Книга Наследие Дракона - Дебора А. Вольф

– Повелительница снов… верховная наставница. – Он продолжал хватать воздух ртом. – Меня послали сообщить вам, что Измай…

Ани надеялась, что этот мальчик не испустит дух прямо в их присутствии.

– Измай? Кажется, это один из младших отпрысков Нурати, не так ли?

– Третий с конца, полагаю, – вставила Сарета. – Или, может быть, четвертый. Что скажешь, повелительница снов?

– Третий, но скоро станет четвертым.

Хафса Азейна подняла брови и уставилась на Дару.

– Что-нибудь случилось? – хмыкнула Сарета. – С Измаем вечно что-нибудь случается. И луны не прошло с тех пор, как я застала его вместе с Калани. Они целовались за пастбищем для жеребцов. Хотя не сомневаюсь, что сам-то он хотел бы целовать… – Она глянула на Хафсу Азейну: – Одну девицу. Знаешь ли ты, что Измай хотел выучиться и стать воином?

Ани моргнула.

– Это… другое. Возможно, он хотел бы стать стражником, как его брат?

– О нет. Он спорил – спорил по-настоящему, имейте в виду, – что мальчик должен иметь возможность странствовать по миру, если ему так хочется. Очень нам нужно, чтобы наши мужчины носились по пескам, проводя много дней в седле! От этого их семя неминуемо испортится.

Ани усмехнулась.

– Могу представить, почему молодого человека увлекла подобная идея. Проводить время в окружении воинов, не покрывая головы и не тяготясь никакими обязанностями… Пойду проверю, что там стряслось.

– Ох, я и сама схожу, – смеясь, произнесла Сарета. – Мне в любом случае хотелось побеседовать с несколькими новичками из джа’акари до начала танцев. – Она кивнула Хафсе Азейне, но та, казалось, этого не заметила. – Повелительница снов, могу ли я позаимствовать твоего ученика?

Погруженная в собственные мысли Хафса Азейна рассеянно махнула рукой.

Дару же весь превратился в слух, и его лицо засияло от счастья при мысли о предложенной чести.

Какой красивый ребенок, – подумала Ани. – Жаль только, что он так слаб.

Когда они удалились, верховная воительница снова переключила внимание на праздничный день, игру и сладостное предвкушение ночных развлечений.

Ани любила Хайра-Кхай больше остальных праздников. В это время люди показывали себя во всей красе. Племена собирались вместе, чтобы играть, охотиться и соревноваться, и, разумеется, пировать. Они устраивали скачки или хвастались новыми младенцами и, само собой разумеется, способствовали рождению еще большего количества как лошадей, так и детей. Все это были мелочи, самые простые вещи, но этих тонких побегов хватало для того, чтобы связать достаточно сильный пучок и обеспечить их будущее.

Сегодня Ани будет петь. Она всегда пела на Хайра-Кхай, вплетая свой хрипловатый голос и музыку в праздничный шум и кутерьму. Так билось сердце племени. В барабанах, переливах струн, топоте танцующих под музыку ног бурлила та же кровь, что питала ее сны. Дым, пот и животный запах огромного количества собравшихся вместе людей поднимался в небо, словно молитва, желание, чтобы жизнь и дальше текла своим чередом – в рождениях и любви, ссорах и кровопускании, – все были точно сшиты вместе поющей пустыней и великим глубоким сном реки Дибрис.

В этом вопросе, как, впрочем, и во многих других, они с Хафсой Азейной находились по разные стороны меча. Если Ани наслаждалась игрой и шумом, запахами и звуками могучей толпы людей, сошедшихся под солнцем, то ее старинная подруга с трудом терпела весь этот хаос. Та самая женщина, которая могла с непокрытой головой забраться в кипящее чрево распотрошенной львиной змеи, едва выносила вид десятка людей за обеденным столом. Достаточно было к весеннему празднику собрать вместе тысячу человек да прибавить к ним кучку чужестранцев, и Хафсу Азейну начинала охватывать тревога.

