Книга 7 и 37 чудес - Игорь Можейко

Первое упоминание в литературе об этих государствах относится к 288 году до нашей эры. В труде греческого историка Феофраста говорится о древнейшем из них – государстве Сабе.

Сабейцы, занимавшие самый юг Аравийского полуострова, прибрежные районы, были финикийцами Южных морей. Их царство развилось значительно раньше других аравийских государств из-за выгодного географического положения. Сабейские поселения были расположены на пути из Египта и Европы в Индию. Здесь же проходили торговые пути, по которым двигались жемчуг из Персидского залива, ткани из Индии, шелк из Китая, обезьяны, слоновая кость, золото и страусовые перья из Эфиопии. Да и сама сабейская земля дарила ценные продукты для торговли. Здесь росли пряности, добывались мирра и благовония – ценнейшие товары древнего мира.

В книге «Перипл Эритрейского моря» – основном географическом справочнике древности (I век до нашей эры) – о сабейских портах говорится как о богатых поселениях. Сабейцы держали монополию на мореплавание в водах Персидского залива, о котором в том же перипле сказано: «Мореплавание вдоль берегов Аравии опасно. Там нет гаваней, якорных стоянок и места для пристаней нехороши, скалы и рифы там ужасны». Сабейцы знали море, и не было моряков лучше их во всей Южной Азии.

Однако не всегда можно было переправить товары морем. Часто корабли разгружались в сабейских портах, и товары отправлялись дальше по караванным путям. Эти пути были также впервые разведаны сабейцами и вели на север – к Петре и в Сирию; на запад – через Синай в Египет; на северо-восток – в Месопотамию и Индию.

На юге Аравии образовались небольшие торговые арабские государства, среди которых наиболее известны Майн, Катабан и Хадрамаут. Катабан и Хадрамаут не имели, должно быть, выхода к морю и базировались на оазисах в пустынных горах полуострова.

Южно-арабские государства не были сильны в военном отношении. Подобно Петре, Пальмире и Коммагене, это города купцов, крестьян и ремесленников. Города были окружены рощами финиковых пальм, а дальше тянулись безводные горы – царство бедуинов, независимых и нищих.

Первоначально эти государства были теократическими. Правители их носили титул «мукарриб», что может быть истолковано как верховный жрец. Аравийцы поклонялись богам, сходным с богами Месопотамии. Главными были бог утренней звезды Астар (вариант вавилонской Иштар, только в мужском обличье), бог Луны, который звался по-разному в каждом государстве (в Сабе – Альманах, в Хадрамауте, как и в Вавилоне, – Син, в Катабане – Амм). Кроме главных в пантеоне аравийцев насчитывалось множество богов рангом пониже, некоторые из них не имели даже собственных имен. Богам строились святилища. Одно из них обнаружено в Марибе, столице Сабы, оно представляет собой овальный каменный храм.

Основной проблемой в аравийских государствах, как и сегодня, была проблема воды. Аравийцы строили каналы, дамбы и резервуары, и одна из плотин в Марибе была настолько велика и знаменита, что о ней встречаются многочисленные упоминания в античной литературе.

Аравийцы задолго до нашей эры выработали свою письменность, о ее существовании в Европе стало известно в XVIII веке. Путешественники привозили в Европу копии надписей, и в 1837 году Эмиль Редигер приступил к их расшифровке.

В южноаравийской письменности каждый знак обозначал букву, и всего и алфавите было 29 знаков. Ученые полагают, что южноаравийский алфавит отделился от так называемого синайского – связующего звена между финикийским алфавитом и египетским иероглифическим письмом. И действительно, некоторые буквы его сходны с буквами финикийского алфавита, однако он развивался совершенно самостоятельно, и разница между ним и финикийским довольно велика, подобно, например, разнице между славянской и латинской письменностями.

Если первые сабейские города возникли, как полагают исследователи, во II тысячелетии до нашей эры, то сабейское царство просуществовало более тысячи шестисот лет. Примерно в V веке до нашей эры власть в Аравии перешла из рук жрецов в руки светских властителей – царей, и с тех пор государства управлялись небольшой группой богатейших и знатных семей.

Со временем одно из царств, а именно расположенное в центре района Саба, начало покорять окружающие государства и включать их в свои границы. Первым потеряло независимость лежавшее к северу государство Майн. Впоследствии, в I веке до нашей эры, в Сабу был включен Катабан, и, наконец, уже в начале нашей эры потерял независимость и самый отдаленный, запрятанный в горах и пустыне Хадрамаут. К III веку сабейцы объединили всю Южную Аравию в единое государство.

К этому времени в жизни государств Южной Аравии все большую роль начинает играть Эфиопия. Близкое по культуре и языку, эфиопское царство всегда было тесно связано с Южной Аравией. В архитектуре и культуре Эфиопии и аравийских государств ясно прослеживается взаимное влияние. Эфиопы приходили к соседям под предлогом помощи той или иной стороне во внутренних конфликтах, но предпочитали не уходить из этих богатых мест и старались держать аравийские царства под контролем.

На руку Эфиопии были и религиозные разногласия в Южной Аравии. Старые боги аравийцев теряли влияние, тем более что власть жрецов уже была подорвана. Сюда проникли иудаизм и христианство, и поклонники этих религий вели отчаянную борьбу. Постепенно иудаизм брал верх, и последний сабейский царь попытался объявить его государственной религией. Для христианской Эфиопии этот акт оказался удобным предлогом, чтобы захватить Южную Аравию. В VI веке сабейское царство перестало существовать.

Тем временем экономическое значение аравийских городов падало. После гибели Римской империи захирели караванные и морские пути: Европа не нуждалась более в шелках и благовониях. С разрушением в VI веке великой Марибской плотины – чуда инженерного искусства древности – пришли в запустение некогда плодородные поля. Города все больше обособлялись друг от друга, и дороги к ним забывались, засыпались песком и зарастали колючками.

В 575 году эфиопов сменили персы, а еще через сто лет сюда докатились волны ислама. Южная Аравия стала окраинной провинцией арабской империи.

Когда через несколько десятков лет появились первые труды арабских историков, выходцев с севера, то в них уже не было никаких упоминаний ни о Хадрамауте, ни о Катабане – славных и богатых царствах, чьи надписи встречаются от Эфиопии до Сирии и чьи купцы в своих странствиях доходили до Китая, о странах, построивших плотины и каналы, которых не знали даже римляне.

Но в глубине пустыни, в долине бывшего царства Хадрамаут, осталось несколько городов. Они существовали в основном за счет караванной торговли, несколько оживившейся после VIII века, а также за счет выращивания фиников и разведения верблюдов.

Там правили шейхи и султаны, становившиеся все более независимыми с ослаблением власти Арабского халифата. Но ни один из них не смог возвыситься над соседями: слишком бедны были пустынные города Хадрамаута, слишком малочисленно население. Да оно и не могло вырасти. В стране, где каждая капля воды на вес золота, прирост населения определяется максимальным количеством людей, которых она может напоить. И так уже повелось, что «лишние» молодые арабы отправляются в Индию и Сингапур – благо в их жилах течет кровь древних мореплавателей и торговцев. Поэтому сегодня в городах Хадрамаута благосостояние жителей зависит не только от количества воды в колодцах, но и от видов на урожай и оживленности торговли в Калькутте и Сингапуре. Если дела идут хорошо, то капитан сингапурского судна или хозяин калькуттской лавки отсчитает пачку рупий и перешлет деньги в никому не известный, затерянный в пустыне город Шибам. А под старость и сам вернется на родину…