Книга Карузо - Алексей Булыгин

В августе 1897 года газеты сообщили, что Ада Джакетти выступит в театре «Гольдони» в Ливорно в трех операх — «Травиате» Д. Верди, «Манон Леско» и «Богеме» Дж. Пуччини и что ее партнером в первой из трех опер будет многообещающий молодой тенор — Эррико Карузо.

В Ливорно Гвидо Джакетти снял для Ады многокомнатную квартиру. Певица приехала за месяц до начала спектаклей, чтобы поработать над партиями. Позднее к ней присоединились мать и сестра. Гвидо работал во Флоренции, а муж Джино Ботти был в постоянных разъездах по своим банковским делам.

Рине, незадолго до приезда перенесшей тяжелую болезнь, врачи рекомендовали морские купания.

По приезде в Ливорно Карузо стал думать, где остановиться. Ему не давали покоя слова Муньоне о красавице-певице, с которой ему предстоит выступать, и он, сгорая от любопытства, рискнул отправиться к ней. Дома он застал синьору Джакетти, которая была очень любезна, узнав, что Карузо рекомендован дирижером, сыгравшим столь важную роль в жизни ее дочери. Еще больше она расцвела, когда выяснилось, что тенор будет петь с ее дочерью. Джузеппина Джакетти поинтересовалась, где он остановился. Узнав, что молодой человек еще не успел найти жилье, она тут же предложила ему снять комнату в их квартире, на что Карузо немедленно согласился. В ответ он пригласил все семейство отобедать в соседнем ресторанчике.

В тот же день Карузо познакомился и с обеими дочерями синьоры Джакетти.

Семнадцатилетняя Рина влюбилась в красавца Эррико с первого взгляда и окружила его заботой и вниманием: стирала его одежду, гладила рубашки и брюки. Это льстило Карузо, и он стал ухаживать за юной очаровательной девушкой. Они часами катались на велосипедах в окрестностях Ливорно. Во время одной из таких поездок Карузо попытался ее поцеловать. Но Рина решила не поддаваться его обаянию. По ее признанию, она любила его безумно и была бы счастлива соединить с ним свою жизнь, но… исключительно в «святом супружестве»[87]. О чем тут же и сообщила своему другу.

Но брак меньше всего интересовал Карузо. Он только что со скандалом расторг помолвку с Джузеппиной Грасси, и попадать в новую зависимость ему совершенно не хотелось. Вполне возможно, на тот момент чувства Эррико к младшей из сестер Джакетти не были столь сильными, чтобы решиться связать с ней жизнь. Однако Рина была уверена в обратном и, не сомневаясь в искренности его чувств, о которых он не уставал говорить, попросила Карузо какое-то время подумать. Для нее это стало роковой ошибкой, что обнаружилось весьма скоро. Окончательно выздоровев, Рина отправилась домой во Флоренцию, где ей нужно было сдавать выпускные экзамены в консерватории «Керубини». Она с отличием закончила консерваторию и получила диплом певицы, и сестры (пока только формально) стали коллегами.

Тем временем в театре «Гольдони» шла подготовка премьеры «Травиаты». Как тогда, так и впоследствии, во время репетиций Карузо пел вполголоса (дирижеры и партнеры так сильно обижались на него за это, что несколько лет спустя, подписывая контракт с дирекцией «Метрополитен-опера», Карузо настоял на пункте, в соответствии с которым он не обязан был петь на репетициях в полный голос). Ада, до этого не слышавшая Эррико на сцене, была разочарована своим партнером. Она чувствовала себя более опытной и «именитой», и ее унижало, что после выдающихся исполнителей, с которыми она уже пела, ей предстояло выступать с почти безголосым, как ей показалось, певцом. С Карузо она держалась крайне высокомерно, ничуть не скрывая своего пренебрежения. Ко всему прочему, ее раздражало, что он уделяет так много внимания Рине. Дошло до того, что она обратилась к Витторио Подести с просьбой заменить исполнителя роли Альфреда:

— Если вы думаете, что я буду ставить под угрозу свою репутацию, выступая с этим тенорино, то заблуждаетесь![88]

Однако дирижер, слышавший Карузо до того, только посмеялся и попросил приму не волноваться.

На спектакле тенорино превзошел все ожидания. Ада выступила триумфально, но и тенор получил немало оваций и доброжелательных отзывов критики. 9 июля 1897 года музыкальный обозреватель «Газеты Ливорно» писал: «Синьор Карузо, тенор, имеет блестящий голос и прекрасную исполнительскую манеру. Он совершенный мастер как в области вокала, так и в сценическом отношении. Он продемонстрировал изумительное интонирование в той сладко-горестной манере, которая необходима для воплощения овеянного грустью персонажа… Вывод: спектакль заслуживает самой высокой оценки»[89].

Что касается сопрано, то критики сравнивали ее исполнительский стиль с манерой одной из самых прославленных певиц Италии тех лет — Джеммы Беллинчони, что было едва ли не высочайшим комплиментом: «Ада Джакетти показала себя умной артисткой, внимательной к мельчайшим деталям. Роскошный голос (!!! — А. Б.), свобода сценического поведения, изумительная дикция… Молодой тенор Карузо обладает теплым и звонким голосом. Это артист, которому уготовано блестящее будущее»[90].

Читая подобные отзывы, Карузо убеждался, что с созданием персонажей у него проблем не было… Вот только самого себя он еще не создал! Последнее обстоятельство не было секретом для Ады. Она вынуждена была пересмотреть свое отношение к тенорино, но при этом понимала, насколько тому не хватает общей культуры и индивидуального творческого стиля, который бы позволил обаятельному юноше с прекрасным голосом стать настоящим артистом.

После успехов «Травиаты» в Ливорно импресарио начал подумывать о том, чтобы понравившаяся публике пара вместе выступила и в «Богеме» Пуччини. Сложность, однако, заключаюсь в том, что Карузо никогда не пел в этой опере, не знал роли и — более того, не имел «права» выступить в ней без согласия композитора или его издателя Рикорди. Однако Эррико очень хотелось выступить — не только в силу артистических соображений, но и потому, что ему понравилось петь с Адой.

— Сезон в Ливорно, начавшийся для меня с «Травиаты», был столь успешным, что через пятнадцать дней импресарио спросил, знаю ли я «Богему», — вспоминал Карузо. — Я ответил, что знаю. Тогда он сказал: «Если Рикорди разрешит тебе выступить в этой опере, я продлю контракт еще на месяц — за ту же цену в тысячу лир»[91].

Вместе с Адой Эррико принялся лихорадочно работать над партией Рудольфа. Ада аккомпанировала тенору во время занятий и продолжала то, что начал незадолго до этого Винченцо Ломбарди — воспитывать эстетический вкус Карузо.

— Недостаточно только пропевать ноты, нужно вживаться в роль! — твердила она своему юному подопечному. Эта фраза, в наши дни звучащая банально, была совсем не так очевидна в те времена, тем более для тенора, не получившего, по сути, никакого систематического образования.