Книга Король Кобольд [ = Возвращение короля Коболда ] - Кристофер Сташеф

— Э... ты слышал раньше про «дежа ву»?

— Знаю, что слышал, точно знаю, — закивал Йорик, усмехаясь. — Просто не мог найти ему места, вот и все.

Кучка зверолюдей позади него заворчала и зашепталась, бросая быстрые, настороженные взгляды на Рода и Туана.

— А ты как? — обернулся Род к Туану. — «Дежа ву». Когда-нибудь слышал раньше такое?

— Никогда в жизни, — твердо сказал Туан. — Оно что-то означает?

— Конечно, означает, — усмехнулся Йорик. — Оно значит, что я нездешний. Но ты и так понял это, не правда ли, Верховный Чародей? Я имею в виду, ведь вполне очевидно, что я развился не здесь.

— Да, но я думал, что вас всех своего рода похитили. — Род нахмурился. — Но один из вас соучаствовал в этом похищении, не так ли?

— Пожалуйста! — поморщился как от боли Йорик. — Я предпочитаю думать об этом, как о помощи изгнанникам.

— Ах, вот как! Я думал, это связано с поиском нового хозяина!

— Допустим, а кто хозяин? — пожал плечами Йорик. — Земля просто лежала там, совершенно пригодная; никто ею не пользовался. Нам потребовалось всего лишь дать пинка нескольким динозаврам и въехать на поселение.

— И вам никогда не приходило в голову, что мы, живущие здесь, на Грамарие, можем иметь какое-то свое мнение по этому поводу, да?

— С какой стати? Я имею в виду, вы же были здесь, а мы там, а между нами весь океан. Вам не полагалось даже знать, что мы там живем!

— Лорд Чародей, — вмешался Туан. — Новость эта очень интересная, но несколько сбивает с толку.

— Да, дело немножко усложняется, — согласился Род. И снова повернулся к Йорику. — Как думаешь, не начать ли нам сначала?

— Прекрасно, — пожал плечами Йорик. — Где оно?

— Давай выберем его с твоей личной точки зрения. Где начинается твоя история?

— Ну, одна женщина подняла меня за ноги, шлепнула по заду и сказала: «Мальчик!» А рядом стоял один мужчина...

— Нет-нет! — Род сделал глубокий вдох. — Это немного чересчур далекое прошлое. Как насчет того, чтоб начать с твоего обучения английскому? Как тебе удалось его усвоить?

Йорик пожал плечами.

— Меня кто-то обучил. Как же еще?

— Ошеломляющее открытие, — проворчал Род. — Ну почему это я сам не додумался? Нельзя ли немного поконкретней об учителе? Твоя речь, к примеру, говорит мне, что он был не из средневековой культуры.

Йорик нахмурился.

— Как ты догадался? Я имею в виду, мне известно, что меня отправили далеко не в приготовительную школу, но...

— Ах, вот как! А я-то думал, тебя перво-наперво занесли в список учащихся в Гротоне!

Йорик твердо покачал головой.

— Не смог сдать вступительные экзамены. Мы, неандертальцы, не слишком хорошо владели символами. Никаких лобных долей мозга, знаете ли.

Род уставился на него во все глаза.

Йорик в ответ озадаченно нахмурился. Затем по лицу его расплылась болезненная усмешка.

— О. Понимаю. Держу пари, ты гадаешь, что если я не владею символами, то как же я могу говорить. Правильно?

— Мне приходило на ум что-то в этом роде. Конечно, как я замечаю, у твоих товарищей есть какой-то свой язык.

— Очень даже свой; не найдешь никакого другого неандертальского племени, говорящего на нем.

— Я, в общем-то, и не собирался искать.

Йорик оставил перебранку без внимания.

— Эти изгнанники происходят от стольких разных народов, что нам пришлось разработать lingua franca. Он, конечно, побогаче любого из языков-родителей — но все равно у него очень ограниченный словарь. Никакой неандертальский язык не заходил намного дальше таких речений, как «моя голодный — это еда — убей».

— Этому я могу поверить. Так как же ты тогда смог выучить английский?

— Точно так же, как попугай, — объяснил Йорик. — Я запоминаю все сигнальные реплики и следующие за ними ответы. Например, если вы говорите «здравствуйте», то для меня сигнал сказать в ответ «здравствуйте», а если вы говорите «как поживаете?», то это для меня сигнал сказать «прекрасно, а как вы?», даже не думая об этом.

— Такое вообще-то присуще не только неандертальцам, — указал Род. — Но здесь ты ведешь разговор чуточку посложнее.

— Да, ну это происходит благодаря мысленным сигналам. — Йорик постучал себя по черепу. — Видите ли, понятие подталкивает меня изнутри, и это действует подобно сигнальной реплике, и слова для выражения этого понятия тотчас выскакивают из памяти в ответ на этот сигнал.

— Но то же самое, в общем-то, происходит и когда говорим мы.

— Да, но вы знаете, что означают эти слова, когда произносите их. Что же до меня, то я просто цитирую. И по-настоящему не понимаю того, что говорю.

— Ну, я знаю множество людей, которые...

— Но они могли бы понять, если бы удосужились подумать.

— Ты не знаешь этих людей, — натянуто улыбнулся Род. — Но я улавливаю твой довод. Вот поверить в него — другое дело. Ты пытаешься сказать мне, что не понимаешь слов, которые говоришь мне прямо сейчас — даже если удосужишься обдумать каждое слово в отдельности,

Йорик кивнул.

— Теперь ты начинаешь понимать. Большинство из них просто звуки. Мне приходится принимать на веру, что они имеют именно то значение, какое я хочу им придать.

— Кажется весьма рискованным делом.

— О, не слишком. Суть я понимаю. Но большая часть высказывается просто по принципу стимул-реакция, подобно тому, как кошка говорит «мяу», завидя молоко.

— Объяснение это, которое ты мне только что представил, весьма сложное, — указал Род.

— Да, но оно все от памяти, вроде прокручивания записи. — Йорик развел руками. — Сам я по-настоящему не врубаюсь в него.

— Но твой родной язык...

— Состоит из нескольких тысяч звуковых эффектов. Хотя даже не очень и музыкальных — музыкальные лады тоже, в основном, находятся в лобных долях мозга. Манипулировать тонами — все равно что манипулировать цифрами. Однако я люблю слушать музыку. Для меня даже «У Мэри был барашек» — настоящее чудо.

Тут вмешался нахмурившийся Туан.

— Он говорит, будто он лупоглазый недоумок?

— Эй, не надо этого! — поднял руку Йорик, негодующе качая головой. — Не надо нас недооценивать. Мы, знаете ли, народ умный — с таким же объемом мозга, как и у вас. Просто мы не можем этого высказать, вот и все, или еще складывать и вычитать, если уж на то пошло. Мы можем сообщать только о конкретных вещах — ну, знаете — еда, вода, камень, огонь, секс — о таком, что можно увидеть и потрогать. Мы не можем говорить только об абстракциях; те требуют символов. Но интеллект у нас на месте. Именно мы научились пользоваться огнем — и обкалывать кремень для изготовления оружия. Инструменты, может, и не очень хорошие — но мы совершили крупный прорыв