Книга Твари в бархатных одеждах - Джек Йовил

- Вы сможете его схватить?

Голос барона звучал крайне серьезно. Харальд чувствовал, как медная бляха оттягивает его карман. Этот маленький кусочек металла казался невероятно тяжелым.

- Вы знаете, - усмехнулся он, закидывая обутые нога на стол, - именно поэтому меня называют Грязный Харальд.

Барон недоуменно переглянулся с Эльзассером.

- Я вас не понимаю.

- Грязная работа, барон. Вот когда люди обращаются ко мне. Она всегда мне доставалась. Вся грязная работа.

4

Она пропустила главную службу в храме, но приняла участие в вечерней церемонии. В храме не было скамеек. Во время богослужения последователи Сигмара стояли или преклоняли колени на твердом полу. После пережитого за день Розана решила опуститься на колени, хотя от каменных плит по ее ногам и телу распространился холод. В любом случае соприкосновение с землей помогало ей приблизиться к богу, поскольку она ощущала энергию многих горячих молитв, вознесенных в этой маленькой часовне. Конечно, там присутствовали и постыдные, безбожные мысли, даже постыдные, безбожные молитвы, но провидица привычно, отгоняла дурные чувства, погружаясь в многовековую атмосферу набожного поклонения святому покровителю Империи.

Ее задержали в участке на Люйтпольдштрассе до позднего вечера, заставив перебирать случайные обрывки одежды, оставшиеся от прежних жертв. И не относящийся к делу мусор, найденный на месте преступления. Розана не занималась некромантией и не умела вызывать души умерших, чтобы расспросить их о последних мгновениях жизни. Ее способности лежали в области психометрии: она умела считывать образы и впечатления с неодушевленных предметов, а также сильные эмоции, которые ассоциировались с людьми, вступавшими в контакт с данными предметами.

Розана невероятно устала, пережив семь смертей, но ей не удалось вынести из своих мучений ничего, кроме смятения и воспоминаний о реках крови. У нее сложилось впечатление, что Тварь - это сумасшедший, вооруженный ножом, однако она не могла отделаться от мысли, что его сущность подверглась изменениям. Сквозь боль она разглядела только светящиеся глаза. И еще ее преследовало видение зеленого бархата.

Однако помимо шокирующих подробностей жестоких смертей провидицу тяготили сведения, которые она получила о жизни несчастных жертв. Голод, холод, бедность, вечные унижения и безрадостная любовь. Одна женщина родила семнадцать детей, но ни один из них не выжил. Другую отец в младенчестве приучил к «ведьминому корню», и с тех пор она ни дня не провела без дурманящего зелья. В конце концов, Тварь прогонят из доков, но страдания и горе останутся.

Розана молилась Сигмару, желая очиститься после того, как узрела гибель семи женщин. В центре восьмиугольной часовни, глядя на стилизованное изображение молота над алтарем, она пыталась дотянуться мыслью до бога, бывшего мужчиной. Иногда дар провидицы вызывал сверхъестественные видения. Однако Розана не доверяла им, поскольку не знала, действительно ли божество является ей, или она разделяет экстатические грезы верующих, приходивших в храм на протяжении трех тысячелетий.

Большинство людей были склонны не замечать очевидного, однако Розана Опулс часто видела слишком многое. И порой это оказывалось хуже, чем вообще ничего не видеть.

Священнослужитель, отправлявший ночные богослужения, закончил обряд. Помимо Розаны в часовне находились пожилая женщина, которая участвовала во всех храмовых службах с утра до поздней ночи, и Тило, рассеянный послушник-заика с перепачканными чернилами пальцами. Девушка встала и принялась растирать колени, чтобы согреть замерзшие ноги.

- Р-р-р-ро…

- Да, - отозвалась провидица, не дожидаясь, когда послушник закончит фразу.

Он собирался пригласить ее в кофейню - она прочитала это в его мыслях. Юноша уже начал лысеть, хотя ему было немногим больше двадцати. Его лоб покраснел, а кожа черепа под жидкими волосами стала пунцовой.

У Розаны он вызывал симпатию.

- Извини, Тило. Меня вызвал ликтор.

- Мм…

«Может быть, в другой раз?»

- Может быть, Тило.

Молодой человек с усилием улыбнулся.

- Извини.

Девушка направилась мимо послушника к двери часовни. Казалось, Тило случайно запнулся и врезался в нее.

Сознание Тило лопнуло, как пузырь, заполнив мозг Розаны.

…она видела себя со стороны, нагой и привязанной к кровати. По ее коже бежали языки пламени. Ее лицо было накрашено, и она улыбалась, как пустоглазая дурочка, нажравшаяся «ведьминого корня». Ее груди и бедра были увеличены в размерах, как у фигурки богини, вырезанной гномами, а тело покрывала тонкая пленка ароматического масла, которое горело, не причиняя ей боли. Розана содрогалась в своих путах, изгибаясь дугой на кровати. От ее горячего центра поднимались невидимые облака тепла и мускусного запаха. Она о чем-то молила, и слова непрерывным потоком лились из ее рта…

Розана отпрянула от послушника, разрывая контакт.

В его глазах она прочла ужас.

- Ты видела! - воскликнул он, внезапно перестав заикаться. - Ты видела!

Он убежал, путаясь в длинном одеянии.

Рядом с часовней бил фонтанчик. Провидица окунула лицо в чашу с водой и постаралась смыть воспоминания о Тило.

- Я вам не милашка, - сказала девушка, пытаясь обмануть себя. - Я не то, что видят люди.

Розана ополоснула глаза и щеки холодной водой. Она никогда не пользовалась румянами и помадой, а длинные рыжие волосы обычно прикрывала шарфиком. Не в ее правилах было завлекать мужчин, подобных Тило, однако, куда бы она ни пошла, ее везде преследовали мужские взгляды. Розана подозревала, что все женщины испытывают схожие чувства. Однако не все женщины обладали ее восприимчивостью и могли прочесть похотливые желания мужчин, проникающие в их разум.

- Розана,- окликнули ее.

Девушка выпрямилась. С ее лица капала вода, а перед платья промок и лип к телу.

В проходе стоял мужчина в плаще с накинутым на голову капюшоном. Это был Симен Рухаак, посвященный из ордена Факела, представлявшего собой административную ветвь культа. Рухаак обычно сопровождал приглашенных на аудиенцию. Послушники его боялись, поскольку он всегда появлялся, когда они заслуживали взбучки за провинность. Розана испытывала легкое сочувствие к клирику, видя сомнения за его напускной суровостью. Если ликтор Микаэль Хассельштейн был рыцарем культа Сигмара, то Симен Рухаак служил при нем оруженосцем.

- Я опоздала? - спросила девушка.

Рухаак покачал головой:

- Я просто пришел за тобой.

- Ликтор готов меня принять?

- Да. Он только что вернулся из дворца. Я буду благодарен, если ты не станешь его слишком сильно тревожить. Он выглядит расстроенным. Кажется, ему многое нужно обдумать.