Книга Попытка контакта - Михаил Иванов

Никто из землян не знал, что Мариэла, не будучи сильна в устном счете, затруднялась мгновенно перевести маэрские часы в земные.

Женщина снова скрылась в спальне, не забыв притворить дверь. Фрося не вытерпела:

– Барин, так как же эта немка нашу-то княгинюшку лечить собралась?

– Сам не знаю, я ж не доктор.

Мешков отвечал несколько рассеянно. У него из головы не выходила та мысль, которую туда почти силой впихнула иномирская дама. И как же он сам не додумался?

Горничная изо всех сил вслушивалась. Но из спальни сначала донеслось сколько-то невнятных слов, а потом и вовсе ничего.

Князь принимался за книгу, потом швырял ее на столик, делал несколько кругов по гостиной, пытался услышать хоть что-то из спальни и, понятно, слышал ровно столько же, сколько и Фрося, еще раз пытался читать – с тем же успехом…

Наконец, Мариэла Захаровна появилась из спальни.

– Михаил Григорьевич, как понимаю, завтра у вас с утра будет много дел по службе?

Лейтенант кивнул.

– Ну, утром от вас много не потребуется: пришлите за мной экипаж. Мне предстоит еще раз осмотреть вашу супругу. Вообще-то это лишнее, сейчас она спит здоровым сном, и я уверена, что к утру будет в полном порядке, но я точно так же уверена, что наставница непременно отдала бы распоряжение об утреннем осмотре. У меня все же ранг магистра.

Князь решил, что правильно понял смысл.

Чужестранка повернулась к Фросе.

– Вас зовут Фрося?

От такого обращения у бедняжки подкосились ноги, но все же она устояла и даже нашла в себе силы несколько раз кивнуть.

– Вот вам приказ, Фрося. Татьяна Сергеевна сейчас спит и будет спать до утра. Не беспокоить. Не будить. С утра она проснется голодной. Есть ей можно все, но много не давать. Лучше небольшую порцию, а потом через два или три часа – еще такую же. В полдень уже может есть, как обычно. Ходить… ну, сначала я ее осмотрю, пусть дождется моего приезда и не встает с постели.

Горничная, которая знала барыню еще с детских лет, вспомнила этот командирский голос. Точно так же отдавал приказы старый барин. А уж он в этом деле понимал толк.

Но немка на этом не остановилась. В ее глазах появился зоркий прищур.

– Повторить приказ!

Фрося собралась с силами.

– Барыня сейчас почивать изволят, ее не трогать и не будить. С утрева дать завтрак, ее любимый: яишенку да сметанку, да хлебушек свежий, да кофий. Потом, если захочет, еще кусочек грудки куриной, да хлебушка пару кусков отрезать, да молочка. А потом уж в полдень, как обычно…

Суровая чужеземная барыня вдруг улыбнулась.

– Весьма неплохо, Фрося. Похвально.

Маг жизни по привычке имела в виду студенческую оценку. Но горничная поняла слово в прямом смысле и подумала, что докторша хоть и не русская, но справедливая.

Князь взялся лично отвезти госпожу до ее жилища. А верная горничная немедленно решилась нарушить приказ, на цыпочках прокралась в спальню и слегка тронула губами лоб своей любимицы. Горячки не было. К тому же княгинюшка чуть улыбнулась во сне. И это лучше всего убедило Фросю, что ее касаточка выздоровела. Осталось лишь вознести благодарственную молитву заступнице небесной, что и было сделано по выходе из спальни.

А о лекарстве от доктора Хофбауэра почему-то все забыли.

Глава 8

Маг жизни была права: у Мешкова и Семакова, а равно у капитана Риммера и лейтенанта Малаха день, начиная с утра, должен был получиться очень занятым. Таким он и заделался.

Первые двое во взаимодействии с лейтенантом Острено обеспечивали техническую поддержку со стороны землян, как то: сам артиллерийский корабль, постройку и установку мишеней на якоря, а также выделение четырех матросов на транспортировку гранатомета. Вторые двое указывали, как уложить гранаты в ящик, а Малах, со своей стороны, принимал у Тифора амулет, обеспечивающий «Гладкую воду». Еще с час лейтенант потратил на первую лекцию земным комендорам. В результате шлюп отдал швартовы лишь после полудня.

Вопреки ожиданиям, погрузка и установка гранатомета не вызвала ажиотажа. Что-то вроде очень малокалиберного орудия с очень сомнительными характеристиками – вот каково было мнение всего экипажа. Острено, будучи адъютантом адмирала, исполнял обязанности наблюдателя, то есть вообще ни во что не вмешивался. Командир корабля лейтенант Азарьев получил все нужные инструкции. Также ему представили двух непонятных иностранцев в одежде незнакомого кроя. Один из них был лейтенантом-артиллеристом, судя по имени – турком или татарином. По любым соображениям такому делать на борту корабля Русского императорского флота было совершенно нечего, но приказ шел от самого Нахимова. Второй оказался капитаном дальнего плавания. Этот хотя бы по имени был германцем; правда, его акцент совершенно не походил на германский. По этой причине Азарьев подумал, что, наверное, Риммер Карлович родом из Баварии, потому что всем известно: баварцев даже природные жители Гамбурга не понимают. Он поделился (шепотом, конечно) этой догадкой с лейтенантом Семаковым, получив в ответ неопределенное хмыкание.

Пока шлюп, подгоняемый несильным бризом, отваливал и шел к точке, где были установлены щиты для стрельб, матросы под присмотром немца принайтовили то, что тот назвал диковинным словом «гранатомет», к палубным рымам на носу. Стаксель убрали, чтобы он не мешал стрельбе. Все российские офицеры отметили, что, судя по тому, насколько легко нижние чины тягали это «орудие», вес его был крошечным по сравнению даже с восьмифунтовкой. Одновременно немец наставлял матросов, организуя цепочку для передачи гранат из ящика.

– Они тяжелые, братцы, так что двумя руками передавайте, чтоб не уронить. Берегите силы; гранат, может, штук пятьдесят перекидать придется. Готовность по команде!

В это время артиллерист раздавал последние инструкции комендорам Максимушкину и Патрушеву.

– По первому щиту открою огонь я сам, ваша задача пристально следить за моими действиями и запоминать. Первые две-три гранаты уйдут на пристрелку, причем прицел лучше смещать по горизонту, чтобы столбы от разрывов не мешали. И напоминаю: перелеты, вероятнее всего, не взорвутся. Так что начинать нужно с недолетом и лишь постепенно поднимать прицел.

Ветер стал покрепче. На волнах появились первые «барашки». Шлюп шел в бакштаг.

– На лаге! – Азарьеву не было причин надрывать глотку: небольшие размеры кораблика позволял командовать и без этого.

– Семь, ваше благородие!

Малах глянул на щиты и решился.

– Риммер Карлович, давай «Гладкую воду».

Серебряная пластина амулета почти целиком скрывалась в ладони иностранного капитана. Ее увидели лишь Семаков и Мешков, да и то лишь потому, что к действиям всех иномирцев они приглядывались особо тщательно. Зато эффект от применения заметили все, кто был на борту.