Книга Навеки твой - Элизабет Чэндлер

— Тридцать три, — ответил тот, возясь с фотокамерой.

Бет и Айви переглянулись.

— Оказывается, это ты нарисовал сад, в котором Айви хотела бы поселиться, — прошептала Бет.

— И змея, — вставил Филипп.

— И женщину, усыпанную белыми цветами, как снегом, — медленно проговорила Айви.

— Да, — кивнул Уилл, рассаживая клиентов.

— Но это просто чудесно! — воскликнула Бет.

— А мне понравился змей, — упрямо повторил Филипп.

Айви, не говоря ни слова, смотрела на Уилла. Теперь он снова стал замкнутым и отчужденным Уиллом О'Лири, и вел себя так, словно картины, которыми они так дружно восхищались, ничего для него не значили. Внезапно Айви заметила, как он быстро повернул голову, словно хотел убедиться, здесь ли она. Наверное, хотел услышать ее отзыв о своих картинах.

— Твои акварели по-настоящему… — начала Айви и беспомощно замолчала. Все слова внезапно показались ей пустыми и бессмысленными.

— Все нормально, — сказал Уилл, оборвав ее, прежде чем она смогла подыскать подходящее определение.

— Не хотите взглянуть еще разок? — нетерпеливо спросил Грегори.

— Уже бежим! — ответила Бет, бросаясь в примерочную.

Филипп тоже помчался переодеваться, на ходу сбрасывая с себя одежду.

— Я не могу, — твердо сказала Айви Грегори. — В пять часов я буду играть, и мне нужно…

— Порепетировать? — перебил он, и глаза его недобро сверкнули.

— Мне нужно время, чтобы собраться, подумать о том, что я буду играть, — спокойно ответила Айви. — Я не могу делать это на людях.

— Жаль, что ты не можешь! — сказала Сюзанна, и Айви поняла, что выиграла. И все-таки ей было больно смотреть, как Грегори молча отворачивается и уходит.

Она провозилась в примерочной до тех пор, пока не убедилась, что все разошлись. Когда она вышла, на сцене осталось всего двое клиентов, со смехом примерявших шляпы.

Уилл, сидя в шезлонге, рассматривал фотографии. Завидев Айви, он быстро перевернул какую-то карточку обратной стороной.

— Спасибо за визит, — сказал он.

— Уилл, ты так и не позволил мне сказать, как мне понравились твои картины. Я просто не сразу смогла найти нужные слова, но…

— Я не охочусь за комплиментами, Айви, — сухо сказал он.

— А мне все равно, за чем ты охотишься, а за чем нет! — отрезала она, плюхаясь в шезлонг напротив него. — Я все равно хочу это сказать.

— Хорошо, — кивнул он, слегка приподняв уголок рта. — Давай.

— Я хотела сказать про картину «Слишком рано».

Уилл снял шляпу. Айви вздохнула про себя. Она предпочла бы, чтобы он этого не делал. Почему-то — причем, в последнее время все чаще — ей было очень трудно говорить, глядя в его глаза. Айви много раз твердила себе, что это обычные темно-карие глаза — ничего особенного! — но стоило ей заглянуть в них, как ей начинало казаться, будто она парит в невесомости.

Она где-то прочитала, что глаза — это окна в душу. Окна Уилла были распахнуты настежь.

Айви посмотрела на свои руки.

— Иногда, особенно когда что-то глубоко трогает тебя, очень трудно найти нужные слова. Можно сказать: «красиво», «восхитительно», «прекрасно», но эти слова не передадут твои чувства, особенно если помимо всего этого картина заставляет тебя… заставляет чувствовать боль. Твоя картина именно такая. — Айви разжала стиснутые пальцы. — Вот и все.

— Спасибо, — сказал Уилл.

На этот раз Айви посмотрела на него — и это было ошибкой.

— Айви…

Она попыталась отвернуться, но не смогла.

— … как ты?

— Прекрасно. Честное слово.

Почему, ну почему она должна снова и снова повторять эти слова? И почему именно сейчас, когда она сказала их Уиллу, ей показалось, что он видит за этой привычной ложью настоящую правду?

— Я тоже должен тебе кое-что сказать, — вздохнул Уилл. — Будь осторожна.

Она почувствовала, что он посмотрел на ее щеку, на которой еще недавно красовался синяк. Теперь на его месте осталось только бледное пятно, и Айви приходилось тщательно маскировать его тональным кремом и пудрой.

— Пожалуйста, будь осторожна. Не забудь.

— С какой стати я должна об этом забывать? — сердито спросила она.

— Иногда люди забывают.

Айви хотела крикнуть: «Да что ты понимаешь, ведь ты никогда не терял того, кого любил!», но удержалась. Она вспомнила, как Грегори сказал, что Уилл в прошлом тоже пережил тяжелое время. Может быть, он как раз понимает, о чем говорит.

— Кто эта женщина на твоей картине? — спросила она. — Это кто-то, кого ты знал?

— Это моя мать. Мой отец до сих пор не может смотреть на эту картину, — ответил Уилл. Он мотнул головой, отгоняя эту мысль, и наклонился к Айви. — Будь осторожна, Айви. Не забывай, что рядом с тобой есть люди, которые потеряют все, если потеряют тебя.

Айви отвернулась.

Уилл дотронулся до ее лица. Айви инстинктивно отдернулась, когда он прикоснулся к ее разбитой щеке. Но Уилл не сделал ей больно и не отпустил ее. Он взял ее рукой за затылок, и Айви уже не смогла отстраниться.

— Будь осторожна, Айви. Будь осторожна! — его глаза как-то странно заблестели. — Я говорю тебе — будь осторожна!

Айви изумленно вытаращила глаза. А потом вырвалась, вскочила и бросилась прочь.

9

Тристан в полном изнеможении лежал на траве. Парк в конце Мэйн-стрит быстро заполнялся людьми. Расстеленные одеяла для пикника, как яркие плоты, пестрели на зеленом море травы. Дети с визгом носились друг за другом. Собаки натягивали поводки и приветствовали друг друга, тычась носами. Двое подростков целовались. Пожилая пара наблюдала за ними из-под солнцезащитных очков, женщина улыбалась.

Лэйси вернулась с осмотра парковой эстрады, которую готовили для пятичасового концерта. Она растянулась на траве рядом с Тристаном и подмигнула ему.

«Это была дурацкая затея!»

Он так и знал, что она скажет нечто похожее.

«В какой части?» — уточнил Тристан. В конце концов, день выдался долгий и полный разных событий.

«В той, когда ты попытался пробраться в сознание Грегори, — фыркнула Лэйси. — Удивительно, что он не зашвырнул тебя в Манхэттен! Или в Лос-Анджелес».

«Я был в отчаянии, Лэйси! Я должен был понять, в какую игру он играет с Айви и Сюзанной!»

«И ты решил, что найдешь ответы в его голове? — недоверчиво переспросила Лэйси. — Бедный остолоп! Спросил бы меня, что ли. Твой Грегори играет в обычную игру, в которую парни испокон веков играют с девушками. Морочит голову доступной простушке и одновременно преследует Мисс Недоступность! — Она склонилась над Тристаном. — Я права?»