Книга Волшебник Севера - Джон Фланаган

Кроули посмотрел на солнце, которое уже начало клониться к западу:

– Ну что, пора обедать. А потом мы попрощаемся с тобой и с Берриганом. Если поспешите, до заката доберетесь до долины Марроудейл.

Глава 14

Посетители таверны «Треснувшая фляга» повернули головы, услышав скрип распахнувшейся входной двери и ощутив холодное дуновение ветра, занесшего внутрь целый вихрь снежинок.

– А ну закрыть дверь! – недовольно пробурчал грузный ломовой извозчик у барной стойки, даже не удосуживаясь повернуться, чтобы посмотреть на вошедшего. Но другие посмотрели на него с интересом, поскольку это был явно не местный житель. Едва в Норгейтском уделе успевала воцариться зима, покрывавшая дороги льдом и снегом, посторонних путников как будто сдувало холодным ветром.

Дверь захлопнулась, обрывая порыв ветра. Пламя в камине и огоньки на свечах вновь затихли после бешеного танца. Новоприбывший скинул с головы плотный капюшон плаща с черно-белым узором и стряхнул с плеч густой слой снега. Он оказался молодым человеком с легкой щетиной на подбородке – на вид лет двадцати-двадцати с небольшим, ростом чуть меньше среднего и довольно худощавым. Вслед за ним в помещение вошла черно-белая овчарка, не сводившая глаз с хозяина в ожидании приказа. Тот указал на пустой столик ближе ко входу, и она тихо прошла вперед, встала на задние лапы и прислонилась брюхом к столешнице. При этом она водила головой по сторонам, словно спокойно осматриваясь и оценивая обстановку. Молодой незнакомец тем временем сбросил плащ и повесил его на спинку стула, чтобы он просох от тепла камина. Оставшиеся снежинки на плаще быстро растаяли и поднялись в воздух струйками пара.

Когда посетители увидели, что молодой человек держит под мышкой, любопытный гул усилился. Он положил на стол кожаный футляр для музыкального инструмента. Если обычные путники в этих краях зимой представляли собой редкость, то о развлечении и вовсе не приходилось мечтать. Даже угрюмое лицо извозчика расплылось в улыбке.

– Ты что, музыкант? – спросил он с надеждой.

Уилл кивнул, улыбнувшись в ответ:

– Честный жонглер, дружище, прокладывающий себе дорогу сквозь жестокий холод ваших краев, которые, тем не менее, как всегда прекрасны.

Это был шуточный ответ из тех, которым его обучил Берриган за время их совместного путешествия. По пути они останавливались в дюжине трактиров и таверн вроде этой.

Некоторые из пьяниц подсели поближе.

– Ну тогда давай сыграй, – предложил извозчик.

Остальные встретили его слова одобрительным бормотанием.

Уилл задумчиво склонил голову набок, словно размышляя над предложением. Потом поднял ладони к губам и нарочито усердно подышал на них:

– Холодный выдался вечерочек, дружище. Руки мои едва не застыли.

– Можешь согреть их вот этим, – послышался позади него другой голос.

Уилл повернулся и увидел, как к нему из-за стойки подходит хозяин таверны с дымящейся кружкой разогретого вина в руках. Когда он поставил кружку на стол, Уилл схватил ее обеими руками и одобрительно кивнул, понюхав ароматный, сдобренный специями напиток, от которого поднимались облачка пара.

– Ага. Как раз то, что надо. Должно сработать, – ответил он.

Хозяин таверны подмигнул ему.

– За счет заведения, – сказал он.

Уилл кивнул. Можно сказать, такова была даже обязанность трактирщика. Благодаря музыканту сегодня его ожидает неплохая прибыль. Завсегдатаи задержатся дольше обычного, выпьют больше и потратят больше. Уилл сделал большой глоток, одобрительно покачал головой и принялся расстегивать ремни на футляре мандолы. Дерево инструмента было холодным на ощупь. Быстрая смена температуры сбила все настройки, и некоторое время Уилл был занят тем, что перенастраивал свой инструмент.

Наконец, удовлетворившись результатом, он взял аккорд, немного поправил натяжение струны и окинул собравшихся задорным взглядом.

– Сыграю-ка пару песен, пока мне не принесли ужин, – произнес он, не обращаясь ни к кому конкретному, а затем добавил: – Надеюсь, ужин будет?

– Разумеется, друг, – поспешно закивал трактирщик. – Превосходное жаркое из мяса ягненка, приготовленное моей женой, с хлебом, вареным картофелем с приправами и еще вином на добавку.

Уилл кивнул в знак того, что они договорились.

– Итак, я пою. Потом ем. Потом еще пою. Как вам? – спросил он, и ответом ему был хор одобрения.

Не успели затихнуть голоса, как он заиграл бойкое вступление к песне «Солнечная дама».

Солнечная дама, солнце в волосах,Солнце на одежде, солнце на губах.Солнечная дама, лишь взмахни рукой,Сразу без раздумий брошусь за тобой.

Уилл поднял голову, ища поддержки у собравшихся в небольшом зале трактира, и слушатели подхватили популярный мотив, отстукивая ритм кружками по столам и подпевая:

Свет несешь ты людям, улыбнись скорейИ своей улыбкой сердце обогрей.Солнечная дама, солнце в волосах,Солнце на одежде, солнце на губах.

Когда он перешел ко второму куплету, слушатели замолчали, дав ему пропеть, а потом подхватили припев. Это была задорная, но вместе с тем немного лиричная песня, идеальная для начала выступления, как и говорил Берриган.

– Пусть она и не лучшая песня в твоем репертуаре, – говорил он, – но она бодрая и воодушевляющая, ее хорошо знают, и с ее помощью хорошо «растапливать лед». Учти, что не следует начинать с лучшей песни. Всегда оставляй возможность для маневра.

Когда Уилл добрался до последнего припева и зал снова начал ему подпевать, он испытал теплое чувство удовлетворения, разраставшееся и растекавшееся по всему его телу. Не успел затихнуть финальный аккорд, как слушатели разразились аплодисментами. Ему пришлось напомнить себе – далеко не в первый раз, – что на самом деле он не жонглер и что его цель состоит не в том, чтобы развлекать народ и добиваться его расположения. А в такие моменты напоминать себе об этом получалось не без труда.

Он спел еще четыре песни: «Воскресенье после сбора урожая», «Джесси на горе», «Вспомним былое» и «Сбежавшая кобыла». Последняя отличалась бойким галопирующим ритмом, и слушатели невольно застучали кулаками и затопали ногами. Закончив, Уилл бросил взгляд на собаку, которая лежала рядом, не сводя с него глаз, и произнес единственное слово: «Дракон».

Овчарка тут же встала на задние лапы, откинула голову и громко залаяла, как он и учил ее на протяжении нескольких недель по дороге сюда. Слово «Дракон» было для нее сигналом, по которому она должна была лаять, пока он не прикажет ей остановиться. Как это сделал сейчас.

– В чем дело, Харли? – спросил он притворно удивленным тоном.

На самом деле ее звали не Харли. Уилл еще не придумал для нее настоящее имя. Харли было очередным кодовым словом. Оно означало, что собака потрудилась на славу и теперь может прекратить лаять. Она тут же замолчала, дважды стукнув хвостом по половице в знак того, что сыграла, как надо. Уилл посмотрел на ожидающих зрителей и развел руками, словно извиняясь: