Книга Владычица Рима - Тамара Мизина

– Все люди подлы и низки, – отвечал тот без обиды. – Не предай я, предал бы кто-нибудь другой. Почему я должен отдавать кому-то свой миллион? Чем я хуже, например, вашего императора, который за миллион готов вырезать пол-Рима?

– Мерзавец.

– Я или ваш император? Ты, Гальба, скажи лучше вот что: сколько ты заплатишь мне за то, что я взял тебя с собой и слушаю твою брань? С тобой-то я честен. Скоро там, в лагере будет такая резня, что никто не уцелеет.

– Заплачу, не бойся. Хорошо заплачу.

– Мне много не надо. Тысяч двести, двести пятьдесят…

– В четыре раза дешевле, чем за девчонку?

– А за тебя, кроме тебя самого, и этой цены никто не даст.

– В зубы хочешь?

– Не осмелишься. Сорваться побоишься. Тихо. Рядом пост.

Цели они достигли уже за полночь. У Валерия от окрика римского часового перехватило горло.

– Белые кожи, – отозвался грек.

– Проходи. Кто с тобой?

– Валерий Цириний Гальба.

Воины окружили их. Один, по всем признакам старший, приказал:

– Факел!

Воин поднес факел чуть не к лицу Валерия.

– Зачем он здесь? – спросил старший.

– Чтобы было, кому подтвердить мои слова, – ответил Стафанион. – Ну и не захотел оставлять его на верную смерть. Все-таки римлянин…

– Ладно, добряк, – оборвал его Валерий. – Скажи лучше, что миллиона тебе мало, и ты еще с меня решил поживиться, – в старшем воине он признал Германика – начальника охраны и доверенное лицо Октавиана.

– Хватит болтать. Начинаем, – распорядился Германик.

Часть третья

Белая кожа

Дальше все разворачивалось стремительно и неотвратимо.

Римляне уже знали, что в ущелье, недалеко от лагеря колдуньи, остановились отряды Урла и Авеса. Четыре центурии[8] должны были окружить лагерь колдуньи и уничтожить всех, кто там находился. Одновременно пять легионов обрушатся на армию варваров. Если бы замысел удался, а он не мог не удаться, от полчищ варваров остался бы только отряд Зефара. Он почему-то опаздывал к месту сбора.

Но как римляне ни торопились, на место они подошли только перед самым рассветом.

Густая предрассветная мгла полностью скрывала спящий лагерь, и только огоньки костров еле-еле пробивались сквозь нее. Сторожевой пост сняли без шума. Стафанион точно указал, где и как прячутся дозорные.

Легионеры как лавина понеслись по склону, с каждой минутой приближаясь к ничего не подозревающему противнику и вдруг… Грохот позади них смешался с воплем разочарования, вырвавшимся одновременно из тысячи глоток.

Лагерь оказался пуст. Точнее, никакого лагеря не было вообще. Были только костры.

Стафанион бранился, путая латинские, греческие и местные ругательства. Он клялся всеми богами, что невиновен, что не мог ошибиться, что все это происки ведьмы…

Валерий слушал его сперва с интересом, потом, увидев перед собой обнаженные мечи легионеров, начал хохотать, чуть не захлебываясь от смеха.

Германик едва успел остановить воинов:

– На крестах сдохнете, предатели!

Услышав про крест, Валерий стих, спросил:

– Ты разведчиков вперед посылал этот «лагерь» осмотреть? Теперь можешь не слать.

– Я не мог ошибиться, – стонал грек.

Все тропы, ведущие из ущелья, оказались перекрыты. Римлян встретили камни, стрелы и копья. Там, где они вошли, выйти тоже не удалось. Дорогу легионерам преградили обрушенные камни и воины, целящиеся во врага из-за этих камней.

Германик велел приковать Валерия и Стафаниона к камням так, чтобы варвары видели их, но достать не могли. Даже стрелой.

Стафанион выл и стонал, что невиновен, что все это козни ведьмы.

Валерий молчал, но когда Германик, проходя мимо, спросил с издевкой: «Не жарко ли тебе?» – ответил, что скоро Германик сам все узнает.

Вода у легионеров была только во флягах.

* * *

Удачу легко упустить, но трудно догнать. Недавний разбойник Зефар знал эту истину и потому никогда и никуда не опаздывал. Именно отряду Зефара поручила госпожа захлопнуть ловушку за римлянами. Осторожный и дерзкий, он единственный, по мнению колдуньи, мог разоружить легионеров, сохранив при этом своих воинов.

Кроме главного, Зефару было поручено еще одно, пусть не столь важное, но не менее сложное дело: заполучить у римлян предателя и покарать его, дабы показать всем, что от великой колдуньи нельзя скрыться даже на том свете. Юношу, приходившего к Октавиану, схватили во время боя у лагеря колдуньи, а вот Стафанион ускользнул, но ненадолго.

На одной из троп, ведущих в ущелье, был источник. Подземный ручей выбивался из-под камней и стекал в расщелину. Днем подойти к источнику римляне не могли. Меткие стрелы сбивали смельчаков, пытавшихся по узкой, как лезвие клинка, тропе добраться до воды. Но, не достав воды днем, римляне должны были попытаться сделать это ночью.

Две сотни воинов, поставленных Зефаром охранять подходы к ручью, легко смогли бы вычерпать из него всю воду, но Зефару нужна была не вода. Ему нужны были пленные.

Еще не стемнело как следует, а две жертвы жажды уже стояли перед ним. Лицо Зефара и днем пугало людей, а уж ночью-то… Пленники затряслись так, как будто их била лихорадка, но старый хитрюга, когда надо, умел быть и любезным.

– Рад гостям, рад, – латынь Зефара звучала жутко, но и «гости» его тоже римлянами не были и потому понимали все свободно. – Э-э-э, да я вижу, вы языки проглотили? Или, может быть, в горле пересохло? Денек-то был жаркий. Лигиец! Развяжи их. Вина плесни. Да не жадничай ты. Ну что за жмот. Раз я говорю, что мои гости, значит – гости… Слушайте, парни, – дождавшись, когда они выпьют, Зефар повис у них на плечах, обдавая перегаром. – Вы мне нравитесь. Пшел вон! – прикрикнул он на Лигийца и тут же пожаловался: – Подслушивает. А что сделаешь? Так вот, что я говорил? Не помните? Нет? А я помню! Вы мне нравитесь. С первого взгляда понравились. Как я вас увидел, сразу понял: мы с вами поладим. Еще вина хотите? Вы думаете, что я пьян? – он поднял бурдюк, наполнил чаши, расплескивая по столу темное вино. – Я могу выпить еще столько и еще столько, но нельзя. Все пьют, а мне нельзя, – опять пожаловался он и тут же спросил: – А почему? Не знаете? Сразу видно, деревенщины. Вот потому-то вы мне и понравились. Римляне – спесивые твари, а вы – простые парни и мы с вами договоримся. А вы знаете, какая мудрая наша госпожа? Очень мудрая! Этот Стафанион – дурак. Говорил о подлости рода людского, заявлял, что предатель всегда найдется, и под конец решил сам подзаработать на грязном деле. Вот и висит теперь на солнышке. Но это не правильно. Какое право ваш командир имел наказывать его? Разве он вас предал? Нет, он нас предал, и наказывать его должны мы! Это было бы справедливо. Справедливо? Я вас спрашиваю?!