Книга Массажист - Дарья Плещеева

Когда Н. появился в подвальном торговом зале, одетый во все новенькое, восторг был огромен. Продавщицы, немолодые тетки, все замужние, если мужьям и изменяли, то очень давно, а теперь у них даже шалые мысли пропали. Но Н. объединил их неким озорством – они, тайно от мужей и детей, вновь сделались молоды и затеяли суету вокруг красивого белокурого мальчика, даже с легчайшей ревностью. Сейчас, когда он возник из мрака, улыбаясь и раскинув руки, ревности не стало – на расстоянии в десяток шагов и при слабом свете он показался шестнадцатилетним, да и не человеческим подростком, а каким-то иным – той породы, которую несет, не позволяя прикоснуться к твердой земле, ветер.

Обо всем этом, и о курточке, и о продавщицах, Н. написал ночью Соледад – по дороге во второй подвал он зашел в круглосуточное интернет-кафе. Он знал, что Соледад порадуется за друга, и ожидал получить в ответ ласковые слова с завершающим поцелуем. Хвалиться заработанными деньгами он не стал – это было бы смешно, однако было и количество клиентов, и новорожденная репутация. А составить себе репутацию в Большом Городе не так уж просто.

Письмо было коротким, как все его письма, и завершалось банально – «люблю-целую». Именно так он подписывался всегда, когда адресатом была дама, даже не очень обращая внимания на возраст.

Навестив второй подвал и убедившись, что там сухо и благопристойно, Н. отправился в «Драконью кровь». Там он был среди своих.

Про «Драконью кровь» рассказал ему Рогдай. Когда он выбрался в Большой Город, то взял туда с собой Н. – и тот обрадовался, обнаружив старых знакомцев. В «Драконьей крови» собирались ролевики и реконструкторы, там можно было жить круглосуточно – всегда, в любое время суток, являлся кто-то с пивом, или с чебуреками, или с домашним вином, или даже с трехкилограммовым тортом, у стола собиралась компания – кто в свитере, кто в рыцарских доспехах, возникал поток воспоминаний – естественно, уже преображенных, ставших почти художественными произведениями, или же ковались грандиозные планы на будущее. А для соседей «Драконья кровь» была бывшим бомбоубежищем, которое какой-то дурак сдал в аренду странным бородатым парням, при ходьбе дребезжавшим, как ведро с гайками, и девочкам, носившим длинные самодельные платья, широкие разноцветные плащи с капюшонами, ленты в волосах.

К счастью, Н. попал в этот рай, уже имея свою собственную жилплощадь, иначе бы навеки там поселился, а потом наконец надоел и был выставлен за дверь с титулом злостного халявщика. Он стал захаживать в «Драконью кровь», сидеть за общим столом, обсуждать будущие игры, тем более что близилось лето – самая любезная ролевикам пора. Он поучаствовал и в паре игр-квартирников, при которых все события разворачиваются прямо на столе. Наконец – и это стало вершиной его ролевой карьеры – Н. был официально приглашен в «Хронодесант».

Когда ролевики отправляются на полигон, чтобы три-четыре дня провести в невменяемом игровом состоянии, туда приглашается команда, чтобы следить за порядком – бинтовать пострадавших, вылавливать и приводить в чувство заигравшихся, не пускать к речке купальщиков, изгонять алкоголиков, разряжать конфликты с местным населением. Все помнили случай с дедом, которого пришлось на руках выносить к дороге и доставлять в больницу. Дед, выйдя в пять часов утра с косой, как делали предки, встретил на тропинке рыцаря в шлеме и доспехах. Рыцарь бы сошел за почти безмолвное привидение (звяк доспехов входил в боекомплект образа), но он, зараза, прижимал к уху мобилку и сердито требовал… а вот чего требовал, уже никто никогда не скажет, хотя версии ходят всякие, от батальона плюющихся напалмом драконов до походного борделя. Результат – дедов инсульт и основательная разборка с местными властями.

Н. был известен в ролевой тусовке как классный массажист и мануальщик, умеющий вправлять руки-ноги и разбираться с травмами. Вот тут диплом решительно никому не был нужен – ценились знания. К тому же он был достаточно взрослым, чтобы председатель поселкового совета не видел в нем сопляка. А «Хронодесант» считался лучшей полигонной командой и нанимался за неплохие, по ролевым понятиям, деньги.

В «Драконьей крови» Н. обнаружил Сэнсея.

Ничего удивительного в этом не было – Сэнсей тоже так и не стал своим в мире деловых людей, все измеряющих деньгами. Он притворялся более успешно, чем прочие ролевики, что тоже приличный человек, хорошо одетый и за рулем, он заламливал такие цены за массаж, чтобы никто в его высоком статусе не усомнился, но игра была ему необходима, и он выезжал хотя бы раз в год – побыть белогвардейским поручиком, или провансальским трубадуром, или флибустьером.

Сэнсей и Н. не виделись с самого новогодья. Сэнсей понятия не имел, куда подевался Н., и полагал, что приятель шатается по провинции, – не нашлось бы города, где тот не имел пары-тройки клиентов. Кроме того, Сэнсей знал, как трудно укорениться в Большом Городе даже более деловитому товарищу, чем раздолбай Н.

Сперва они посматривали друг на друга, сидя у противоположных торцов длинного стола. Стол был изготовлен таким здоровенным для практических надобностей – девочкам удобно на нем кроить свои юбки и плащи для рыцарей, оружейникам-реконструкторам – возиться с доспехами, а всем вместе – в третьем часу ночи пить чай вприглядку.

Судя по всему, у Сэнсея опять вышло какое-то недоразумение с его капризной и непонятной подругой. Может статься, он наконец устал от этих недоразумений и приехал в «Драконью кровь», чтобы встретить более подходящую для себя женщину. Тут их было с полдюжины, причем одна, рыжая, – настоящая красавица. Но обхаживать красавиц – занятие непростое, тем более Сэнсей совершенно этого не умел, да еще и стеснялся своей неказистой внешности, своего недавно зародившегося и окрепшего брюшка. С Н. стесняться не приходилось – они наизусть знали друг друга.

Сэнсей пошел на сближение.

Он пересел поближе, но прятал взгляд. Это было приглашение к примирению, но к примирению на известных условиях. Н. был необходим Сэнсею. Раньше необходимость казалась взаимной. Н. тоже нуждался в Сэнсее – бездумно, как приблудный кот в руке, кидающей ему рыбьи потроха. Но, так уж получилось, он больше не был приблудным котом. Его больше не тащило по дорогам, как облачко мелкого сора. Географический ветер, что нес его, сменился иным – Н. теперь летел навстречу Соледад, хотя как будто оставался на месте.

Он помнил наизусть все ее письма. Она писала о милых пустяках: расцвел кактус, соседский пес лез целоваться, волосы отросли – стричь или нет? А он ощущал эти пустяки как ниточки, приникавшие к его коже и прораставшие в нее. Она приучала его к себе – и он приучал ее к себе, рассказывая, как смастерил подставку под чайник из толстой веревки. Он в каждом письме посылал ей свои ниточки – чтобы, сплетясь и переплетясь, они создали жемчужную паутину для двоих.

И он поверил, что может письмами исцелить ее, раз уж не дотянется руками.

Эта женщина вызвала в нем чувство, которое он испытывал разве что в какой-то предыдущей жизни, – огонь в глубине глаз, жгущий изнутри и отдающий приказания: обними, приголубь, одень в свою нежность и преданность!

Когда он писал ей, то чувствовал и этот огонь, и что-то иное – словно бы тело лишалось веса, а в ушах звенела венчальная музыка.