Книга Вишенка. 2 том - Поль де Кок

— Как, сударыня, вы не играете на фортепьяно?

— Я ни на чем не играю, милостивый государь.

— Не играете и на арфе, ни даже на гитаре?

— Повторяю вам, что не играю ни на каком инструменте.

— Но вы, вероятно, поете?

— Нет, милостивый государь, и никогда не желала.

— Честное слово, это удивительно! Вы редкость, сударыня.

— Что вы этим хотите сказать, милостивый государь?

— То, что вы составляете исключение, сударыня.

— Потому что вы преподаете музыку, значит, считаете, что все должны ее любить?

— Так вы не любите музыки?

— Ах, боже мой, я ее не люблю и не ненавижу. Я слушаю ее равнодушно, как и все, что приходится слушать в наших гостиных.

— Что же касается вас, мой милый Гишарде, то я уверен, что вы с детства любили музыку?

— Да, государь мой, уже с шести лет я сочинял на детской свистульке вариации на тему песни «При свете луны», и, конечно, впоследствии я бы не оставил сцены театра, если бы не желал посвятить себя всецело музыке.

— Вы были актером, мой милый профессор?

— Да. Всего лишь год, но каждый вечер у меня появлялась хрипота, и я решил покинуть сцену.

— Как, милостивый государь, вы принадлежали к театральной труппе? — презрительно замечает госпожа де Фиервиль. — Право, мне кажется, что если делаешь подобные вещи, то следует их скрывать.

— Почему же это, сударыня? — отвечал профессор, поднимая голову. — Что постыдного быть актером? Разве не на театральной сцене блещут величайшие таланты, которых желают видеть у себя все государства Европы? Предрассудков против актеров более не существует, сударыня, разве вы желаете их воскресить?

— Я нахожу, милостивый государь, что следует уважать все предрассудки, но, конечно, здесь не будут со мной согласны.

Произнося эти слова, она смотрела на Вишенку, которая в продолжение всего разговора едва могла скрыть свое волнение. Чтобы прервать этот разговор, Леон спешит встать из-за стола и, подводя к фортепьяно Вишенку, говорит:

— Сыграй нам что-нибудь, моя милая.

— Тетка твоя не любит музыки, — тихонько отвечает ему Вишенка.

— Тем лучше! Я буду несказанно рад, если жизнь у нас ей не понравится.

Госпожа де Фиервиль берет свое вышивание и слушает музыку, не говоря ни слова. Леон ей предлагает сыграть партию в вист, но она сухо отвечает:

— Благодарю, я не люблю играть в карты.

— Что же любит эта женщина? — тихо спрашивает профессор.

— Ничего.

— Она хорошо делает, потому что ей никто бы не стал платить взаимностью.

Следующий день проводят как и первый, только Вишенка говорит мужу:

— Прошу тебя, друг мой, если тетушка твоя захочет пойти гулять, не отпускай меня с ней одну, потому что, когда я с ней говорю, она мне не отвечает ни слова… она довольствуется тем, что вместо ответа смотрит на меня, но смотрит так, как будто хочет прочитать все мои мысли. Боже мой! Она ничего не найдет в моем сердце, кроме любви к тебе, уважения к ней и сожаления, что я не могу заслужить ее расположения.

— Ты имеешь все мое расположение, всю мою любовь, разве это не лучше?..

— О, да, друг мой!.. Ради любви твоей ко мне я готова переносить презрение, которое показывает твоя тетка… потому что я вижу, с каким пренебрежением она смотрит на меня.

— Не сказала ли она тебе чего-нибудь оскорбительного?

— Нет, друг мой… ведь она со мной не говорит…

— Потерпим немного, не может быть, чтобы она долго у нас прожила. Мы ведем жизнь такую тихую, а она привыкла к шуму светских удовольствий и, вероятно, скоро здесь соскучится.

— Жаль, что она не хочет полюбить меня хотя немножко!

Но молодые супруги обманулись в своих надеждах, госпожа де Фиервиль не думала уезжать из поместья «Большие дубы», хотя проводила целые дни, скучая, не говоря почти ни слова с Вишенкой, не принимая участия ни в каких развлечениях. Но есть люди, способные проскучать сколько угодно, лишь бы сделать неприятность тем, в доме которых они живут.

ХХХXII. ДЕЙСТВИЕ ИМЕНИ

Прошел месяц с тех пор, как госпожа де Фиервиль поселилась у своего племянника, как вдруг, в одно прекрасное утро, перед завтраком, молодые супруги услышали, как со двора донесся голос Сабреташа.

— Ах, боже мой! Сабреташ приехал! — вскрикнула с испугом Вишенка, смотря на своего мужа.

— Да, это действительно он. Я очень ему рад, он не мог приехать более кстати, по крайней мере он оживит своим присутствием наш дом.

— Но, Леон… а твоя тетка?.. Как найдет она манеры, выражения, иногда слишком энергичные, моего старого друга?

— А что она хочет? Сабреташ считается твоим дядей, и он всегда будет принят как уважаемый родственник. И потом, нет ничего удивительного, если старый воин не отвык выражаться по-военному. Если это придется не по вкусу госпоже де Фиервиль, пусть уезжает от нас, о ней плакать никто не будет.

— Это я, дети мои, — говорит старый солдат, — вы меня не ожидали, это сюрприз для вас.

— Если не ожидают вас, то всегда желают вас видеть, — отвечал Леон, пожимая ему руку.

— Благодарю вас, мой добрый господин Леон, но милая девочка!.. Разве она не обнимет меня!

Вишенка бросается на шею к Сабреташу, который с радостью во взгляде говорит, целуя ее:

— Милое дитя мое! Когда я ее долго не вижу, меня так и тянет сюда!.. Я так там соскучился, что, уложив поскорее свой дорожный мешок, и явился к вам, взглянуть на ваше счастье, погреться на вашем солнышке.

— Наше солнце теперь немного померкло, — отвечал Леон, улыбаясь, — но облачко, его затмившее, скоро рассеется.

— Как… что такое?.. Разве вы поссорились?..

— О, нет, нет! Мы никогда не ссоримся, — отвечает Вишенка, положив голову на плечо мужа.

— Так откуда же взялось ваше облачко?

— У нас поселилась одна особа, и нам весьма неприятно ее присутствие.

— И вы не решаетесь выбросить ее за дверь? Поручите это мне, я найду средство и скоро ее отсюда выпровожу.

— Нельзя, мой любезный, — смеясь, отвечает Леон, — это моя тетка.

— А! Это дело другое! Родных надо уважать. А она не добра, эта тетушка? Я действительно припоминаю, вы мне что-то рассказывали о ней.

— Она очень горда, очень церемонна, — говорит, вздыхая, Вишенка.

— Послушайте, дети мои, если мое присутствие во время пребывания вашей тетки здесь вас стесняет, скажите это прямо. Я уйду от вас и возвращусь, когда она уедет.

— Что это вы говорите! — вскрикивает Леон, хватая за руку старого солдата, сделавшего было шаг к двери. — Вы бежите от моей тетки! Вы забываете, что вы дядя Агаты! Честный человек везде на своем месте. Пожалуйста, не покидайте нас. Снесите свои вещи в вашу комнату и приходите завтракать, мы вас будем ожидать.