Книга Альфред Хичкок - Питер Акройд

Не подлежит сомнению, что в фильме отражены характерные для режиссера темы; пузыри тревоги, скрывающиеся под поверхностью, ускользающая от взгляда тьма среди знакомой и уютной обстановки. Резкие горизонтальные тени на невинных персонажах, словно печать Каина. Тени везде, подчеркивающие тревожное ожидание и неоправданные подозрения. Напряжение практически осязаемо.

Это фильм о способности видеть и понимать. В одной из сцен детектив смотрит на произведение абстрактного искусства, но его взгляд ничего не говорит зрителю. Понимает ли он что-то или это выше его разумения? Точно так же камера останавливается на лице Кэри Гранта. Кто он – неудачливый плейбой или социопат? Неизвестно. Все необъяснимо и зыбко, и именно поэтому неопределенная концовка как нельзя лучше соответствует тону и стилистике фильма. Тем не менее фильм обладает необычной властью над зрителем, удерживая его в постоянном напряжении.

Снимая «Подозрение», Хичкок уже начал работу над своей следующей картиной. «Диверсант» (Saboteur) был в первую очередь его детищем. С помощью Альмы и Джоан Харрисон Хичкок написал сценарий для фильма, в котором рабочего оборонного завода ошибочно обвиняют в саботаже. Привлекательная молодая женщина помогает подозреваемому выследить настоящего преступника. Очень похоже на фильм «39 ступеней», перенесенный на американскую почву. И это действительно так. В каком-то смысле Хичкоку нравилось оглядываться назад. Мысли о ремейках «Жильца» и «Человека, который слишком много знал», уже посещали его, но были отложены.

Хичкок познакомил с фабулой предполагаемого фильма Селзника, которого удалось впечатлить, но не убедить. Он написал режиссеру, чтобы тот «попробовал чем-нибудь заменить взрывающуюся плотину. Это не очень ново для фильма-катастрофы». Кроме того, в качестве меры предосторожности продюсер отправил одного из своих старших коллег, Джона Хаусмана, наблюдать за процессом превращения сценарного плана в жизнеспособный фильм. Уже на этом раннем этапе Селзник планировал продать и режиссера, и фильм другой студии и, естественно, хотел защитить свою инвестицию. Он надеялся, что Хаусман, тоже англичанин, без труда поладит с Хичкоком. Хаусман в предыдущие годы работал с Орсоном Уэллсом и, возможно, считался человеком, умеющим обращаться с капризными личностями.

Хаусман с первого взгляда проникся симпатией к соотечественнику. «Я слышал о нем как о толстяке, склонном к скабрезным шуткам, гурмане и хвастливом знатоке хороших вин. К чему я не был готов, так это к удивительно тонко чувствующему человеку со строгим католическим воспитанием и шрамами, нанесенными социальной системой, против которой он постоянно восставал и которая сделала его подозрительным и уязвимым, то послушным, то непокорным». Возможно, это преувеличение, непонятно только чье – Хичкока или Хаусмана.

Хаусман говорил о Хичкоке, что «его страстью была работа, к которой он подходил с рассудительностью и непривычной для меня почти научной ясностью». Его работа с Хичкоком состояла из разговоров, «касавшихся разнообразных историй, ситуаций, характеров, откровений и неудач, которые он обдумывал ночью и опробывал на нас в течение дня». В голове у Хичкока возникали совершенно не связанные друг с другом образы и сцены, но, как говорит Хаусман, «выжившие элементы в конечном итоге соединялись в своего рода историю согласно тщательно рассчитанным и хитро задуманным ритмам». Таковы корни «Диверсанта», где главные сцены и конфликты были связаны множеством тончайших нитей.

В процессе планирования и написания сценария команда лишилась одного ценного игрока. Джоан Харрисон решила, что теперь будет самостоятельно делать себе карьеру в Голливуде. Хичкок попросил Селзника увеличить ей жалованье, а когда продюсер отказался, в ярости выскочил из его кабинета. Харрисон и Хичкок сохранили дружеские отношения и со временем снова стали работать вместе.

Харрисон сменил молодой человек по имени Питер Виртел, который не имел опыта сочинения сценариев. Хичкок пообещал, что научит его всему за двадцать минут. Когда Виртел попросил растолковать один непонятный эпизод, Хичкок ответил, что «они никогда не спросят» – под словом «они» режиссер понимал «широкие массы» и «тупые миллионы». Он был вынужден продавать им билеты, чтобы зарабатывать себе на жизнь, но не обязан восхищаться ими. В этом состоял парадокс его положения. Приходилось учитывать вкусы зрителей и до определенной степени потакать им, но в то же время Хичкок считал себя художником, а не просто работником индустрии развлечений, что могло породить странные деформации. Возможно, его склонность преуменьшать свои достижения была признаком ненависти к себе.

Дополнительным стимулом для съемок «Диверсанта» стала бомбардировка японцами Перл-Харбора утром 7 декабря 1941 г. Теперь Америка уже не могла сохранять нейтралитет в большой войне, и это позволило Виртелу (и его соавтору Дороти Паркер) вставить в сценарий многочисленные замечания о тех богатых американцах, светских львах и промышленниках, которые симпатизировали фашистам.

Селзник продал фильм вместе с режиссером независимому продюсеру Фрэнку Ллойду, который, в свою очередь, делал фильм для Universal Pictures. В то время компания Universal еще не была тем гигантом, каким стала впоследствии, и Хичкок получил скромный бюджет. Зато в его работу почти не вмешивались, и это искупало все остальное. Он с энтузиазмом взялся за дело. Как заметил художник-постановщик Роберт Бойл, «нам оставались только крошки». Склад превратился в авиазавод. Задний план состоял из матовых фотографий и макетов. На все сомнения Хичкок отвечал: «Я знаю, что это можно сделать». Этими зачастую подручными средствами режиссер воссоздавал образ и атмосферу современной Америки – обширное ранчо фашистского агента, опустевший город, дом на Манхэттене, плотину Боулдер, военно-морскую базу, киноконцертный зал Radio City и, что самое поразительное, верхнюю часть статуи Свободы, с которой падает и разбивается насмерть настоящий диверсант. Это было сочетание реальных съемок, рисунков и макетов. Когда на верфи в Бруклине загорелся французский лайнер, Хичкок отправил туда операторов с камерой, чтобы заснять катастрофу, которую затем включил в фильм.

Хичкок снимал очень быстро, словно темп событий во внешнем мире подстегивал его; он начал съемки в октябре 1941 г., а закончил в январе 1942 г. Скорость поражала. В фильме есть несколько запоминающихся моментов, таких как падение со статуи Свободы, но в целом конструкция его довольно шаткая. Он отличается скоростью и яростью. В нем есть сила настоящей драмы, которая захватывает зрителей, передавая необыкновенное напряжение и волнение. В сюжете фильма Хичкок использует внезапность, неожиданные связи, сатирические повороты. Как заметил один из критиков, «это самый хичкоковский Хичкок, хотя и не обязательно самый лучший». Сам режиссер, похоже, согласился с такой оценкой, отметив, что и сценарий, и актеров не назовешь идеальными. Но гораздо важнее то, что смерть грозит не герою, а злодею. Это была эстетическая ошибка. Тем не менее фильм имел успех, хотя и не слишком громкий. Хичкоку наконец удалось снять настоящий американский триллер, действие которого происходит в Соединенных Штатах, и зрители это оценили. Кроме того, это был первый фильм, в котором в титрах имя режиссера значилось первым; афиши сообщали: «Диверсант» Альфреда Хичкока. И так будет всегда.