Ани пришла на Хайра-Кхай в надежде охмелеть, посмотреть на игры и посоревноваться со старой подругой. И последнее, чего ей хотелось, – это понаблюдать за тем, как раздраженная повелительница снов портит ей праздник неразберихой и кровавыми стычками.

Когда они стояли рядом на высоком помосте, Ани взяла с подноса, протянутого ей улыбающимся мальчиком, пригоршню засушенных фиников с медом и орехами, в то время как Хафса Азейна лишь скорчила гримасу и махнула слуге рукой, чтобы он шел прочь. Повелительница снов уже успела пообедать полосками вяленого мяса необычного темного цвета, с прожилками желтоватого жира, – но Ани считала, что существует разница между банальным поддержанием жизни в организме и духовной пищей. Ей все-таки хотелось заставить подругу отведать сладостей, обратить ее внимание на чарующую тоску бардовской песни и прекрасно очерченные ягодицы своего старого друга Аскандера. И пусть он был первым стражником, пусть его волосы тронула седина, этот мужчина ничем не уступал прочим заманчивым блюдам Хайра-Кхая.

Однако повелительница снов упорно продолжала пить из колодца с горькой водой, проходя мимо сладкой. Подобное ее не интересовало. Ани поймала смелый взгляд Аскандера, и они обменялись улыбками, прежде чем страж отвернулся. Позже, если ему улыбнется удача, они обменяются и кое-чем другим.

– Я не отпущу ее.

Ани проследила за взглядом подруги и увидела, как молодые джа’акари высыпали на красный песок арены. Сулейма сияла на фоне других девушек, словно янтарь в куче углей: с обритой макушкой, покрытая эфирными маслами, сверкающая завитыми косичками, она как будто и вправду была рождена под солнцем. Поднеся пальцы ко рту, она свистнула, и сидевший на трибуне рыжеволосый юноша поднялся и помахал ей в ответ. Столько лет считавшая себя брошенной и нежеланной, девушка наконец обрела семью: любящего брата и могущественного отца. А что касается матери…

– Не отпустишь? – Ани проглотила пригоршню рвавшихся наружу резкостей.

Никогда не стоит злить женщину, поедающую сердца своих врагов, даже если ты ее старинная подруга.

– Солнце садится над ее детством, Зейна, но вскоре оно поднимется, чтобы осветить ее взрослую жизнь. И я не знаю, что теперь ты можешь предпринять по этому поводу.

Хафса Азейна подняла брови.

– Зейна? Ты не звала меня так уже много лет. Не пытайся смягчить мое сердце нежными словами, верховная наставница. Говори, что хочешь, но я-то знаю… что ты мной недовольна.

– Сулейма полагала, что ее вообще никто не любит. Но теперь она вновь обрела брата. И отца. Каким образом ты собираешься помешать ей отправиться к нему на встречу?

– Прошлое не зря находится у нас за спиной. Взламывание старых, давно и плотно запечатанных гробниц никогда не приводило ни к чему хорошему.

– Ка Ату остался в прошлом только для тебя, подруга. Но не для Сулеймы. Каким образом ты собираешься помешать ей идти собственным путем теперь, после того как ей открылась правда? И если все же помешаешь, что будет с нами? Зееранимы не устоят перед гневом Ка Ату.

– Думаешь, мне следует принять предложенное им помилование?

– Именно так я и думаю. Много лет назад я смирилась с твоим отказом воспитывать собственного ребенка. Я так и не поняла этого до конца, но все равно смирилась. Однако такого не могу ни понять, ни принять. Мой собственный отец продал меня, словно козу. Ее же отец разорвал мир на части в поисках своего ребенка. Неужели ты и правда считаешь, что можешь лишить ее этого? Это право было дано ей при рождении.