Книга Слева молот, справа серп - Михаил Шахназаров

– Это как? На десять номеров, что ли? – съязвил Хузин.

– Хузин, давай-ка ты заткнешься, чтобы я тебя кратко и талантливо матом не покрыл.

– Иосиф Натанович, вы же интеллигентный, в отличие от нас, человек. Какой мат? А можно вопрос задать? – вступил в разговор Андрей.

– Да, Марьин, можно. Желательно не глупый и по существу.

– Почему именно мы удостоились чести освещать столь значимое мероприятие в жизни республики?

Хузин еле заметно толкнул Андрея в бок.

– Почему именно вы? Если честно, то это и для меня несколько странно. С каждым днем посылать вас куда-либо становится все опаснее. В Лимбажи вполне мог поехать один журналист и фотокор. Но попросили отрядить именно вас обоих. Да… Вопрос со снимками решите с кем-нибудь из знакомых фотографов. Но если честно, то я догадываюсь, почему честь оказали именно вам. Догадываюсь, кто за этим стоит, – передразнил Андрея Шиндельман. – Ведь, кроме выступления ансамблей и хоров, кроме работы в яблоневых садах, там будет масса соблазнов.

– На этот раз мы скажем соблазнам категорическое «нет»! Приравняем соблазны к проискам капиталистической гидры, – не унимался Андрей.

– Слушайте, Марьин, хватит умничать! Пока на магазинах красуются вывески «винно-водочный», а девушки загорают и носят откровенные наряды, вам с Хузиным от соблазнов не уйти.

– Что же теперь, не загорать и не пить?

– Можно и пить, и загорать. Но все хорошо в меру, которой вы, к сожалению, не знаете, – повысил голос Шиндельман. – Вот вам случай с выпивкой и загаром. Недавно один товарищ напился и заснул на пляже в Саулкрасты. В итоге чуть не случилась настоящая трагедия. Алкогольное отравление, сгоревшая спина и мощнейший тепловой удар. Едва не стал инвалидом. Говорят, на его раскаленной спине можно было жарить яйца.

– Можно представить, во что превратились его собственные.

– Хузин, ну вы ведь взрослый человек. Ну почему?! Почему не промолчать тогда, когда это уместно? Вы ведь с таким поведением и отношением к жизни хорошо не кончите. Люди много сознательнее и ответственнее вас в переплеты попадают. Взять сегодняшнее происшествие в редакции «Голоса Риги», для примера. Отвратительное, нужно сказать, происшествие.

– А что было в редакции «Голоса Риги», Иосиф Натанович? – подыграл Рома.

– А то, что избили журналиста Лосева. Сильно избили. И, как мне кажется, наваляли ему поделом. Оказывается, они с Гориным провели ночь в компании с юными… Да нет, не с юными. С малолетними шалашовками они ночь провели. Но решили подстраховаться. Позвонили родителям девиц и сказали, что их чада… Да нет, не чада. Сказали, что эти профурсетки на поэтическом вечере в Юрмале. А утром пришли отцы этих непутевых и хорошенько Лосеву надавали. Он, конечно же, все отрицал. Но дыма без огня, сами знаете, не бывает.

– Ничего удивительного, Иосиф Натанович. Лосев мне как-то новый финский пиджак мокротой залил в лифте. Аморальнейший, на мой взгляд, поступок. А пару лет назад порнографические карты немецкого производства показывал. Цветные, бумага глянцевая. Пятьдесят две штуки в колоде, и на каждой изображение полового акта. И каковы акты! Такого ни один йог или гимнаст не придумает. В общем, мерзость еще та, Иосиф Натанович. Меня чуть не стошнило. Как Лосева на мой новый финский пиджак. Но эти немецкие карты… А еще хвалятся своим девизом «китчен, киндер, кирхен». Да там такие киндеры с фрау кувыркаются! И как после такого в кирхен ходить? Век грехи не замолишь.

