Книга Лучик надежды - Миранда Дикинсон

– Я сказала нет. Мысль хорошая, но все это слишком поздно, девушка. Что сделано, то сделано.

– У тебя будет шанс все изменить, сделать так, чтобы конец был иным, – настаивала Мэтти, чувствуя, как ей противны нотки отчаяния, звучащие в ее голосе.

– Дело, как я полагаю, в тебе, Мэтти. Теперь я понимаю. Я сочувствую твоей утрате, но я не волшебная пилюля, способная излечить тебя.

Окончательно смешавшись, Мэтти начала заикаться:

– Я… я не то имела в виду… Я не о том… Я не прошу тебя чем-то помочь мне. Я не желаю взваливать на плечи других ту душевную боль и опустошение, которые я чувствую со времени смерти дедушки. Уже прошло полгода, но мне трудно представить, что чувствуешь, когда приходится носить в себе подобное на протяжении шестидесяти лет…

Рэни сжала губы и, поставив сумочку себе на колени, сухо произнесла:

– Я готова ехать обратно. Спасибо за чай.

Глава 10

Руби Мюррей[39]

«Нежно, нежно»

Мэтти продолжала корить себя и на следующий день. К шести часам вечера она поняла, что весь день потратила на то, что придумывала альтернативные сценарии разговора с Рэни. Зная, что Джоанна и дети сейчас пьют чай с их мамой и бабушкой, Мэтти решила заняться сортировкой товаров. Лучше на пару часов задержаться в магазине, чем ехать прямо домой. Со времени смерти дедушки Мэтти предпочитала подольше задерживаться в магазине. Она была чем-то занята, проигрывала музыку, которую полюбила благодаря дедушке, и пыталась сбежать во времена, полные славы и оптимизма.

Время, проведенное с Рэни, не могло не повлиять на нее, и теперь розовый оттенок очков, через которые смотрела Мэтти, стал не таким интенсивным. Однако ностальгия, с которой ее новая подруга рассказывала о пятидесятых, по-прежнему подогревала воображение Матильды.

– Расскажите о славе, – однажды попросила она Рэни. – Мне кажется, что это время было по-настоящему замечательным.

– Не всегда, точнее, не бóльшую часть времени, но мы мечтали о славе, и наши мечты помогали нам поверить в то, что слава достижима… Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Я и девочки из «Серебряной пятерки» большую часть времени проводили во взятых напрокат платьях, которые вечно приходилось подшивать. Мы сидели в полутемных гримерках, где иногда горела только одна электрическая лампочка, но потом выходили на сцену и сталкивались лицом к лицу со славой. Некоторые европейские мюзик-холлы, где нам доводилось выступать, были открыты вскоре после войны. Иные своими размерами напоминали ракушку. Но людям нужна была музыка, понимаете ли. Музыка способна исцелять сердца и души. В этом отношении Берлин был лучше всего. Когда мы выступали, я за огнями рампы видела слезы на глазах женщин и мужчин. Именно тогда я поняла, что мы не просто развлекаем людей. Мы помогали им забыться, а после войны, видит Бог, таких людей было немало. Многие из них нуждались в спасении.

– А когда вы стали выступать соло? – спросила Мэтти, осторожно подбираясь к теме, которой Рэни не хотела касаться.

– О-го-го! Вот с этого настоящая слава и началась! – Лицо Рэни озарилось гордой улыбкой. – Шумный успех, коктейли и рауты! Рико водил меня на все вечеринки, покупал платья в Париже, знакомил с лучшими лондонскими стилистами по прическам и так далее. Он говорил, что инвестирует в меня. Рико хотел, чтобы я выглядела как звезда.

После этого разговора Мэтти снова бросилась на поиски в Интернет, чтобы узнать, кто такой этот загадочный импресарио Рико. Оказалось, что за десять лет до того, как Брайан Эпстайн[40] начал способствовать взлету карьеры «Битлз» и Силлы Блэк, Рико был одним из когорты ловких дельцов шоу-бизнеса, которые выискивали самых ярких артистов на британской сцене, чтобы делать из них звезд. Хотя его визитной карточкой были серебряного цвета шелковые костюмы, бриллиантовые запонки и идеально подстриженные вьющиеся темные волосы, намекающие на латиноамериканское происхождение обладателя, на самом деле Рико начал свою жизнь в куда менее экзотическом окружении Касл-Бромвича, что в графстве Бирмингем, под вполне будничным именем – Гарри Слэк. Создав новую личность, этот человек перебрался в начале пятидесятых в Лондон. Год Слэк занимался тем, что умудрялся посещать самые гламурные вечеринки, где знакомился с влиятельными представителями музыкальных кругов и недавно оперившимися молодыми дарованиями. Врал он безбожно, но при этом смог добиться их расположения и со многими был на короткой ноге. «Серебряная пятерка» была его первым настоящим успехом, которого он добился благодаря своим частым походам по музыкальным клубам Сохо и Челси, где, не привлекая к себе внимания, Слэк искал новые таланты. Немалую роль в его поисках сыграли также объявления в соответствующем разделе газеты «Сцена», которые он регулярно просматривал в надежде найти «молодых симпатичных певиц и певцов для создания самобытной группы». Именно он открыл Рэни, когда она выступала в сопровождении оркестра Теда Фарнсворта. Его настолько поразили ее голос и внешность, что он сразу же решил организовать свою группу.

Рэни отзывалась о Рико неизменно положительно, однако Мэтти почему-то казалось, что в легкости, с которой старушка говорит о нем, что-то кроется. Нет, это не было обычным легкомыслием. Точно такие же нотки звучали в голосе ее матери, когда она говорила о леди из женсовета[41], которые не вызывали у нее особой любви. Одно было очевидным: Рико определенно очаровал молоденькую Ирен Сильверман.

– Ах, девушка, если бы вы побывали на вечеринках, которые он для нас устраивал, то, клянусь, умерли бы от зависти! Море шампанского, блеск бриллиантов, деловые беседы и самые красивые женщины. А посреди всего этого – я, молоденькая девчонка с Вудбайн-стрит в Ливерпуле! Мне говорили, что я стану британской Брендой Ли[42], Элвисом Пресли в юбке и буду популярнее Альмы Коган и Конни Фрэнсис… Однажды я танцевала с Томми Стилом, знаете ли. В то время он был еще симпатичным, сердитым на систему мальчишкой. Он предпочел меня Петуле Кларк[43]! Мне кажется, у нас закрутилась небольшая интрижка, вернее, мы немного целовались и обнимались в задней комнате… Добрые старые деньки, Мэтти.

Мэтти повесила последнее платье на вешалку и, сплюснув упаковочный картонный ящик, положила его на небольшую стопку рядом с собой. Разминая ноги, женщина в очередной раз мысленно отчитала себя за то, что не смогла уговорить Рэни согласиться на воссоединение ее бывшего ансамбля. Ей не следовало касаться этой темы или, по крайней мере, начав разговор, нужно было более тщательно подбирать слова. Сможет ли она теперь выполнить обещание, когда-то данное дедушке Джо? Если бы только Рэни поддержала ее план…