Книга Скифы. Исчезнувшие владыки степей - Александр Инков

За знакомством скифов с культурными благами Эллады началось и смешение народов. На западе Скифии, в окрестностях Ольвии сложилось к V в. до н. э. целое племя «эллино-скифов» каллипидов. Во времена Геродота они являлись южными соседями ализонов и вели полуосёдлую жизнь в низовьях Южного Буга (Гипаниса). Такими же «эллино-скифами», хотя и с меньшими основаниями, числились гелоны на востоке скифских земель. С другой стороны, скифы проникали в греческие города, селились в них. Характерно, что Гекатей назвал основанную на его веку Керкинитиду «скифским городом». Упоминает он и неизвестный по другим источникам, тоже принадлежащий к «Скифии» город Кардес.

Первый великий трагик Эллады Эсхил

В Элладе этих веков всё больше узнают о скифах и их образе жизни. Гекатей оставил подробное, но, к несчастью, не дошедшее до нас описание Европейской Скифии. Поэт второй половины VI в. до н. э. Анакреонт с осуждением говорит о «скифских попойках» и упоминает «кривые луки» скифов. Об этих луках «с загнутыми концами» пишет и первый великий трагик Эллады Эсхил. В своей трагедии «Прикованный Прометей», действие которой разворачивается в горах Кавказа, Эсхил оставил краткое, но выразительное описание скифов. У него это «многолюдные племена, обитающие на краю земли вокруг Меотийского озера». Скифы — грозные кочевники, «которые живут на высоких повозках с прекрасными колесами под плетеными кибитками, вооруженные дальнобойными луками». Величайший поэт Эллады конца VI — начала V в. до н. э. Пиндар тоже описывает скифов как кочевников, живущих в «домах на колёсах». Кроме того, рассуждая о лицемерии, Пиндар приводил в пример скифов, которые, «открыто гнушаясь лежащей убитой лошадью, тайком обдирают» её. Отсюда у греков пошла поговорка «как скифу конь».

Один из величайших поэтов Эллады Пиндар

Если для греков скиф постепенно становится эталоном «варвара», «чужого», недостойного подражания, то сами скифы относились к эллинам совсем иначе. Они проявляли всё больший интерес к культуре и общественному строю греков. Трагедия Анахарсиса стала лишь первым шагом в этом освоении чуждого, за которым в. итоге оказалось будущее Скифии.

Война с персами

Сыном и наследником Сальвия был Иданфирс. В историю он вошёл как предводитель скифов в борьбе с персидским нашествием. Эта схватка причерноморских кочевников с сильнейшим и крупнейшим государством тогдашнего мира известна нам благодаря подробному рассказу Геродота. Современные исследователи не раз подвергали сомнению отдельные сообщаемые древним историком обстоятельства. Действительно, эпические предания скифов, на которые опирался Геродот, могут быть в чём-то неточны. Однако альтернативы его повествованию почти нет, и действительно невероятного в нём крайне мало.

После изгнания скифов с Ближнего Востока между переднеазиатскими государствами продолжилась ожесточенная борьба за гегемонию в регионе. В середине VI в. до н. э. победу в этой борьбе одержали персы — полукочевые племена Иранского нагорья, входившие прежде в состав Мидийского царства, а затем при персидском царе Кире II подчинившие мидян своей власти. В 550 г. до н. э. Кир сверг последнего мидийского царя Астиага, сына победителя скифов Киаксара и, кстати, своего родного деда. Захватив мидийский трон, царь персов объединил два государства в одно. В течение последующих двух десятилетий своего правления Кир завоевал большинство государств и народов Передней Азии и Ближнего Востока. Действуя отчасти силой, отчасти же используя разногласия между соседними государствами, он создал на их основе по сути дела первую в истории мировую империю. Персидская держава простиралась от Малой Азии на западе до Средней Азии на востоке и от Финикии на юге до Кавказа на севере.

