Книга Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер - Алексей Буторов

В те времена высшее образование русского юношества в чужих краях имело некое условное разделение. Те, кто принадлежал к рядовому дворянству, отправлялись учиться преимущественно за казенный счет в Лейпцигский университет, кто побогаче и породовитей — в Лейденский, но уже за счет собственный.

Благодаря великому революционеру и писателю Александру Николаевичу Радищеву, попавшему в качестве бывшего пажа Императорского Двора в Лейпцигский университет, сохранились подробности жизни небогатых русских студентов за границей. Вместо получения добротных знаний — одни скандалы, выяснение денежных и иных отношений, жалобы высшему начальству. Одним словом, типичная жизнь мелких российских провинциалов.

Странным образом жизненные пути Радищева и Юсупова несколько раз пересекались. Они оказывались почти в одинаковых ситуациях, когда судьба предоставляла сделать выбор… Скорее всего, лично Александр Николаевич и Николай Борисович знакомы не были, хотя и могли встречаться в стенах Петербургского Английского собрания, но едва ли обратили друг на друга внимание.

Плиний-младший. Естественная история. Т.1. Лейден; Роттердам. 1669. Титульный лист с типографской маркой и печаткой. Библиотека князя Н. Б. Юсупова. ГМУА.

Про обстановку в Лейденском университете, про свою учебу Николай Борисович регулярно рассказывал в письмах к друзьям Куракиным[94]. В Лейдене Николай Борисович пробыл с середины июля 1774 по февраль или начало марта 1776 года. Программу его учебных занятий одобрил граф Никита Иванович Панин частью еще в Петербурге. Он же, видимо, дал Юсупову рекомендательное письмо к русскому посланнику в Гааге князю Дмитрию Алексеевичу Голицыну (1734–1803), который, в свою очередь, рекомендовал князя в Лейденский университет, куда без протекции даже с деньгами попасть оказалось не так-то просто.

Князь Голицын в эти дни, в июле 1774 года, принимал в своем гаагском доме возвратившегося из Петербурга знаменитого французского философа Дени Дидро, с которым они были дружны. Юсупова представили гостю. По всей видимости, представление это не ограничилось лишь светскими любезностями — разговор с юным русским князем, отличавшимся остротой ума, наверняка оказался интересен знаменитому философу.

Лейденский университет в 1770–1776 годах стал своеобразным центром небольшой русской колонии — отпрыски преимущественно петербургских аристократических семейств получали здесь высшее образование. Среди них — братья Н. П. и С. П. Румянцевы, граф Н. П. Шереметев, два князя Волконские, граф Сиверс, князья Гагарин и Н. А. Голицын, граф С. С. Апраксин, ближайшие друзья Юсупова — братья Александр Борисович и Алексей Борисович Куракины.

Руководил группой русских студентов Карл Сальден — брат известного дипломата. Среди преподавателей университета были крупные ученые — Фридрих Вильгельм Пестель и Жак Николай Алламан. Занятия, судя по переписке князя Юсупова, строились преимущественно по индивидуальному плану, но имело место посещение общих лекций в университетских аудиториях. Отношения между профессорами и учениками складывались самые дружественные и сохранились на многие годы.

Николай Борисович прослушал курсы: права, философии, политической истории, естественной истории; занимался ботаникой, физикой, химией, математикой, анатомией. Кроме того, в учебную программу князя входили — латынь, древнегреческий, итальянский, английский языки, а также занятия живописью и музыкой.

«Сегодня неделя как я занимаюсь, — сообщал Николай Борисович Куракину 21 июля 1771 года. — Я передал Ваше письмо г-ну Пестелю, и я его застал таким образом, каким Вы его мне обрисовали. Ваше письмо мне было большим подспорьем, так как Вы с ним близки духовно и одного образа мышления… Пестель дает мне два занятия в день: утром — государственное право, во второй половине дня — историю философии. Даже в пятницу он дает мне один урок, что обычно не делает. Г-н Алламан заставляет меня заниматься физикой. Керру ежедневно преподает мне латинский язык; Митчелл, английский министр, учит меня этомуязыку; музыка и рисование заполняют оставшееся время. Но когда закончатся каникулы, я займусь ботаникой. Я живу на Бреет-стрит, рядом с голландским Двором…»[95].

Р. Бромптон. «Портрет князя А. Б. Куракина». 1781. ГТГ.

Год спустя Юсупов пишет Куракину об окончании учебных курсов права, философии, политической и естественной истории. «Я доволен как нельзя больше г-ном Пестелем и г-ном Алламаном… Занятия вызывают очарование, как любовница, с той разницей, что обладание любовницей знакомит Вас с ней тотчас, а при занятии возникают все новые желания, и эта перспектива, достичь которую никогда невозможно… В чем я не заверил бы никого, уезжая из страны, это то, что я не касался ни одной женщины… Я остаюсь здесь, чтобы посещать занятия Рипкепиуса и Фалькенара. В свободное время я изучал греческий и латинский и достиг понимания. Я продолжаю изучать химию у Брандта… Зимой я буду посещать занятия по анатомии Стантифора… Я имел честь написать Графу, Вашему дяде, спросите у него, одобряет ли он мой план»[96].

Имена всех лейденских преподавателей Юсупов для памяти записал на форзаце одной из первых своих «альдин» — «Комментарии к письмам Цицерона Павла Мануция». Книга и без этой надписи имела уже в то время немалую библиографическую ценность. Для биографии Николая Борисовича она оказалась ценна вдвойне. «Я купил эту книгу в период моего пребывания в Лейдене 7 марта 1774 года», — надписал ее князь. (датировка и перевод Е. В. Дружининой)[97].

Во время учебы у Юсупова укрепился давний интерес к античности, вообще характерный для людей эпохи Просвещения. В Юсуповском архиве сохранилось письмо к Николаю Борисовичу его учителя, известного эллиниста Л. К. Фалькенара. «Тридцать семь лет я учил греческому языку в двух университетах нашего государства и ни в ком из моих, даже отличнейших слушателей, не нашел столь твердой и столь постоянной любви к изящным наукам, даже не воображал никогда, чтобы между лицами твоего звания нашлись такие, которые могли быть увлечены прелестью древней литературы… Когда в Париже, Италии и других городах Европы ты, как истинный любитель и знаток, осматривал рукописные памятники Древней Греции, каких не получал похвал, свидетельствующих о твоих познаниях в греческом и латинском языках от ученых хранителей тамошних библиотек!». Фалькенар посвятил Юсупову издание «Теокрита», которое, по некоторым сведениям, печаталось за счет личных средств князя[98].