Книга Византия. Удивительная жизнь средневековой империи - Джудит Херрин

Они также прилагали старания к исполнению законов. При Феофиле (829–842) императорская церемония переезда из Большого дворца к Влахернской церкви и обратно, проводившая по пятницам, давала возможность простым горожанам обратиться к императору. Однажды этой возможностью воспользовалась вдова, которая пожаловалась властителю, что ее обманом лишил лошади городской эпарх. Более того, она заявила, что именно на этой лошади в тот момент и ехал Феофил. Тот провел расследование и выяснил, что вдова говорила правду. Эпарх действительно отобрал у нее лошадь и отдал ее императору. Феофил немедленно вернул лошадь хозяйке и велел наказать высокопоставленного чиновника. Известно несколько вариантов этой истории, иными словами, она приобрела широкую известность. Аналогичная практика была продолжена XIII в. в Никее и в XIV в. – в Константинополе, где церемония получила название kavalikeuma («конный выезд») и сопровождалась звуками рогов и барабанов, «чтобы о выезде императора стало известно тем, с кем обошлись несправедливо, и все, кому нужна помощь от него, могли обратиться».[11]

С появлением четкой структуры письменных законов опытные судьи стали публиковать особые мнения – свидетельство внутренней решимости и уверенности византийских юристов. В начале XI в. Евстафий Ромей, дед которого тоже был судьей, занимал высшую судебную должность, droungarios tes Vigles (изначально «командир стражи» – военная должность, ставшая к тому времени гражданской). Будучи судьей имперского суда до самой своей смерти в 1034 г., он записал множество вердиктов, особых мнений и специальных правовых трудов, которые дают нам возможность увидеть, как закон применялся и трактовался. В одном в высшей степени спорном случае Ромей урегулировал жалобу на оспаривание брака на основании обвинения в насильственном похищении. Мнения его коллег-судей разделились, но Ромей указал, что в изначальном обвинении не шла речь о насилии, и «мудрые женщины» позже удостоверили девственность девушки, так что вопрос о насилии, делавшем брак незаконным, не возникал. Что же касается представленных женщинами свидетельств, также подвергшихся критике истцов, то они, конечно, были разрешены в суде, потому что в подобных случаях мужчины свидетельствовать не могут. Таким образом, Евстафий подтвердил, что брак совершенно законен. Его труды были обработаны коллегой или учеником и собраны в сборнике «Пира» («Опыт»), в котором изложены простые правила, основанные на его творческой трактовке законов. Здесь представлена высшая степень приспособляемости и гибкости римского наследия, и выдержки из этого сборника часто цитировались в более поздних трудах.

В 1047 г. оживление интеллектуальной активности побудило Константина IX (1042–1055) создать в столице две официальные школы – права и философии. В новой правовой школе должны были готовить юристов двух типов – notarioi и synegoroi. И те и другие организовывались в профессиональные коллегии. Номофилаком, охранителем законов, возглавившим правовую школу, стал Иоанн Ксифилин, написавший много правовых комментариев. Впоследствии он стал монахом на горе Олимп, а позже – патриархом (1064–1075). Император назначил Михаила Пселла руководить школой философии. Блестящий энциклопедист, Пселл хорошо известен своей Хроникой, посвященной правлению 14 императоров (976–1078), но он же являлся автором многих трудов по философии и математике, а также большого собрания писем (см. гл. 21). В конце XI в. был написан текст Tipoukeitos («Что где найти»), который обеспечил алфавитный указатель к Базилик (или Василик), добавив ссылки к законодательной и правовой трактовке Евстафия Ромея. Благодаря Tipoukeitos, который считается трудом судьи по имени Патц (Patzes), был существенно облегчен поиск источников, поскольку цитировались начальные слова соответствующих законов.

Тем временем в церковной сфере и простые христиане, и епископы приходили со своими проблемами в Константинополь, где патриарх был высшей апелляционной инстанцией. Продвижение в глубь Малой Азии турок-сельджуков в XI в. заставило многих епископов искать убежища в столице. Они становились членами постоянного синода (synodos endemousa) при патриархе и участвовали в судебных процессах. Суд принимал правила, призванные поддержать статус епископов в изгнании или обеспечить духовное руководство тем, кто жил под мусульманским правлением, – люди жаловались, что «шестьдесят книг законов, которые называются Базилики, малоизвестны в наших краях… Безопасно ли для ортодоксальных сирийцев и армян… вести литургию на своем языке?»[12] При написании официального ответа в 1194 г. Бальзамон подчеркнул, что литургии на местных языках должны всегда быть переводами авторизованных греческих моделей, и настаивал на лучшей согласованности с Константинополем. Бальзамон всячески развивал традиции сложных комментариев по каноническому праву и включал в свои работы много примеров незаконного и неправильного поведения христиан.

Несмотря на крушение латинской оккупации Константинополя в 1204–1261 гг., высокие стандарты продолжали поддерживаться патриархом в изгнании в Никее и церковными судами в разных городах. Записи о примененных правовых нормах сохранились в судебных решениях XIII в., вынесенных архиепископами Димитрием Хоматианом из Охрида и Иоанном Апокавком из Навпакта. Даже сегодня мы восхищаемся их решениями. Например, они разрешили развод на основании сильной взаимной ненависти, которая не позволила паре вступить в брачные отношения даже после того, как ее заперли на неделю. Или они сохранили рабыне, обвиненной в воровстве, одну оставшуюся руку, а не приказали отрубить ее, как того требовал хозяин, на основании того, что человек, потерявший обе руки, не сможет выжить.

В XIV в. трудились многие видные правоведы, включая Матфея Властаря, который попытался примирить каноническое и гражданское право в своем труде Syntagma kata stoicheion – «Алфавитной синтагме канонов», разделенном на части по темам, где церковное право предшествует гражданскому по одному и тому же вопросу. Или речь может идти о Константине Гарменопуле (Арменопуле), который в 1354 г. создал Procheiron Nomon («Ручную книгу законов»). Его исследование в шести книгах (поэтому оно называлось «Шестикнижием») стало одним из самых выдающихся вкладов в средневековое право и было сразу переведено на сербский язык, как и «Синтагма» Властаря. Гарменопул также составил сборник канонов Epitome kanonon, с комментариями по проблемам церковного права, а Властарь написал короткие синопсисы канонического права, гимнов, теологических трудов и список латинских правовых терминов. А районный суд в Фессалониках сохранил свидетельства о судьях, которые правильно ссылались и цитировали Кодекс Юстиниана и использовали его положения в увязке с законами своего времени.

В тех же Фессалониках Фома Магистр сочинил свою речь «О долге царя» и считал, что уважение к закону – обязанность правителя, равно как и поощрение более широких и глубоких знаний. По его словам, «законы первоначально вводились и до сих пор, главным образом, поддерживаются знанием… а знание – самое особенное, самое выгодное и самое ценное из всего для человека – просто потому, что в дополнение к другим достоинствам оно возвышает людей над другими».[13]