Книга Великое княжество Литовское - Геннадий Левицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В январе 1558 года войско русского царя Ивана IV (правил в 1533 – 1584 годах) вошло на земли Ливонии. Почти не встречая сопротивления, армия на расстоянии в течение месяца грабила и уничтожала все на своем пути; затем отягощенная добычей вернулась на свою территорию.
Разведка боем укрепила иллюзию, что можно без особых усилий поглотить Ливонию и обрести заветный берег Балтийского моря. Собственно, потомки воинственных немецких рыцарей и впрямь переживали не лучшие времена.
Война продолжилась. За успехами русского царя завистливо наблюдали Польша, Дания, Швеция – никому не хотелось отдавать толстый ливонский пирог на съедение Московии. Но если шведский и датский короли, не имея сил тягаться с московским государем, лишь пожурили его в письмах, то польский король Сигизмунд-Август (в 1545 году сменивший на троне Сигизмунда Старого) 16 сентября 1559 года заключил с Ливонией договор, по которому обязался защищать ее владения.
Поляки желали получить новые земли, тогда как перед литовцами стояла другая задача: сохранить уже имевшуюся огромную территорию. Последние понимали, чем грозит им новая война с Москвой. Посол от польского короля Мартин Володков в январе 1560 года доставил в Москву грамоту с требованием, чтобы царь прекратил войну с Ливонией, – фактически это было объявлением войны. Исполнив свой долг, посол повидался с приближенным царя Адашевым и среди прочего сказал такие слова: «Поляки всею землею хотят того, чтоб государь наш с вашим государем начал войну; но воевода виленский Николай Радзивилл и писарь литовский Волович стоят крепко, чтоб король с государем вашим был в любви. Поляки с Радзивиллом сильно бранятся, говорят, что воевода за подарки помогает русскому государю…» Впрочем, Ливонию уже никто не мог спасти, развернулась жестокая борьба за ее земли. Польша, согласно договору, заняла некоторые территории в Прибалтике, но не спешила в русско-ливонскую мясорубку. Наконец, в середине 1561 года литовский гетман Радзивилл начал действия против русских в Ливонии; ему удалось даже взять один город, но вскоре литовцы были разбиты.
В начале 1563 года царь с огромным войском пересек литовскую границу, а 15 февраля был захвачен важнейший город Великого княжества Литовского – Полоцк. Поначалу Иван Грозный пытается быть милосердным: более 500 пленных королевских наемников были одарены шубами и отпущены на свободу; правда, всех евреев, отказавшихся немедленно принять крещение, царь велел утопить в Двине.
Великое княжество Литовское и Польша шли навстречу друг другу долгим тернистым путем. Долго тянулся и Люблинский сейм – с 10 января по 12 августа 1569 года. Каждая из сторон – поляки и литовцы – имела свои интересы, часто они не совпадали, а иногда были диаметрально противоположными. Собственно, соединить два государства в одно – дело не простое, и удивляться тут нечему. Но похоже, это был единственный шанс спасти Великое княжество Литовское от инкорпорации в состав Московского государства – родственного по языку, национальному составу, вере, но ужасно далекого по менталитету, образу жизнедеятельности, государственному устройству; в общем, за столетия раздельного существования ставшего абсолютно чужим.
С востока наседал опасный враг, грозивший поглотить Великое княжество Литовское, а на сейме торжествовал принцип: требовать всегда надо больше, чем рассчитываешь получить, тогда и получишь хотя бы то, что ожидаешь. Литовские послы уверяли поляков в горячем желании заключить унию «на основании сердечной любви», но хотели в составе объединенного королевства иметь больше свободы и прав, чем их было во время существования государств порознь. В частности, они упорно пытались протащить пункт, по которому запрещалось полякам занимать в княжестве любые должности и вообще владеть каким‐либо имуществом – «чинов, должностей и арендных пожалований чужеземцам давать не будем».
