Книга Владимир Святой - Алексей Карпов

Я не берусь рассуждать о том, что могло бы произойти, избери Владимир другой путь. Наверное, война не являлась неизбежностью. Ярополк, насколько мы можем предположить, был готов к примирению. Захват им Новгорода стал следствием бегства Владимира, а не стремления киевского князя к единодержавию во что бы то ни стало. Владимир, однако, выбрал войну. Позже он так будет оправдывать свои действия: «Не я начал братию свою избивать, но Ярополк. Я же, убоявшись того, пошел против него». Отчасти он лукавил, ибо, наверное, знал, что смерть Олега приключилась скорее от несчастного случая, стечения обстоятельств, нежели стала результатом намеренного убийства. И все же слова Владимира были исполнены ясного смысла. Война с Ярополком явилась прямым следствием Древлянской войны.

Слишком немного знаем мы о Владимире той поры, чтобы до конца объяснить себе его выбор. Наверное, он не любил Ярополка, как, впрочем, и Ярополк едва ли любил его. Может быть, он завидовал брату, обласканному еще с детства и теперь блиставшему в роли полноправного киевского князя на отцовском престоле. В событиях войны 978 года мы увидим присущее Владимиру желание опередить Ярополка даже в малом, унизить и уязвить его, отобрать то, что принадлежало ему по праву. Мы увидим Владимира жестоким и мстительным, не прощающим нанесенной ему обиды. Наверное, начиная войну за Киев, он жаждал сторицею воздать за те унижения, которые сам пережил в этом городе.

И все же Ярополк был братом ему. И объявляя войну брату, Владимир преступал закон и обычай — как прежде преступил закон и обычай сам Ярополк. Одно зло влечет за собой другое — это, увы, неизбежный закон истории. Но Ярополк, вступая в Древлянскую землю, вовсе не желал убивать своего брата. Владимир же, вероятно, с самого начала замышлял братоубийство.

Ход войны 978 года может быть восстановлен лишь приблизительно, путем сравнения различных сохранившихся письменных источников. Многое мы знаем не наверняка. Отдельные свидетельства поздних летописей, казалось бы, могут прояснить картину — но мы не знаем, насколько они достоверны; каждое такое свидетельство требует тщательной источниковедческой проверки, большей частью до сих пор не проведенной. Что же касается «Повести временных лет», то она сосредоточивает свое внимание только на некоторых эпизодах происходивших событий.

Разъяснений прежде всего требует датировка войны между Владимиром и Ярополком. «Повесть временных лет», а вслед за ней и все другие летописные своды, относят ее к 6488 (980) году. Однако эта дата неверна. В нашем распоряжении есть другой источник — «Память и похвала князю Русскому Владимиру», написанная неким Иаковом мнихом (то есть монахом), вероятно, в XI веке. В ее составе читается текст, который исследователи называют «древнейшим житием» князя Владимира. Составитель «древнейшего жития», в свою очередь, использовал какую-то не дошедшую до нашего времени летопись, более древнюю, чем «Повесть временных лет», — эта летопись, в частности, еще не знала «абсолютных» хронологических дат «от Сотворения мира» и датировала происходящие события годами княжения того или иного князя. Использовались в «древнейшем житии» Владимира и другие, также несохранившиеся источники. Из одного из них была извлечена точная дата вокняжения Владимира в Киеве — 11 июня 6486 (978) года. Учитывая относительность датировок ранних статей «Повести временных лет» и глубокую древность того источника, которым пользовался составитель «древнейшего жития», ученые признают дату «Памяти и похвалы» Иакова мниха более достоверной, нежели летописная. Эта дата находит косвенное подтверждение и в расчетах так называемого «перечня княжений», помещенного в начальной части «Повести временных лет» перед погодными летописными статьями, а также в приведенных летописцем подсчетах возраста сына Владимира князя Ярослава.

Итак, примем, что война между братьями началась либо в конце 977-го, либо в начале 978 года.

Началась же она довольно вяло. Вновь, как и несколько лет назад, Ярополк промедлил с самого начала. Он не решился выступить против брата сразу после получения известия об объявлении войны. Никоновская летопись так объясняет медлительность киевского князя: услыхав слова Владимира, Ярополк «смутился и начал собирать множество воинов, ибо и сам он был весьма храбр. И сказал ему воевода его Блуд: “Отнюдь не может противостоять тебе твой меньший брат Владимир — как не может синица против орла воевать. Не смущайся боязнью и не утруждай себя собиранием воинов”. Говорил же так Блуд господину своему с лукавством, ибо был прельщен и обласкан Владимиром».

Несколько по-иному передают слова обласканного Владимиром Блуда еще более поздние источники:

«Княже, для чего хочешь войско утруждать? — будто бы говорил он Ярополку. — Ведь я совершенно знаю, что Владимир в своих войсках любви не имеет и, как сын рабыни, укоряем. И когда увидят тебя войска его, все без боя тебе предадутся. Поэтому нет тебе нужды против него выступать».

О роли Блуда, ближайшего после отстранения Свенельда воеводы Ярополка, речь еще впереди. Как можно догадываться, позднейшие авторы несколько забегали вперед и торопили события: тайные переговоры с Блудом Владимир начнет позднее.

Но и в самом деле Ярополк «смущался», то есть медлил выступать против своего брата. Ведь он сам был виновником начавшейся войны; новое столкновение могло упрочить за ним славу братоубийцы и законопреступника. Ярополк не был уверен в своей правоте — и эта его неуверенность передавалась киевлянам. Вероятно, он старался миром уладить ссору. Но промедление, в конечном счете, погубило его. Позднее, когда Владимир обступит Киев, Ярополку придется бежать из города, не чувствуя поддержки со стороны горожан. Ибо бездействующий князь, не способный защитить своих подданных, терял в их глазах достоинство истинного князя.

В столкновениях за власть обычно побеждает тот, кто решительнее, смелее, но нередко еще и тот, кто беспринципнее, безжалостнее, кто в меньшей степени подвержен эмоциям и легче может преступить нравственные запреты, мешающие достижению намеченной цели. Вначале, наверное, и Ярополк, и Владимир равно боялись друг друга. Но Владимир первым решился на военные действия и получил неоспоримые преимущества нападающего над обороняющимся. Может быть, сказалось присутствие рядом с ним Добрыни — безусловно, преданного ему и, безусловно, талантливого и решительного человека. Ярополку, наверное, не хватило Свенельда с его решительностью и жестокостью, с его способностью выпутаться из самого сложного положения. Ни окружающие его люди, ни сам Ярополк, как показали дальнейшие события, истинным полководческим даром не обладали.

По-видимому, было еще одно обстоятельство, которое Ярополку приходилось принимать во внимание. Автор Иоакимовской летописи, рассказывая о ходе войны, замечает: «Ярополк был нелюбим людьми, поскольку дал христианам великую волю». Мы уже говорили о покровительстве христианам со стороны киевского князя, о его возможных колебаниях в сторону христианизации Руси. Князь был человеком просвещенным, но видимое потакание одним своим подданным, в ущерб интересам других (коих было, конечно, больше), едва ли нравилось киевлянам. Усилению напряженности в отношениях между христианами и язычниками могло способствовать и отстранение от власти Свенельда, вероятного вождя «языческой партии». Так что предположение, высказанное автором Иоакимовской летописи, оказывается и на этот раз вполне правдоподобным.