– И тем не менее, Хузин, все пятьдесят две карты вы просмотрели. И уверен, что не по одному разу, да еще и с удовольствием. Хорошо, на них не пишут рецепты по увеличению или расширению половых органов. Думаю, понимаете, о чем я. Подытожим наш разговор. В пятницу вы отправляетесь на важное задание. И вернуться должны на коне. Особенно после этого отвратительного случая с попыткой удлинить гениталии официанта, о котором я только что упомянул. И от того, как вы съездите и как отпишетесь, будет зависеть настроение главного. Настроение в отношении вас. Вы же знаете, что Виктор Матвеевич выйдет на работу в понедельник.

Увидев появившуюся в редакционном коридоре сияющую парочку, Зоя криво усмехнулась. Зная актерские способности Ромы, она была уверена, что это всего лишь игра на публику. Вспомнила слова бабушки: «Непутевый он фигляр, Зоя. И человек ветреный. Так всю жизнь и будет водку пить да по бабам вошкаться». Зоя пыталась возражать. Сказала, что нагуляется. Старушка заметила, что, когда нагуляется, Зое с Хузиным в постели станет уже неинтересно.

– Никак премию двум труженикам алкофронта выписали?

– Можно сказать, и премию. В круиз на «Поезде дружбы» кого попало не отправляют, Зоюшка, – Хузин улыбнулся еще шире.

– О-о-о! В этом ты прав, Ромочка. Самых закаленных алкашей в такие круизы отправляют. Вот где будет и разойдись, коса, и раззудись, гортань. Я уже вижу триумфальное возвращение дуэта. Одутловатые физиономии, в ушах звенят все трубы Ада, языки не отлипают от нёба, а в подсознании крутятся мысли о последствиях в виде венерических заболеваний. Успехов вам, неудачники!

Решению Шиндельмана Андрей с Ромой и вправду подивись. Сельская тема закреплена за ними. Но происшествие с Гвидо… После таких провинностей о командировках на время забывают. Хузин позвонил Малютке Джоки. Судя по голосу, Колодяжный успел прийти в себя. Привстав со стула, Рома внимательно слушал и улыбался. В конце разговора обещал век помнить и озолотить.

– Мы на Малютку должны молиться, Андрюшка. Мы его на руках должны носить! Это Джоки за нас похлопотал. Помнишь, он в кабаке говорил про какой-то сюрприз? Вот тебе и сюрприз, – Хузин взгромоздился на стул. – Именно благодаря его неустанной заботе и твердости направляющей руки мы отправляемся в увлекательнейшее путешествие, – провозглашал, вытянув руку, Хузин. – Нас ждут перестук колес, белый налив, ранет и минет. Нас ждут сельские телеса, истосковавшиеся по изощренным ласкам городских ублажителей!

– Пока что меня ждет Света. Без ранета, минета и других половых удовольствий. Что я ей скажу? Особенно после этого вранья с семинаром в Даугавпилсе… Да я еще к тому же и простыл, кажется.

– А вот эти разговоры мы заканчиваем. Касательно Светы. У меня дома картина лежит. Очень приличная акварель с видом на Домский собор. Рама красивая.

– Чей-то дорогой сердцу подарок?

– Нет. Сам купил. Полотно Юра Пилигрим откуда-то упер. Мазня дорогая, но по пьяни уступил мне задешево. Ты же ее продавать не станешь, если что.

– Рома, а как я с этой картиной потащусь через всю Ригу? Он ее давно слямзил?

– С полгода назад.

– Отпадает. Уверен, что менты до сих пор всех прохожих с картинами тормозят. Да и Светка начнет допытываться.

– Ладно… Я Зое флакон «Пуазона» достал. Мы с ней и так помиримся, а вот тебя он может спасти. Символично… Советского журналиста вытягивает из беды флакон духов, выпущенный французскими капиталистами. Эдакая парфюмерная «Нормандия-Неман».