Книга Мой тесть Леонид Брежнев - Юрий Чурбанов

Ну, скажем, тот же «подпольный» магазин с заниженными ценами. Возникает только один вопрос: зачем он нужен? Что, министру внутренних дел СССР не могли достать дубленку или сапожки для супруги — так, что ли? Да вопросов не было! Нужно — пожалуйста!

Неужели члены коллегии МВД, заместители министра не могли по линии военторга или других «торгов» приобрести для себя все, что нужно? Тоже пожалуйста! То ли это зуд был какой-то, то ли какие-то изменения в людях произошли, то ли это была дань общей болезни тех лет, названной «вещизмом», — не знаю. Но она, эта жилка, появилась у Щелокова еще где-то в середине 70-х, когда он вдруг стал достаточно часто появляться на выставках — отечественных и зарубежных, — то есть давала себя знать тяга ко всему красивому, узорчатому и всему заморскому. Может быть, тут и семья стала на него влиять? Думаю, да. В большой степени. А самое неприятное, что об этой его «жилке» знали почти все. Слава богу, что я хотя бы в этой истории не замешан. Тут даже Гдлян ничего не мог придумать.

Единственно, что мне ставится в вину, так это то, что я от имени коллегии МВД СССР подарил Щелокову золотые часы в день его 70-летия. Было это так. Все мы знали, что 26 ноября 1980 года у Щелокова — юбилей. Члены коллегии, особенно начальник хозяйственного управления министерства генерал Калинин, стали готовиться к этой дате. Не помню сейчас детали моего разговора со Щелоковым, но я у него спросил: «Товарищ министр, члены коллегии интересуются, что вам подарить к 70-летию?» «А что вы можете?» — спрашивает Щелоков. Я подумал, говорю: «Члены коллегии решили, что мы можем скинуться и что-то вам купить». Ну, по сколько мы могли скинуться? По 50 или 100 рублей, а из уважения к министру можно было и что-то домой не донести, еще добавить денег: нас было шесть или семь замов, то есть получалась вполне приличная сумма, хороший подарок. По-моему, Щелокову это не понравилось. Очевидно, показалось мало. «Не надо сбрасываться, — сказал он, — Калинин сам все организует». Потом, уже когда шло следствие и генералу Калинину грозил суд, выяснилось, что он приобрел эти часы (на деньги министерства) в каком-то ювелирном магазине, отреставрировал их, — и вот, не зная, что это за часы и на какие деньги они куплены, я вместе с большим букетом праздничных гвоздик вручил их Щелокову от имени коллегии. Было это где-то в 10 часов утра, мы все вошли, поздравили его, выпили по бокалу шампанского, то ли за счет ХОЗУ, то ли за счет юбиляра, не знаю, и разошлись по рабочим местам. С нами был и Калинин. При Щелокове это был «образцовый» генерал, с его вечным: «Чего изволите?» Здесь, в зоне, где мы сидим, это «образцовый» заключенный. Передо мной он тоже пытался «подхалимничать», но быстро понял, что мне проще матом его послать, и тогда он полностью «переключился» на министра. Это был его «ручной завхоз». Кстати говоря, я не помню, чтобы Щелоков широко отмечал свой юбилей. В этот день приезжали какие-то делегации, это так, но паломничества не было, его стол в этот день не был завален подарками. От КГБ СССР был, наверное, только приветственный адрес; Юрий Владимирович, питая определенные «симпатии» к Щелокову, не дарил ему ничего. Протокольный адрес — и все.

Если говорить честно, то я бы сказал, что в последние годы Щелоков работал не так уж плохо. Но его все время одолевали какие-то нерабочие мысли. Рабочий день министра кончался где-то около семи часов вечера, у него, как и у всех людей, было два выходных. А мне, если удавалось отдохнуть в воскресенье, так это было хорошо. Мне часто приходилось оставаться за Щелокова, особенно в вечернее время. Так же много и продуктивно, кстати говоря, работали не только члены коллегии МВД, но и руководители КГБ, прежде всего сам Юрий Владимирович. А о его болезни мы узнали только в последнее время, когда он был уже Генеральным секретарем ЦК КПСС.