Главной своей задачей Кир и его преемники ставили дальнейшее расширение Персидского царства. Вместе с тем приобретенные завоевания требовали соответствующей защиты. Несмотря на то что со времени ухода скифов из Передней Азии минуло уже больше полстолетия, среди азиатских народов были еще свежи воспоминания об ужасах скифского нашествия. Оно принесло с собой неисчислимые бедствия для земледельческого населения Ближнего Востока. Стремясь не допустить дестабилизации политической обстановки в своих землях, персидские цари были заинтересованы в том, чтобы подобные нашествия кочевников больше никогда не повторились.

Наибольшую угрозу для Персидской империи в первые десятилетия после ее образования представляли массагеты. Кир II подчинил ряд среднеазиатских областей, занятых преимущественно земледельческим населением. Но после выхода на востоке персидской границы на реку Сырдарью расположенные здесь провинции Персидского царства стали подвергаться непрерывным набегам. Массагеты стремились к захвату изделий из ремесла и предметов роскоши, которые была не способна произвести их собственная экономика, основанная на скотоводстве. В 530 г. до н. э. с целью прекратить эти набеги кочевников персидский царь Кир II вынужден был предпринять против массагетов военный поход. Однако массагеты в союзе с северными сородичами дахами не только наголову разгромили персидское войско, но и убили самого Кира. Лишь в 519 г. до н. э. новому персидскому царю Дарию I удалось нанести массагетам поражение и подчинить земли некоторых массагетских племен. Подчинились Дарию и саки хаумаварга.

Борьба с кочевнической угрозой на Востоке потребовала от персидских царей задуматься об укреплении своих границ от набегов кочевников и на Западе. Основным источником угрозы для себя персы считали здесь скифов. С наибольшей силой это проявилось в первые годы правления все того же персидского царя Дария I. По словам древнегреческого историка Геродота, среди всех окружавших Персию народов этот царь наиболее опасными для своего государства считал прежде всего скифов. Геродот рассказывает следующий анекдот. Будто бы старшая жена Дария Атосса, дочь Кира Великого, после того как Дарий стал царем, принялась укорять мужа, что, процарствовав некоторое время, он еще не завоевал персам ни одного народа. Дарий ответил супруге, что он уже и сам думает о завоеваниях и вскоре собирается перекинуть мост из Азии в Европу и идти походом на скифов. Однако Атосса стала отговаривать Дария от похода на скифов, предложив прежде всего завоевать Грецию, заявив, что она хочет иметь у себя греческих служанок. Скорее всего, эта рассказанная Геродотом история является вымышленной. Но она показывает, что из всех войн, которые Дарий собирался вести, войну со скифами персидский царь считал для себя наиболее важной.

Говоря о причинах войны Дария со скифами, Геродот сообщает, что персидский царь собирался «отомстить скифам за то, что они, первые вторгшись в Мидию, одержали победу над теми, кто оказал им сопротивление, и положили начало несправедливости». Правда, после возвращения из Азии в Северное Причерноморье скифы жили в своих владениях вполне «мирно». Однако при дворе персидского царя опасались возможности повторения скифских походов в Переднюю Азию. Эта угроза тем более беспокоила персидские власти, что Азия была сердцем империи Ахеменидов и «изобиловала богатствами», и отсюда «в царскую казну собирались большие богатства». Разгром Скифии, таким образом, позволял не только надолго гарантировать безопасность персидских переднеазиатских владений от повторения скифских набегов. В перспективе он позволял стабилизировать северную границу Персидской империи на всем ее протяжении от Фракии до Афганистана на востоке. Кроме того, война со скифами имела для Дария, очевидно, и личные причины. Хотя и находясь в родстве с основателем Персидского государства Киром II, Дарий не был его прямым потомком. На престол он вступил в результате внутренних усобиц, вспыхнувших в Персии после гибели сына Кира Камбиза. Хотя Дарий вышел из них победителем, он нуждался в дополнительном укреплении своей власти. В этих условиях победа над скифами, оставившими страшное воспоминание о себе среди народов Азии как о непобедимых завоевателях, как нельзя лучше помогла бы Дарию. Это было верное средство упрочить свое положение в глазах подданных.