Книга Мушкетер - Валерий Большаков

Холланд вздрогнул.

— Как? Я послал Жербье с целым отрядом, чтобы отбить Уолтера!

— Бальтазару это не удалось.

— Ч-чёрт!..

В это самое время в гостиную заглянул лакей в бело-голубой, отделанной золотом ливрее и робко проговорил:

— Милорд, к вам господин Жербье…

— Зови! — резко приказал Генри Рич. — Лёгок на помине. Милая, побудь здесь. Не нужно, чтобы он тебя узнал.

— А слуги? — улыбнулась де Шеврез.

— Мои слуги ничего не видят, — серьёзно сказал Холланд и вышел.

Вскоре с лестницы донёсся приглушённый диалог. Потом разговор пошел на повышенных тонах, и Мари при этом улыбнулась. Слов было не разобрать — Рич бранился, Жербье оправдывался.

— …Что вы хотите, граф? — послышалась скороговорка Бальтазара. — Их было больше, они убили шестерых моих людей! Нам с Эрве де Буйе едва удалось скрыться, я вынес его на своих плечах. Де Буйе прострелили руку, врач сразу предложил ампутацию, но тот долго не решался, пока у него не начался антонов огонь.[55] Он скончался в страшных мучениях…

— Я очень недоволен вами, Жербье, — холодно сказал Генри. — Ступайте.

Вскоре Холланд вернулся к Мари.

— Дьявол! — ругнулся он.

— Я здесь, любимый! — шутливо отозвалась герцогиня.

— Ах, Мари! — вздохнул граф. — Вы видите, с кем мне приходится иметь дело!

— Вижу даже лучше, чем вы, Генри. Лорда Уолтера защищали всего двое шевалье, если не считать пары их слуг.

— Ну, Бальтазар! — вспылил Холланд.

— Оставьте его, Генри. — Мари приложила пальчики к губам лорда. — Жербье — замечательный шпион, но боец из него никакой. Что ж, признаем, что битву мы проиграли, кардинал на этот раз одержал верх. Но война не кончена, Генри… И главные сражения развернутся под Ла-Рошелью.

— Знаю, — проворчал Рич. — Герцог уже торопит меня, хочет, чтобы я возглавил одну из его эскадр. Вы действительно полагаете, что в Ла-Рошели решается судьба Парижа?

— Да, милый Генри! Да! — с силою сказала Мари. — Если Бэкингем одержит победу и английские солдаты войдут в Ла-Рошель, гугеноты отнимут у короля весь юг Франции! И тогда трусоватые герцоги из Баварии, Савойи, Лотарингии набросятся на север королевства!

— Вам не жалко Франции, Мари? — с улыбкой спросил Холланд.

— Нет! — презрительно бросила герцогиня. — Лишь бы покончить с Людовиком и Ришелье! Этого я бы собственными руками задушила! Так и чувствую, как сминается под пальцами его горло, как хрустят кости… Ненавижу!

— Вы — истинная воительница! — восхитился лорд, не замечая смены настроения своей гостьи. — О чём задумались, Мари?

— Да всё о том же… Послушайте, Генри, а что, если мы окажем услугу Бэкингему, не дожидаясь его блистательных побед? Давайте опередим герцога!

— Не понимаю, Мари…

— Король собирается лично отправиться в Ла-Рошель, но сперва его величество желает потешить себя охотой. На днях он отправится в Сен-Жерменский лес — погонять тамошних оленей. А я знаю пару егерей, готовых за меня душу продать. Шепнём им пару словечек, одарим золотишком, и меткая стрела завалит Людовика, как оленя!

— Стрела?

— Ну, пуля — это так громко… А лук совершенно бесшумен. Вы же знаете, Генри, все браконьеры охотятся в королевских угодьях с луками, что у вас, в Англии, что у нас.

— Мари, вы серьёзно хотите заманить короля в засаду?

— Засада сама найдёт короля… — томно проговорила герцогиня. — Может, хватит слов, Генри? Мм? Не пора ли перейти к делу?

Она обвила руками шею Холланда, припадая к его губам жадным ртом. Ладони лорда так и заелозили по гибкой спине женщины, движения его стали нервными, а после Рич подхватил герцогиню на руки и понес в спальню. Колыхнувшийся подол платья чуть оголил её ножки в чулках из белого шёлка, расшитого ярким рисунком по испанской моде, обутые в высокие замшевые ботинки, украшенные красными бантами.

Сухов осторожно выглянул, прислушиваясь. Не слишком сдерживаемые стоны сладострастия донеслись из-за дверей опочивальни, следуя в вековечном ритме, и Олег решился на самый наглый способ ухода — он пересёк гостиную и вышел на лестницу с коваными перилами. Спустился, не торопясь и не глядя на слуг, да и вышел вон.

Быкова было не видать — ни в тени галереи, напомнившей Олегу константинопольские портики, ни на площади.

— И куда его понесло?

Сухов огляделся и счёл за лучшее прогуляться от павильона короля на южной стороне площади до павильона королевы на северной.[56]

Олегу было о чём подумать. Волею судеб он вмешался в ход событий, сорвав зловещие планы заговорщиков, ещё по дороге в Куаффи. А теперь, выходит, ещё глубже влезает в местные интриги.

Только что же делать? Устраниться и равнодушно наблюдать за происходящим? Можно и так, конечно, да только в этом случае не стоит и надеяться на «карьерный рост».

Сухов давно убедился на личном опыте, что добиться чего-либо можно лишь занимая, так сказать, активную жизненную позицию. Но не только философические рассуждения занимали Олега, другое лишало покоя: а не изменится ли ход истории после его вмешательства? Акимов не раз и не два излагал своё видение времени как застывшего потока, текучего в любой отдельно взятый момент, но в целокупности своей — раз и навсегда заданного, неизменного. Всё уже было, всё, чему суждено было случиться, свершилось. Поэтому все потуги изменить прошлое тщетны.

Машина времени перенесла вас в Берлин 1933 года? Вы жаждете избавить человечество от Адольфа Алоизовича Гитлера? Оставьте надежду — ничего у вас не выйдет. Заклинит пистолет или попадётся бракованный патрон, охрана вас скрутит или сами жители растерзают, не сможете проникнуть в рейхсканцелярию, заболеете, утратите память, передумаете, сгниёте в Дахау.

Что было — то было, историю не переписать.

Всё это Сухов прекрасно понимал — умом, но смириться с этим было трудно. Вот как ему поступить в данном конкретном случае? Сделать вид, что ничего не слышал, и надеяться, что пронесёт? Ведь Людовику ещё жить да жить, а Ришелье всего несколько лет занимает должность главного министра.

Олег не помнил точно, сколько оба эти деятеля еще протянут на белом свете, но явно не один год. Стало быть, короля не убьют на охоте. А почему не убьют? Не потому ли, что злодеям помешает он, Олегар де Монтиньи, королевский мушкетёр? Вот и думай… Хотя чего тут думать? Ясно же, что нужно действовать — опередить «киллеров» и порешить их самих, чтоб неповадно было.