Как только Леонид Ильич умер, уже буквально через две недели Андропов отправил Щелокова в «райскую группу» — так называется в просторечии группа генеральных инспекторов Вооруженных Сил СССР. В общем, это то же самое, что и уход на пенсию. Щелоков и опомниться не успел. Я думаю, что Андропов с неприязнью относился к Щелокову не только за «магазин», тут, видимо, существовали какие-то другие, более глубокие причины. Юрий Владимирович был истинным коммунистом. Если человек, носивший в кармане партбилет, совершал поступки, порочащие имя коммуниста, он не только переживал — этот человек вызывал у него принципиальное презрение. А если это был не просто человек, а руководитель, тем более министр, то тут и говорить нечего. Уверен только, что Андропов не питал симпатий к Щелокову не потому, что ревновал его к Брежневу, это чепуха. Сам Андропов был намного ближе к Леониду Ильичу. Я даже думаю, что, говоря об отношениях Щелокова и Андропова, нельзя употреблять резкие эпитеты. Не личная ненависть, а принципиальные расхождения во взглядах на то, как должен вести себя руководитель министерства, — вот что было между ними.

Даже лично хорошо ко мне относясь, Андропов, конечно, не мог сделать меня министром. Тут существовали определенные соображения этического характера. Юрий Владимирович был мудрым человеком. В этом плане я его понимаю и разделяю его неразгаданные мысли. Больше того: исходя из тех же самых соображений, я и сам, конечно, никогда бы не согласился. Зачем плодить ненужные разговоры?

Каким же министром был Николай Анисимович Щелоков? Что это за человек? Каковы его положительные и отрицательные качества? Не так просто, наверное, будет разобраться, но я сразу скажу: и все-таки это был министр.

Я понимаю, конечно, что иду сейчас вразрез, о Щелокове так много негативных статей, и у меня наверняка появятся серьезные оппоненты, но ведь заключенному, прямо скажем, терять нечего. Характерная деталь: лишив Щелокова всех орденов и медалей, Президиум Верховного Совета СССР все-таки оставил ему его боевые награды. А если взять Щелокова до войны, во время войны и — на посту министра, то это совсем разный Щелоков.

Сразу скажу, что я никогда не был близок с министром, как сейчас преподносит печать, но пусть это будет только деталью в нашем разговоре, Щелоков — человек самостоятельного мышления, очень энергичный, с хорошей политической смекалкой, которую, правда, сейчас возводят в степень политического авантюризма (где-то, наверное, это так), но все-таки определенная взвешенность и продуманность принимаемых решений у Щелокова была всегда. Он колоссально много работал, особенно в первые годы, когда он действительно глубоко изучал корни преступности в стране. При нем органы внутренних дел стали более уважаемы в народе. Для милиции было много сделано и в материальном отношении; в 1981 году Совет Министров решил вопрос о повышении денежного содержания сотрудникам органов. Если раньше за офицерское звание лейтенант получал 30 рублей, то теперь — уже 100. Придало ли это новый импульс нашей работе? Бесспорно. Повлияло ли это на стабилизацию кадров, приток новых сил? Конечно. Я не знаю, поэтому не говорю сейчас об образе жизни Щелокова вне стен министерства, но меня и других членов коллегии всегда подкупали энергичность, моторность министра, его умение «пробить» интересные вопросы. Кстати, именно Щелоков не раз протестовал, ссылаясь на зарубежный опыт, против больших сроков наказания для женщин и для подростков. Он предлагал вывести из подчинения Прокуратуре весь следственный аппарат и подчинить его МВД или иметь самостоятельное следствие — в этом он видел большую пользу. А то у нас получается, что Прокуратура и ведет следствие, и надзирает за ним. А это в корне неправильно. Тут сплошь и рядом происходят ошибки, как сейчас. Щелоков бережно относился к кадрам, я не помню ни одного случая, чтобы чья-то судьба была сломана, чтобы лицо, входившее в номенклатуру министерства, было с позором из органов изгнано, чтобы вокруг этого оступившегося человека искусственно нагнеталась обстановка. Давайте представим себе начальника УВД крупного промышленного города или области; ведь это человек, которому доверен исключительно важный участок работы — и политический, и криминальный, забот у него хватает. И пусть этот человек даже споткнулся, сделав что-то… то тогда давайте все-таки положим на весы: с одной стороны, его многолетнюю и безупречную службу, а с другой — вот тот проступок, который он совершил. Что перетянет? Неужто нужно сечь голову генералу, изгонять его с позором из органов, отдавать его под суд, лишать его формы, орденов и пенсионного обеспечения в старости?