Книга Записки летчицы У-2. Женщины-авиаторы в годы Великой Отечественной войны. 1942-1945 - Ирина Дрягина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У въезда в город спустил скат. Пришлось менять. А было уже шесть часов, и не было видно, как с аэродрома взлетают санитарные самолеты.
Дина доложила о выполнении задания, а я даже подойти к ней не могла — полились слезы. У Дины рана в голень навылет. У Лели — осколки в мякоти бедра, она потеряла много крови. Сели они прямо к полевому госпиталю. Динка просто герой — так хладнокровно посадила машину! Предварительно она сбила пламя, но мог загореться мотор, потому что там бензин. У Лели было шоковое состояние.
Мне не хочется никакого пафоса, но именно о Дине, о простой женщине, сказал Некрасов:
15 августа
Ночь, лунное затмение. Опять ты взвинчена до предела, Женечка.
Теперь, когда Гали нет и она никогда не вернется… Ой, как это жутко звучит, жизнерадостная моя Галочка! Это слишком жестоко. Я ношу ее фотографии в партбилете, я не могу переложить ее в маленький белый конвертик, куда я уже положила Женю, — с такой болью в душе я похоронила и этого своего друга. А с Галкой я никак не решусь расстаться.
17 августа
Я окончила Олдингтона «Все люди враги». Автор вместе с Кларендоном совершает массу ошибок, взгляд у него на жизнь далеко не жизненный, и сам он, как человек умный, понимает обреченность своих теорий. Но эта книга волнует. Ряд мыслей у него для меня нов и поражает оригинальностью (вместе с тем они и наиболее слабое у него место), ряд «вечных истин» очень тонко подмечен.
«Любовь — это самое интимное, самое личное в человеке. Она подобна цветку, который можно подарить в данный момент только одному человеку. Если любишь, надо всего себя отдать и чувствовать, что тебя принимают, и, может быть, в любви труднее все принять, чем все отдать. Мы знаем, что даем, но не можем знать, что получим».
Вечер, 25 августа
Женечка, ты хочешь несбыточного: ты хочешь, чтобы среди девушек нашлась вторая Галя. Но ведь Галя была у тебя только одна — да и ту ты сама, товарищ штурман полка, послала на смерть…
12 октября
Вы помните вечер два года назад, мои любимые?
Папа спал, а ты, мусенька, вперемежку со слезами играла со мной и Софой в девятку. А назавтра я ушла. Прошло два года. Если бы меня сейчас спросили снова, как я хочу устроить свою жизнь, я бы, ни минуты не колеблясь, ответила: «Только так». Не подумайте, что мне легко в разлуке с вами, мои дорогие. Иногда я не только сердцем, всем телом чувствую, что мне не хватает вас. Но это иногда. А обычно я думаю о вас всегда: когда мне очень хорошо и очень плохо. И мысль о том, что меня ждут, что кто-то жаждет видеть меня после войны живой и здоровой, часто согревает лучше, чем печка. А вот сейчас я бы не прочь посидеть у хорошей печки: сидим мы в землянке, снаружи беснуется ветер, крутящий пыль и заставляющий беспокоиться о наших птичках.
Целую. Женя.
1 ноября
Пересыпь. Здесь мы с 20 октября. Сегодняшняя ночь войдет в историю — начало высадки десанта на Крымском полуострове. С вечера сделали по одному вылету, потом перерыв на пять часов. В 2.15 нанесли первый удар, в 4.25 заработала наша артиллерия. Сегодня узнаем судьбу десанта. Летала я опять с Люсей. Словили нас прожекторы удивительной яркости. Люся так пикировала, что у меня дух захватывало, и я прерывающимся голосом командовала в трубку.
Вообще переговор у нее очень скверный, но на этот раз она отлично слышала. Зенитки били близко, но безуспешно.
10 ноября
Мысли путаются, жизнь раздвоилась: собираюсь домой. Получилось так. Как-то сидели мы в автомашине (ноги замерзли) и разговорились об отдыхе. Майор объявила, что уже оформила на меня путевку. Я стала ее упрашивать не делать этого. Полчаса уговаривала. Она поддакивала, и мне показалось, что я ее уговорила. Дня через два в столовой зашел разговор об этом в присутствии врача. Врач говорит, что все уже готово и я должна ехать. «Нет, я отговорила майора». — «Ничего подобного: я своего решения не меняла». — «Как?! А зачем же я полчаса старалась?»
Итак, я еду. Путевка в Кисловодск с 8 ноября, но это не важно.
2 февраля 1944 года
Ты пришла!.. Готова ли я тебя встретить? Мне 23 года, уже много. А с каждым днем оказывается, что в жизни еще много, очень много неизведанных сторон. Вот два часа назад Сима получила долгожданное письмо, даже два сразу. И около получаса просвещала меня. Завидую я ей или нет? Наверное, нет.
Перерыв в дневнике получился солидный. В Москве я была десять дней — в ночь на 21 ноября приехала, в ночь на 2 декабря уехала. Мама пишет — все прошло, как сон. Я, когда ночевала в Краснодаре в день приезда из Москвы, останавливалась в комнате майора Гуревича (у него было ночное дежурство). Я была в квартире одна. До ужина прочла вслух всего «Демона» — на душе было грустно и тепло… «И будешь ты царицей мира…» Зачем мне целый мир, о дьявол? Мне нужен целый человек, но чтобы он был «самый мой». Тогда и мир будет наш. И нашего сына. Мария Владимировна предупреждала меня при встрече: «Будь осторожна в выборе отца для своего ребенка. Ведь он должен быть еще и другом для тебя». Вот когда кончится война… 8 февраля мы отмечаем двухлетие полка. Как незаметно мчатся годы! Последнее время у меня было уж очень много работы: напряжение максимальное, приняла зачеты по НШС (наставление по штурманской службе) у всего полка, сделала доклад о Марине Расковой, месячный отчет, графический учет карт, пишу сказку «У самого синего моря жил-был гвардейский женский полк…», сегодня делала доклад в 4-й АЭ о боевых традициях нашего полка. Полина Гельман требует у меня статью «Двухлетие» в журнал; к 5 февраля надо приготовить карту нашего боевого пути. И при этом я бы всегда нашла время раз в пять- шесть дней написать Славику. Но он далеко, по пути в Иран. Позавчера получила от него сразу три письма, и везде пишет одно: не пиши, пришлю новый адрес. А мне так иногда хочется поговорить с ним, так его недостает. Последнее письмо было уже из Сальян…
5 февраля
Где-то ты сейчас, мой далекий «иранец»? Мы все время не работаем: то точка не пригодна, то ветер сильный. Усиленно готовимся к двухлетию. Я уже сделала карту боевого пути. Пишу «Двухлетие».
Бондареву уже заменяем — расширяем штурманскую группу Розовой и Волосюк. Сейчас с Катей Рябовой стали вспоминать тригонометрию — пустые, пустые головы…
8 февраля
22.00. Итак, два года! Празднование прошло хорошо. Мы с Симой с утра летали с приглашениями. А вечером работали.
Никаких намеков на февральские трескучие морозы. Сделали по три вылета на гору Митридат в Керчи. А потом нас закрыло туманом. Спать легли в шесть часов утра. А днем началась предпраздничная суета. Чистились, гладились. Майор делает доклад. Устала даже она. Затем приказы, поздравления.
