Книга Волнующее приключение - Барбара Картленд

Холодное вино, которое им принесли, было великолепным, ароматным и, казалось, сохраняло в себе солнечный свет, озарявший весь этот город и этих влюбленных.

Заза выпила вина, потом подняла глаза и встретилась со взглядом Пьера. Неужели они могут вскоре расстаться?

Девушка постаралась собраться с мыслями.

— Наверное, я должна покинуть вас, потому что мой дядюшка будет беспокоиться, куда я подевалась. Эти слова дались ей с большим трудом.

— Предполагаю, месье Дюмон не тревожится о вас. Я предупредил его, что мы отправляемся вместе на весь день и пообедаем где-нибудь в городе.

— Вы так думаете?

— Мне кажется, ваш дядюшка почувствовал облегчение при мысли, что вы погуляете по Парижу, пока он побудет в одиночестве. Ему надо собраться с мыслями перед очередной встречей со своими друзьями в кафе. По-моему, он готовит грандиозную речь.

— Наверное, он захочет призвать их к благоразумию. Ведь они так уважают его за прошлые заслуги и, может быть, прислушаются к его мнению.

— Я тоже рассчитываю на это, — признался Пьер, хотя в его голосе ощущалась неуверенность. — Но, впрочем, люди, собирающиеся там, такие разные и столько времени прошло с тех пор, как имя вашего дядюшки было у всех на устах. Настроение в обществе так же изменчиво, как погода на море. Я заметил там, за столом, некоторых молодых людей, которые ни за что не пожелают прислушаться к мнению старика.

— Да, я тоже обратила на них внимание — Лорен и Бюссе. Они показались мне отвратительными субъектами.

Вряд ли подобные люди способны сочинять стихи или рисовать картины. Хотя, может быть, я и ошибаюсь.

— Если они и поэты, я бы очень хотел почитать то, что они сочинили, — произнес Пьер Бувье несколько загадочно.

— А давайте сделаем так! Попросим дядюшку Франсуа объявить конкурс на лучшее стихотворение, как это бывало когда-то в кафе «Золотое солнце». Если они настоящие символисты, то они не откажутся от такого предложения.

— Как вы гениально все придумали! — восхитился Пьер. — Но тот человек, которого гильотинировали месяц назад как анархиста, тоже сочинял неплохие стихи.

Это замечание Пьера расстроило Заза. Она вспомнила, как ее отец за столом отозвался на весть о покушении на жизнь короля Италии:

— Эти мерзавцы скоро доберутся и до нас! Меня точно разорвут на клочки, как Александра Второго.

— Царя Александра Второго убили не анархисты, а нигилисты, которых описал в своем романе «Отцы и дети» Тургенев, — спокойно возразила великая герцогиня своему супругу.

Заза в тот момент очень гордилась эрудицией своей матери и тем, что она держалась с таким хладнокровием и не поддалась всеобщей истерике.

— Незачем мне напоминать, что это нигилисты, я о них читал! — вспылил великий герцог. — Но какая мне разница, кто швырнет в меня бомбу? Мне плевать на все их программы и разногласия.

Заза поняла тогда, что ее отец до предела напуган. Ей, девочке, казалось смешным, что такой высокий могучий мужчина, как ее отец, постоянно окруженный придворными и гвардейцами, может трепетать в страхе, словно заяц, загнанный охотничьими собаками.

И все меры предосторожности, предпринимаемые им в поездках по своей крошечной стране, тоже казались ей смешными.

Ее мать всюду сопровождала своего супруга и, наоборот, всем своим видом выражала полнейшую беззаботность.

— Неужели ты ничего не боишься, мамочка? — спрашивала у нее Заза после каждого случая убийства коронованных особ, описанного в газетах.

— Я фаталистка, моя девочка, — отвечала ей великая герцогиня. — Я уверена, что господь бог давно распорядился моей участью. И только надеюсь на то, что он дарует мне легкую смерть.

С каким обожанием посмотрела тогда Заза на свою мать. Как ее восхитило непоколебимое спокойствие этой прекрасной женщины.

А потом горе обрушилось на их семью. Великая герцогиня скончалась, но не от руки убийцы-анархиста, а от медленной разрушительной болезни.

Все эти воспоминания молнией промелькнули в мозгу девушки, и она вновь вернулась к реальности, к столику в парижском кафе, к устремленным на нее влюбленным глазам Пьера Бувье.

— Как вы думаете, действительно люди в Париже так напуганы, как утверждали эти мерзкие личности вчера в кафе?

— К сожалению, они близки к истине. Правительство и полиция сбиваются с ног, но не могут ничего сделать. Только в марте анархисты совершили шесть взрывов, а самую большую бомбу кинули в церковь Святой Мадлен.

— Как же можно кинуть бомбу в храм божий? Ведь туда заходят не только буржуа? — в негодовании воскликнула Заза.

— Я считаю, что все бомбометатели не совсем нормальные люди. Но тяжелая жизнь многих заставляет взяться за оружие. Человек несчастен, когда в его жизни не выпадает случая увидеть подлинную красоту. От мучается, злится и уже потом, встретившись с нею, стремится разрушить ее.

— А что такое настоящая красота? — не подумав, осведомилась Заза.

— Это вы, мадемуазель!

Заза тотчас покраснела, а потом с испугом спросила:

— Значит, на меня тоже могут устроить покушение анархисты?

— Нет-нет, — поспешил успокоить ее Пьер. — Ни один человек не поднимет руку на такое прелестное существо, как вы. А если и найдется в мире подобный безумец, то я защищу вас, если понадобится, ценой своей жизни.

Эта фраза повергла их обоих в смущение, и они усиленно занялись едой. Отставив в сторону опустевшую тарелку, Пьер облокотился локтями на стол и пристально уставился в глаза девушки, сидевшей перед ним.

— Мне доставляет наслаждение все, что вы делаете. Я бы всю жизнь смотрел, как вы улыбаетесь, как вы моргаете своими длинными ресницами… и даже как краснеют ваши щечки при некоторых моих неосторожных замечаниях. Я так влюблен в вас, что не знаю, могу ли я в будущем полюбить вас еще сильнее.

Заза вскинула руки в протестующем, но беспомощном жесте.

— Этого не может быть! Как могло так получиться? Мы ведь совсем мало знаем друг друга.

— А много ли времени нужно, чтобы разжечь пламя любви? Ведь это чувство возникает молниеносно. Стрела Купидона летит со скоростью света и вонзается в чье-то сердце, когда обладатель его даже этого не замечает.

Прежде чем продолжить свою речь, Пьер лукаво улыбнулся.

— Вот как раз это и произошло вчера, когда я увидел ваше личико, высунувшееся из окошка купе второго класса. Никогда не подумал бы, что во втором классе железнодорожного вагона может находиться существо, которое воплощает все мои идеалы.

— А что вы делали на железнодорожной станции? — внезапно захотела узнать Заза.

— Ничего особенного, — беспечно ответил он. — Я ехал во встречном поезде, который лоб в лоб столкнулся с вашим. Думаю, что это все были проделки бога любви Купидона.