Книга Прокурор для Лютого - Федор Бутырский

Пока же Леха был на подъезде к Москве, Вареник утешал себя чифирем — в его изготовлении он был настоящим профессионалом.

Вообще, этот замечательный напиток, изготавливаемый из чая, в зоновской семье так же традиционен, как и наколки. Истинно воровской напиток. Чифирь, если он действительно настоящий, — единственная, пожалуй, радость в тюрьме или на зоне. Скрашивает жизнь, сплачивает и объединяет людей. В мире российских уркаганов существует великое множество разновидностей этого замечательного напитка, и рецепты, конечно же, разные: тот, который пьется на зоне, изготовляется одним способом, а тот, который пьется перед выходом на дело, — другим. Вареник, истинный блатной по духу и убеждениям, досконально знал все рецепты: считал пузырьки, поднимавшиеся со дна кипящей кружки, засекал время, заботясь, чтобы вода не перекипела…

Это был истинный виртуоз своего дела, не меньший, чем Гарри Каспаров в шахматах, Святослав Рихтер в фортепианном исполнительстве или какой-нибудь заматерелый «вертухай»-прапорщик Бутырского следственного изолятора в своем главном искусстве — шмоне. Рассказывают, что однажды в Омской пересыльной тюрьме жулик умудрился сварить чифирь, ведя отвлекающий базар через кормушку-«намордник» с «рексом»; при этом чифирист держал в одной руке кружку, а в другой — сложенную веером газету.

Несмотря на многочисленные неприятности в Польше, Вареник был спокоен. К неприятностям — неизбежному спутнику блатной жизни — жулик относился со стоической невозмутимостью. Ничего, бывало и хуже. Главное, что скоро пахан прибудет в Москву — он-то разведет все «рамсы».

Склонясь над плитой, уркаган осторожно снял закопченую кружку с чифирем и, поставив ее на стол, уселся на колченогий табурет. Накрыл божественный напиток блюдечком, закурил и, ощутив, как в ноздри пахнул аромат крепчайшего чая, неожиданно улыбнулся.

Вот уже полдня в голове Вареника вертелся незамысловатый мотив старой лагерной песенки, известной наверняка со времен Беломорканала и ГУЛАГа:

Хоп-па, Зоя! Кому дала ты стоя? Начальнику конвоя, Не выходя из строя!

Продолжая мурлыкать, жулик снял блюдечко и, зажмурившись, сделал первый глоток — он был обжигающий, пронзительный. Недовольно поморщился, сделал еще один глоток, еще…

Чифирь на этот раз не получился: такое случалось с Вареником редко. Видно вода из московского водопровода оказалась неподходящей, а чай — не настоящим цейлонским. Жулик, поморщившись, решительно отодвинул от себя напиток.

— Хоп-па, Зоя… Кому дала ты стоя… — продолжая напевать нехитрую мелодию, Вареник принялся одеваться, чтобы купить другой чай, — …начальнику конвоя…

Казалось, опытного уркагана не могла вывести из себя даже такая серьезная неприятность, как скверно сваренный чифирь.

Нащупав в кармане ключи и кошелек, жулик накинул прямо на грязную майку легкую куртку и вышел из квартиры.

— Эй, мужик, прикурить не найдется? — неожиданно окликнул его чей-то голос на лестнице.

Вареник обернулся — прямо на него спускался амбалистый тип лет двадцати двух. Бесцветные, ничего не выражающие глазки, наглая харя, мазовый прикид… Теперь на Москве таких много.

— Я тебе не «мужик», — дельно поправил блатной, понимая под этим словом определенную категорию осужденных в ИТУ.

— Да ладно, не кипешуй ты… — амбалистый, нехорошо скалясь, медленно спускался к Варенику.

Хозяин хаверы быстро скосил глаза в сторону — наверх, к его площадке поднимались еще двое.

Менты?

Нет, это определенно были не менты…

Жулик мгновенно сунул руку в карман — там всегда лежало «перо»-выкидуха. Быстрое движение — и тишину подъезда нарушил тихий, но угрожающий щелчок.

— Ну, пиши, пиши… — ухмыльнулся абмал, отступая на шаг. — Только не промахнись…

Вареник поднял голову — на него в упор смотрела черная точка пистолетного дула.

— Ие-ех!.. — тонкое лезвие, описав дугу, оцарапало куртку амбала — видимо, тот был тренированным и потому успел отскочить в сторону, к перилам.

В это самое время двое других, как спущенные с цепи псы, бросились на блатного. Завязалась борьба, но силы были неравны — через несколько секунд «перо»-выкидуха звякнуло о бетон лестничной площадки, а на запястьях Вареника мгновенно защелкнулись никелированные наручники.

— Ну чо… Не вышло пописать, а? — амбал осматривал порез на куртке с явным неудовольствием. Поднял нож, критически осмотрел его и, сунув в карман, неожиданно саданул жертве кулаком под дых. — На, козлина!..

Спустя минуту обессиленного блатного уже вели под руки к машине — темно-зеленый джип «опель-фронтера» стоял у самого подъезда.

Амбал в порезанной куртке приоткрыл дверь.

— Давай, урка расписная… Карета пода…

Он не успел договорить: короткий хлопок выстрела, смазанный глушителем, — и атлет медленно осел под переднее колесо джипа.

Двое остальных так ничего и не поняли, даже не успели потянуться к стволам, покоившимся в подмышечных кобурах: они были застрелены в течение нескольких секунд.

Пронзительный скрип тормозов — и рядом с хищным джипом появилась серая тридцать первая «Волга», столь неприметная на московских дорогах.

Двое мужчин в камуфляже, с лицами, скрытыми черными вязанными шапочками с прорезями для глаз (так называемая маска «ночь») выскочили из машины. Они быстро затолкали пленника в салон и, даже не взглянув на трупы, уселись рядом. Серая «Волга», описав по двору правильный полукруг, выехала на Новочеремушкинскую…

— …ой, что творится, что творится… — седенькая старушка с аккуратно подстриженными седыми волосами и любопытным взглядом, осторожно поправив кисейную зановесочку и отойдя от окна, тяжело опустилась в кресло.

Так уж получилось, что соседка Вареника стала невольной свидетельницей происшествия. Сперва, услышав какую-то подозрительную возню на лестнице, осторожно посмотрела в дверной глазок: трое здоровенных парней избивали какого-то старика, стриженного бобриком, заламывали ему руки…

Седенькая испугалась не на шутку: вон, и по телевизору, единственной радости пенсионера, рассказывают ужасы об этих преступниках, о том, какие они жестокие и коварные… А ведь это наверняка были преступники!

— Ой, что творится, что творится… В милицию, что ли, позвонить? — вопрошала бабушка сама себя. — Надо позвонить… Ох, грехи наши тяжкие…

Старушка уже поднялась, подошла к телефонной полочке и даже сняла трубку, склеротично вспоминая, по какому же номеру следует вызывать милицию: «01», «02» или «03».

Однако поразмыслив, решила этого не делать: даже у нее, такой правильной и законопослушной, милиция вызывала не меньший страх, нежели самые матерые уголовники…

Глава шестая

— …Скорый поезд Варшава — Москва прибыл на вторую платформу, четвертый путь. Повторяю: скорый поезд Варшава — Москва…