Упорство немедленно подтвердили делами: «решено отнять литовские должности у тех поляков, которые их занимали, а именно: должность кухмистра отнята у Крочовского, конюшего – у Пясецкого…» Польский король заметил, «что должность конюшего дана поляку, поселившемуся в Литве, женившемуся там, и притом дана по просьбе самих литовских сенаторов, что точно так же пожалована и должность кухмистра. Литовцы отвечали, что тогда обстоятельства были иные, чем теперь, когда нужно решать и кончать дело унии. Настоящая мера нужна будто бы для того, чтобы потом поляки не ссылались, что в таком положении застали дела».
По этому поводу епископ Краковский выразил недоумение: «…вы точно решеткою отгораживаетесь… от нас. Вы хотите считать нас чужеземцами, отстраняете народ польский от должностей и других дел, и уже у вас отнимают должности у поляков без всякого основательного повода, и этим‐то начинается этот сейм!» В результате сейм более месяца фактически не работал. Литовцы, несмотря на свое бедственное положение, отказывались обсуждать с поляками условия унии и пытались вырвать у короля как можно больше привилегий. Все это изрядно злило гордых поляков, и наконец 12 февраля они вручают литовцам свой проект унии.
Вот его основные пункты:
«Прежде всего: Польское королевство и Великое княжество Литовское, согласно прежней инкорпорации между ними, составляют из обоих вышесказанных народов одно, неразличное, нераздельное тело, одно собрание, один народ, так что отныне у этого из двух народов одного собрания… будет на вечные времена одна глава, не особые государи, а един – король польский, который, согласно давнему обычаю и привилегии, общими голосами Поляков и Литвы будет избираться в Польше, а не в ином месте.
Главный сейм всегда должен быть один, а не отдельные; кроме того, должен быть один, никогда не разделяющийся сенат для всех дел и нужд тех народов, и никогда уже не должен быть он иным, то есть не должен состоять лишь из сенаторов того или другого народа.
Монета должна быть однообразная и одинаковая по весу, пробе, подразделению и по надписи… Что касается до договоров и союзов, то сделано такое постановление: отныне все соглашения, заключение мира, посылка послов в дальние и пограничные страны должны быть делаемы не иначе, как с ведома и по общему совету обоих этих народов; мир же и постановления, учиненные перед тем с каким бы то ни было народом и с каким бы то ни было государем, если они вредны которой-либо стороне (Польше или Литве), должны быть объявлены потерявшими силу и не должны быть соблюдаемы.
Обдуманы и приняты также меры к тому, чтобы это единение, уния Великого княжества Литовского с Польшей ни в чем не подрывали, не оскорбляли и не уменьшали тех прав, привилегий, вольностей и обычаев Великого княжества Литовского, которые не противны польскому народу; напротив, такие права, привилегии, вольности и обычаи обе стороны, по взаимному совету, будут усиливать и умножать.
Как в Польше, так и в Литве должны быть уничтожены все торговые пошлины и поборы на земле и на воде, под каким бы то ни было названием… Все законы и постановления, какие бы то ни было и по какой бы то ни было причине изданные в Литве против польского народа, касательно занятия высших и каких бы то ни было должностей, вверяемых и поручаемых нами, также касательно имений и земель, касательно приобретения земель и владения ими в Великом княжестве Литовском, приобретаемых за женой или по выслуге, покупкой, по наследству или по дару и каким-либо другим способом, сообразным с законом и обычаем, – все такие законы, по согласию всех чинов, разрушаем и обращаем в ничто. Отныне они не должны иметь никакой силы и значения, как законы, противные справедливости и взаимной любви и унии. Отныне как Поляк в Литве, так Литовец в Польше может приобретать имение и поселиться всяким законным способом и может по закону занимать должность в той земле, в которой будет иметь оседлость. Что же касается до духовных должностей, то вольно нам будет раздавать их безразлично, как было и до сих пор, не обращая внимания на оседлость лица в той стране».
