Книга Иван Федоров - Татьяна Муравьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скорина выучился грамоте в местной церковной школе, затем мог изучить латынь при католическом костеле Святого Франциска и Святого Бернарда, открытом в Полоцке в 1498 году.
В 1504 году он приехал в Краков и поступил в университет на факультет «свободных искусств», который закончил в 1506 году, получив степень магистра. Затем много путешествовал по Европе, расширяя свои знания в области философии и медицины. В 1512 году он приехал в Падую с целью получить степень доктора медицины. В церкви Святого Урбана состоялось заседание «Коллегии славнейших падуанских докторов искусств и медицины», на котором до сведения собравшихся доводилось, что «прибыл некий весьма ученый, бедный молодой человек, доктор искусств, родом из очень отдаленных стран», который просит учинить ему испытания в области медицины. Экзамен Скорина выдержал блестяще, степень была присвоена ему единогласно.
К тому времени у него уже созрела мысль о создании славянской типографии. Он переехал в Прагу — один из центров книгопечатания Восточной Европы — и стал готовить к изданию Библию. Книга выходила частями: в 1517 году была издана Псалтырь, в 1517–1519 годах — еще 22 книги Ветхого Завета. Общее заглавие издания Скорины звучало так: «Библия Руска, выложена доктором Франциском Скориною из славного города Полоцка, Богу ко чти и людем посполитым к доброму научению». К отдельным частям Библии Скориной было написано 25 предисловий и 24 послесловия, книга богато иллюстрирована гравюрами, заставками, концовками, в числе гравюр — портрет самого Скорины.
Около 1520 года Франциск Скорина покинул Прагу и вернулся на родину. Он поселился в Вильне и организовал там еще одну типографию, из которой вышли в 1522 году «Малая подорожная книжица», в 1525-м — «Апостол». «Апостол» стал последней книгой Скорины. Вскоре в Вильне случился большой пожар, от которого выгорели две трети города. Возможно, по этой причине типография прекратила свою работу.
Отойдя от типографской деятельности, Скорина поступил на службу к виленскому епископу в качестве секретаря и врача. В середине 1530-х годов он навсегда покинул родину и переселился в Прагу. В последние годы своей жизни Скорина работал в королевском ботаническом саду. Умер он около 1551 года.
Существует гипотеза (однако большинство исследователей считают ее ничем не доказанной), что в конце 1520-х — начале 1530-х годов Скорина побывал в Москве и пытался наладить книгопечатание на русском языке.
Из всех предшественников Ивана Федорова Скорина был наиболее близок ему по духу. А. А. Сидоров писал о Скорине: «Он не предприниматель, как Фиоль, и не монах, как Макарий. Скорина — издатель, а не типографщик, не печатник, не работник станка. Он — ученый, интеллигент, писатель, переводчик, он — идеолог, редактор, языковед и общественный деятель. Он прежде всего патриот и просветитель».
Во времена Ивана Федорова в Кракове работало три типографии — Флориана Унглера, Матвея Шарфенберга и Иеронима Виетора. Живя в Кракове, Иван Федоров, несомненно, бывал во всех этих типографиях. Но непосредственно обучаться типографскому делу он мог, по мнению E. Л. Немировского, скорее всего, в типографии Унглера. Флориан Унглер, немец из Баварии, переселился в Краков и в 1510 году основал здесь типографию. В типографии Унглера в 1514 году была издана первая печатная книга на польском языке. На связь нашего первопечатника с типографией Унглера указывает то, что одна из заставок, созданных впоследствии Иваном Федоровым, по орнаменту напоминает декоративное украшение «арабеску», использованную в одной из унглеровских книг.
Кроме того, некоторые исследователи усматривают сходство типографского знака, который стал использовать Иван Федоров, с гербом краковского воеводы Петра Кмиты и видят в этом еще одно подтверждение того, что Иван Федоров работал в типографии Унглера. Петр Кмита — большой любитель книг, покровитель поэтов и ученых, оказывал значительную поддержку типографии Унглера. Объяснить сходство типографского знака первопечатника с гербом краковского воеводы можно следующим образом. В те времена существовало право «адаптации», когда дворянин мог «приписать» к своему гербу человека незнатного происхождения, находившегося под его покровительством. Поскольку типография Унглера пользовалась покровительством Кмиты, то Иван Федоров, в числе прочих ее работников, вполне мог получить право использовать его герб. Правда, эта версия вызывает серьезное сомнение, так как типографский знак Ивана Федорова не в точности повторяет, а лишь напоминает герб Кмиты (так же как напоминает и герб рода Рагозы, о чем уже было сказано, когда речь шла о происхождении первопечатника).
Но, так или иначе, если принять за данность, что Иван Федоров жил в Кракове и был студентом Краковского университета, можно не сомневаться, что именно краковские типографы стали его первыми учителями в деле печатных книг.
Исходя из того, что Иван Федоров был удостоен звания бакалавра в 1532 году, следует предположить, что он уехал из Москвы в конце 1520-х годов, а вернулся во второй половине 1530-х. За это время Московское государство пережило немало потрясений. Покидал Россию Иван Федоров в правление великого князя Василия III, вернулся же в смутную эпоху междуцарствия.
Василий III скончался в декабре 1533 года.
Незадолго до смерти великого князя, в конце лета москвичи были напуганы грозным знамением: в ясный полдень солнце на небе вдруг потемнело, а верхушку солнечного диска срезало, будто ножом. Ждали беды, но дни шли за днями, а жизнь спокойно текла своим чередом.
25 сентября в день памяти святого Сергия Радонежского великий князь, как обычно, с женой и сыновьями — трехлетним Иваном и младенцем Юрием — отправился поклониться гробу Сергия в Троицкий монастырь, расположенный в семидесяти верстах от Москвы. Усердно помолившись, великокняжье семейство двинулось из монастыря в село Озерецкое близ Волоколамска, где Василий Иванович каждую осень тешился охотой.
Однако на сей раз ему не довелось предаться любимой потехе из-за внезапно приключившейся хвори. На правом бедре у князя образовалась язва величиной с булавочную головку. Поначалу недуг не казался опасным. Призванные лекари стали прикладывать к язве муку, смешанную с медом, и печеный лук. От этого язва воспалилась и стала причинять князю сильнейшую боль, так что он уже не мог подняться с постели. Василий Иванович решил вернуться в Москву. Его уложили в сани и медленно, шагом, чтобы не потревожить недужного, тронулись к Москве. Ехали долго, со многими остановками, иные из которых длились по две недели. Великому князю становилось все хуже и хуже.
Водворившись в постельных покоях в Кремле, великий князь призвал своего любимого лекаря — немца Люева и сказал: «Много лет служишь ты мне верой и правдой. Я же всегда тебя жаловал и ничем не обидел. Скажи теперь без утайки — можешь ли ты исцелить мой недуг?» Лекарь печально покачал головой и ответил: «Государь! Велики твои благодеяния, оказанные мне, бедному иноземцу. Я никогда их не забуду. Но я не Бог, и не могу исцелить от смерти».
