Книга Под солнцем Рио, или Операция "Узник" - Фридрих Незнанский

Кровь отлила от лица Медведев. Он сжал трубку до боли в пальцах и устало произнес:

— Какая же ты мразь, Хорхе.

Йен протянул руку за телефоном, но Медведев отстранился и выпалил в трубку:

— Когда все это закончится, я найду тебя!

— Боюсь, что, когда это «закончится», ты уже не в силах будешь что-либо сделать, — холодно ответил Реверте. — Прощай.

Медведева объял ужас. Он понял, что проиграл, но подумал не о себе, а об Ирине.

— Хорхе! — крикнул он. — Ты не можешь со мной так поступить! Стой! Давай договоримся, Хорхе!

Йен протянул руку и вырвал у Медведева телефонную трубку.

— Поболтал, и хватит, — с усмешкой пробормотал он, убирая телефон в карман.

Несколько секунд Алексей Андреевич сидел молча, пытаясь осмыслить все, что произошло. Он все еще не мог поверить в предательство Хорхе Реверте. Два года назад сын Хорхе, студент одного из московских вузов, попал в неприятную историю, связанную с продажей наркотиков. Парню грозила тюрьма, и Медведеву пришлось подключить все свои связи, чтобы вызволил его из беды. Реверте клялся, что сделает для Медведева все, что тот пожелает.

Алексей Андреевич горько усмехнулся. Реверте не посмел бы так поступить, если бы он, Медведев, все еще был крупным чиновников, а не простым российским пенсионером, попавшим в жесткий переплет.

Йен достал из кармана зубочистку и сунул ее в рот. С Медведевым он больше не разговаривал. В его глазах Алексей Андреевич больше не был человеком.

Теперь он всего лишь товар для обмена, и не более того.

Медведев поморщился от резкой боли в груди.

— Эй… — тихо окликнул Алексей Андреевич. — Можно тебя спросить?

Йен покосился на Медведева, но ничего не ответил. Тогда Медведев спросил:

— Куда вы меня везете?

— На обмен, — небрежно обронил Йен и снова уставился в окно.

— Послушайте… — Медведев кашлянул и схватился рукою за покалеченную грудь. — У меня на счету есть деньги. Десять тысяч евро — это мелочь. Это ничто. Я знаю, что вам хорошо за меня заплатят, но вы… оба… все равно не увидите этих денег. Реверте все прикарманит себе, а вы останетесь на бобах!

— Говори-говори, — усмехнулся Йен. — Главное — не рыдай. Я терпеть не могу, когда мужики плачут. Я помню, как ты сопел в кабинете у босса. Если ты снова это сделаешь, я за себя не ручаюсь.

— Йен, ты не понимаешь! Я могу дать тебе миллион! И ты больше не будешь зависеть от старого лиса! Давай заедем в банк!

— Чтобы ты натравил на нас полицию? — Йен покачал головой. — О нет. Не считай нас за идиотов.

— К тому же — все банки уже закрыты, — пробасил Бык.

Йен покосился на Медведева и с усмешкой проговорил:

— Да, парень, ты влип. Сам попался и девку свою втравил. Честно говоря, на тебя мне плевать — ты мне сразу не понравился. Но девку твою жалко. Вы расстались с ней часа два назад? Интересно, сколько мужиков ее поимело за это время?

— Йен, кончай его дразнить, — пробасил с водительского кресла Бык.

— А ты веди машину и не вмешивайся в разговор умных людей, — раздраженно проговорил Йен.

— Да я и веду, — пожал плечами Бык. — Только не по-человечески это.

— Что?

— А то. Ему сейчас и без тебя хреново, а ты еще льешь ему на рану уксус.

— С каких это пор ты стал таким жалостливым?

Бык не ответил. Тогда Йен снова повернулся к Медведеву.

— Слышал? — насмешливо проговорил он. — Бык тебя защищает. Но я не такой жалостливый, поэтому знай: если ты скажешь или сделаешь что-нибудь, что мне не понравится, — я оторву тебе уши.

25

Хорхе Реверте раскурил сигару выпустил облако сизого дыма и швырнул спичку в бронзовую пепельницу. Затем задумчиво посмотрел на расплывающееся в воздухе облако дыма.

На душе у Хорхе было неспокойно, если не сказать погано. Прежде чем принять решение о выдаче Медведева, он тщательнейшим образом все обдумал. На одной чаше весов лежала такая сомнительная и эфемерная вещь, как дружба, на другой — внушительная сумма денег.

Вторая чаша весов перевесила. Стоит ли терзаться по этому поводу? Конечно нет. Но тогда почему так погано на душе?

Сеньор Реверте посмотрел на кончик сигары и вздохнул.

«Не зря же меня считают старым лисом, — подумал он. — Лис не может поступать, как заяц. Лис, каким бы пушистым и славным он ни казался, прежде всего хищник. Ну а раз так, значит, я поступил правильно. И хватит об этом думать».

Похитителей Ирины Медведевой он нашел быстро. Достаточно было сделать пару телефонных звонков, чтобы вычислить «чужаков», забредших на его территорию.

Парни оказались очень серьезные. Пожалуй, старина Хорхе никогда бы не стал тягаться с ними, если бы сумма, которую он намеревался из них выкачать, Не была столь высока.

Человек, с которым он разговаривал, представился Раулем.

— Я знаю, кто вы, — сказал Рауль голосом, от которого даже такому старому лису, как Хорхе Реверте, стало слегка не по себе. — Вы очень уважаемый человек, сеньор Реверте. Мне сказали, что вы — один их хозяев этого славного города.

— Вас не обманули, — жестко проговорил Хорхе, хмуря косматые брови. — Вы охотились на моей территории, и я не могу закрыть на это глаза.

— Конечно, сеньор Реверте, — тут же отозвался Рауль. — Я прекрасно это понимаю. Думаю, небольшая сумма денег могла бы уладить наш спор.

— «Небольшая»? — Хорхе усмехнулся. — Вот уж это вряд ли. Дело в том, что «дичь», на которую вы охотились, попросила у меня защиты.

Рауль помолчал несколько секунд, после чего хрипло проговорил:

— Вот как?

— Да, так, — кивнул Хорхе.

— Что ж… Это сильно меняет дело.

— Я тоже так думаю.

— Сеньор Реверте… — На этот раз Рауль говорил мягко, почти предупредительно. — Если вы назовете сумму, я буду готов ее обдумать.

И Хорхе назвал сумму. К его удивлению, Рауль согласился с ходу. Видимо, Алексей Медведев был чрезвычайно ценным «кадром», если за него давали такую высокую цену — причем совершенно не торгуясь.

«Уж не продешевил ли я?»— подумал сеньор Реверте тревожно.

Впрочем, одно из правил бизнеса гласило: если партнер предлагает больше, чем ты, рассчитывал — не искушай судьбу и соглашайся.

Так Хорхе и поступил.

— Рад, что мы договорились, — сказал он.

— Я тоже, — отозвался Рауль. — Где и когда я могу получить свой товар?

— Я перезвоню вам через полчаса, и мы все обговорим, — сказал сеньор Реверте.