

Еще раньше меня пугали директором отдела кредитных билетов Н. И. Баяновским, прежде — директором канцелярии. Говорили о нем как об экзаменаторе, занимающемся этим делом со сладострастием и старающемся срезать нового для ведомства человека.

Собралось всего в кабинете Д. Т. Никитина человек пятнадцать. Уселись большим кругом, я — диаметрально противоположно председателю. Первым на меня действительно набросился Баяновский, маленький седой человек, с седыми космами волос. Задал мне с десяток вопросов, некоторые — очень трудные. Почти на все вопросы я ответил удачно, и Баяновский, удовлетворенный, передал меня другим.

Начали буквально заваливать вопросами. Кто-то принес составленную им для этого экзамена специальную оборотную ведомость — вот любители экзаменовать, — по которой мне пришлось давать разные объяснения. Это я успешно выдержал. Бэр задал мне заковыристую задачу по двойной бухгалтерии. На ней я провалился. Всего задали мне не менее сотни вопросов. Экзамен затянулся уже на полтора часа. Когда все насытились спрашиванием, стал экзаменовать Никитин. Я уже с трудом соображал. Не ожидал я, что будет так строго и долго.

Но вот председатель объявляет экзамен оконченным. Я выхожу, а комиссия начинает обсуждение.

Долго все они сидят в кабинете, около часу. Что же случилось? Я волнуюсь, а случайно подошедший для доклада Никитину какой-то из крупных служащих банка меня еще нервирует:

— Ну и трудную же вы им задачу задали… Никак не разрешат!

Наконец, из кабинета выходит Бэр.

— Ну что, как, ваше превосходительство?

Струя патоки:

— Отношение к вам самое симпатичное.

— Нет, я не об этом. Как экзамен? Выдержал ли я?

— Ну, конечно!

— Почему же совещались так долго?

— Долго? Да это не о вас! Ваше дело сразу было решено. А мы совещались еще по другим вопросам.

Затем захожу к Никитину:

— Мы никогда и не ожидаем, чтобы экзаменующийся ответил решительно на все вопросы. А вы экзамен выдержали.

Зашел я в ближайший прием к Коншину:

— Как же мне дальше быть, ваше превосходительство?

— Возвращайтесь в Тифлис и поджидайте, пока у нас не откроется вакансия контролера.

— А долго ли это может быть?

— Нет, вероятно один-два месяца!

На слова его я не полагался, но мой отпуск истекал, а в Петербурге делать действительно было нечего.

Опять в газете

В Тифлисе я застал свое положение значительно ухудшившимся, ибо отсутствующие всегда неправы. Петерсона не было, он уехал в Петербург, а Ватаци не счел нужным, чтобы я вступал в исполнение служебных обязанностей, так как я вскоре уеду.

В газете «Кавказ» было относительно благополучно. П. А. Лавров вел дело по инструкциям и проявил полную в этом смысле корректность. Из видных сотрудников умер за это время генерал В. А. Потто, и редакция по случаю этой смерти сделала все необходимое.

Тем временем была решена судьба «Кавказа» на будущее время. Его брала в свои руки дворцовая камарилья. Финансово-хозяйственную часть брал на себя состоящий при наместнике по военно-народному управлению подполковник Г. С. Кетхудов, армянин, а следовательно, из фаворитов старой графини, при посредстве которой вся новая комбинация с газетой и была проведена. Редактирование же газеты передавалось бо-фреру[675] Кетхудова — штабному адъютанту ротм. А. С. Сливицкому.